ПоделитьсяРуководитель Следственного комитета при Генпрокуратуре Александр Бастрыкин прибыл в Санкт-Петербург 27 сентября в качестве профессора. В Академии Министерства Юстиции он пытался прочитать лекцию о равенстве как о сущности демократии в рамках курса по теории права и государства. Но студенты доказали, что порой в равенстве таится большая угроза.
Двухэтажный особняк в доме девятнадцать по 10 линии Васильевского острова шикарно отреставрирован. Лестница белоснежного мрамора ведет к аудиториям. Огромное зеркало увеличивает пространство. Над потолком холла постарались художники, полностью воспроизведя первоначальное великолепие в виде царственных узоров и мифологических скульптур. Бастрыкин вошел в класс всей уверенной высотой своего роста, подкрепленного безукоризненно сидящим костюмом. В аудитории уже накопилось под шестьдесят человек. Это были те, кто высшее образование уже получил и работал в Академии над вторым. Минимум с метра девяноста четырех он громко поздоровался.
Ему никто не ответил.
- Я где-то слышал, что преподавателя принято приветствовать, вставая из-за парт, - спокойно произнес один из руководителей государства, приблизив лицо к микрофону.
Неуверенно полупривстала девушка; поняла, что в одиночестве, и быстро шлепнулась на стул обратно.
- Благодарю Вас, - улыбнулся Бастрыкин. - А молодые люди соизволят поздороваться?
Несколько секунд происходило замешательство и переглядки. Наконец около десяти парней в разных концах помещения вразброс встали.
- Огромное вам спасибо, - поклонился генерал.
В этот момент зашли опоздавшие. Человека три. Не обращая внимания на преподавателя, они разместились.
- В Сорбонне некоторых профессоров видят два раза: на первой и последней лекции, а общаются с учителем по интернету, - лукаво намекнул Бастрыкин и добавил: - Это же не Сорбонна?
Его не поняли, и с места раздалось несколько недружных возгласов: "А у нас не у всех есть интернет!"
Бастрыкин перешел к сути. Он начал говорить о том, что есть теория государства и права, а есть - права и государства.
Вошло еще три студента, не поздоровались и расселись. Дверь на этот раз хлопнула.
Бастрыкин остановился на ноте, сравнивающей марксистский подход к этой теории с современным.
Его перебивали несколько раз входящие. Они настойчиво не здоровались.
Во время рассуждений о разумном балансе между правом и государством в зал вошла девушка, а вместе с ней ее бюст. Бюст чувственно колыхался. Аудитория обратила на него внимание.
- Зачем я здесь? - устало спросил Бастрыкин себя же.
Зашли еще несколько и, проходя по рядам, начали разговаривать с приятелями. Было такое впечатление, что сейчас Бастрыкин превратится в главного обвинителя страны и жахнет чем-нибудь. Но он сказал: "Молодые люди, я понимаю, вы заняты были, не то, что я". Те, к кому он обратился, не отреагировали никак.
С заметным раздражением Бастрыкин продолжил лекцию, перейдя на научные обороты, между строк говоря о том, что есть много способов быть плохим человеком, не нарушая правила. Практически сразу он почувствовал, что подобный словарный запас чрезмерен для собравшихся за вторым высшим образованием. Как опытный преподаватель, он сбавил профессиональные обороты и начал рассказывать доходчивей: как однажды в Париже купил книгу, в которой рассматривались революции с точки зрения пьянства их вождей. Студентам это понравилось, они начали весело перешептываться.
Вошли еще двое с лицами северных народностей и поздоровались. Бастрыкин обалдел от их вежливости, разулыбался и похвалил опоздавших.
Тут же вошла еще девушка. Бастрыкин, взволнованный предыдущими, пошутил: "А Вы, по-моему, уже входили?"
Та, не оборачиваясь, пробурчала что-то типа "Чушь!".
Бастрыкин бессильно закрыл глаза. По его выражению лица читалось, что биться в Кремле за аресты высочайших коррупционеров ему легче. Наконец, Бастрыкин бросил зло: "Вы уже имеете высшее образование. Что изучает предмет любой науки?!". Это он сделал зря, и сам понял.
- Объект-субъект! - гордо выкрикнул один.
- Область! - было версией второго.
- Процесс! - добавил третий, нагло, но не уверенно.
- Хватит! Это же не кулинарный техникум!- взмолился Александр
Иванович. - Предмет изучает ЗА-КО-НО-МЕР-НО-СТИ!
Все вздрогнули и каждый записал в тетрадь по одному существительному - "закономерность". Было такое впечатление, что Бастрыкин огласил магическое заклинание.
В аудиторию весело ввалились еще четверо, но дверь прикрыли тихо.
- Вы опоздали на двадцать две минуты, но судя по атмосфере, это еще не рекорд, - заметил Бастрыкин.
Всех это очень рассмешило. Больше всех - вошедших.
- Так что такое закономерности? - понимая, что вопрос для данных слушателей неадекватный, еще раз спросил Бастрыкин.
- Связь причин, - почти шепотом раздался ответ.
Бастрыкин обрадовался второй раз за лекцию: "Где Вы учились?"
- В театральном... - раздался приятный женский голос.
Бастрыкин умело компилировал научные тезисы с рассказами из новейшей российской истории. Он неоднократно подчеркивал, что сами реформаторские и либеральные идеи теоретически были правильными, но на практике оказались чудовищными. Заодно стало понятно его отношение к Чубайсу и Горбачеву, которым он давал краткую характеристику, цитируя их же. Увязывая все это с теорией права, он уверял студентов в том, что свобода - это не вольница.
Намеки на дисциплину и этику через теорию права услышаны не были.
Зашло еще несколько человек и, разумеется, не поздоровались. Тут же за ними забежала девушка и уселась на первом ряду так, что короткая юбка на ней прекратила свое существование. При этом она с вызовом посмотрела на профессора, закинув ногу на ногу. Если бы она закурила тонкую сигаретку - картина была бы завершена.
Бастрыкин изящно сделал ей замечание: "Мол, на экзаменах некоторые девушки прячут шпаргалки туда, куда он не скажет". Девушка позы не изменила.
- Вы хотите меня смутить? - поинтересовался у нее Бастрыкин.
Она не ответила и Бастрыкин нервно сплюнул в сторону. В этом было что-то обреченное.
Студентам он продолжил объяснять закономерности правового нигилизма в России, рассказывая об университетах Европы в 12 веке. И все это профессор сравнивал с историческими этапами России, особо напирая на правовую реформу 1864 года.
У кого-то зазвонил телефон. Человек его взял и стал по нему разговаривать. Справедливости ради необходимо отметить, что тихо.
Один из слушателей, по виду явно работник прокуратуры, поделился со своим соседом впечатлением от своего верховного главнокомандующего:
"Что его все боятся? Либеральней не бывает. Как Лихачев".
- А ты на Лихачева ходил? - спросил собеседник.
- Нет, - задумался по виду прокурорский.
Когда Бастрыкин перешел к сюжету о чрезмерном количестве принимаемых ГосДумой законов и о надеждах на новое поколение юристов, то, обведя зал глазами, искренне засмеялся. Не про себя. Никто опять не понял: к чему это он?
В этот момент кому-то пришла эсэмэска со странным музыкальным треком: "Как к причалу номер два привезли живого льва".
Те, кто услышал, заржали. Бастрыкин не расслышал и теперь он не понял причины для веселья.
Напоследок Бастрыкин попросил всех передирать курсовые работы не столь по-хамски, как это принято в среде учеников. Для него нескольких страниц достаточно, чтобы это понять. "Хотя и так все ясно", - тихо произнес он.
- А Вы что, лично будете проверять? - в голосе из зала звучала ирония.
- Да, сам. Можете в деканате узнать.
Он привел пример, как бывший его слушатель - лейтенант Попов, не прочитал сам того, что прислал ему. В частности, этот Попов в курсовике указал, что он - Попов - является женой моряка и ей трудно учиться.
Особое внимание Бастрыкин уделил учащимся сотрудникам ГИБДД и буквально умолял их не приходить на экзамены в запыленной форме и с пистолетом наперевес, ссылаясь на то, что только что они сопровождали Валентину Матвиенко.
Порекомендовав конкретные учебники из библиотеки, продемонстрировав их аудитории, Бастрыкин акцентировал внимание на цвете обложек. Затем попрощался и с красиво расправленными плечами удалился.
Благодарных возгласов прощания, а тем более привставания с мест, замечено не было.
Егор Иванов
