ПоделитьсяЗа свою часто недолгую, но насыщенную жизнь великие артисты получают море самых разных букетов - с тремя, пятью, одиннадцатью, девятнадцатью цветами. Но лишь один раз им приносят букеты с четным количеством цветов... В субботу десятки сотен роз, тюльпанов, гвоздик, хризантем легли к ногам гениального музыканта ХХ века Мстислава Ростроповича. С ним прощались в консерватории имени Чайковского в Москве.
Прощание с прославленным виолончелистом и дирижером началось в субботу утром в Большом зале Московской консерватории им. Чайковского на Большой Никитской. Добраться до места можно было от двух станций метро – «Библиотеки им. Ленина» и «Арбатской». Но на выходе с первой цветы не продают, и москвичи спешили в подземный переход у «Арбатской».
У продавщицы желтыми тюльпанами аншлаг.
- Вы цветы покупаете на похороны? Тогда можно четное количество, – прервала мои размышления женщина.
- А вы откуда знаете про похороны?
- Сегодня в Москве одни похороны.
К ведру с другими цветами подскочил мужчина:
- Эти неплохие. Возьму. Ему бы понравились…
Москвичи несли в зал консерватории цветы, которые не успели подарить маэстро при жизни…
На Большой Никитской движение затруднено: машины идут плотным потоком, объезжая милицейские уазики и похоронный автобус, припаркованные у Большого зала. Проход к главному входу в здание строго регламентируются многочисленными сотрудниками в милицейской форме и турникетами. Стражи порядка ведут себя предельно корректно и любезно.
Бесконечная очередь медленно продвигается к главному входу, оставляя за собой след из листьев и лепестков. Несмотря на холодные порывы ветра и частые капли дождя, люди закрывают и прячут зонты в сумки – не до погоды. Они, терпящие непогоду ради последней встречи с Маэстро, совершенно разных возрастов, национальностей, профессий… На гражданскую панихиду действительно пришла вся Москва.
По ту сторону толпы, за турникетами, группа девушек-иностранок тщетно допытывается на итальянском у стража порядка о причине закрытия консерватории.
- Нет сегодня концерта! Отменены все концерты! – горячится по-русски милиционер. - Ну, как вам объяснить? Ростропович умер! Не будет больше никаких концертов!
Услышав фамилию Ростропович, девушки изменились в лице, затихли и… пошли, встали в конец очереди.
Через дорогу от консерватории, в Храме Вознесения Господня, непрестанно звонили колокола. Хотелось думать, что звонят в память о Маэстро. Где-то на двадцатой минуте перезвона мой сосед по очереди, пожилой благообразный старичок, повернулся лицом к храму, запрокинул голову к небу и стал патетически размахивать руками, словно дирижируя звонарю. И когда перезвон затих, воскликнул: - Началась новая эра! Увидев этого старичка на главной лестнице, ведущей в зал, где проходило прощание, тяжело взбирающегося по ступеням и часто-часто крестящегося дрожащими руками, я поняла, как был прав этот человек. Началась новая эра. Эра без Мстислава Ростроповича…
Все 1800 мест в Большом зале консерватории были заняты. На сцену зала, весь день, сменяя друг друга, выходили лучшие симфонические оркестры, чтобы играть в память о Маэстро. Шестая симфония Чайковского заменила траурные речи и пафосные слова сожаления и раскаяния.
Боковые двери зала распахнуты – нескончаемый поток людей шел к сцене, где в окружении десятка венков от коллег и друзей, на постаменте из органзы и роз, стоял гроб c телом великого дирижера и музыканта. Рядом сидели родные и близкие Маэстро. По обеим сторонам - столы, на которые можно положить цветы. К концу панихиды там были сотни роз, тюльпанов, гвоздик, хризантем.
Люди подходили к сцене и замирали. Нет, тот, кто лежит здесь – это не Ростропович. Мстислав Леопольдович был полон жизненной энергии, душевной теплоты, искренности, таланта…Всегда улыбающийся, всегда в движении, он просто не мог умереть… И люди поднимали голову, смотрели на сцену, где над музыкантами возвышался черно-белый портрет - фотография с концерта. У многих на глаза наворачивались слезы. Они кланялись великому музыканту, крестились, и с трудом превознемогая рыдания, уходили. Им вслед неслись звуки последней симфонии Чайковского, которую тот написал за несколько дней до своей смерти. Сочинение великого русского музыканта ХIХ века стало реквиемом величайшему русскому музыканту века ХХ.
Светлана Андреева,
Москва
