ПоделитьсяАрхитекторы с некоторых пор рассматриваются как послушные исполнители «злой воли строительного комплекса» - делают все, что захочет инвестор. О петербургских архитекторах и объектах приложения их сил мы беседуем с архитектором-реставратором Дмитрием Бутыриным, председателем Совета по охране архитектурного и исторического наследия СПб союза архитекторов. Как эксперт Бутырин весьма ценен: с одной стороны, практически работающий архитектор, с другой стороны, не стесняющийся критиковать и собственный цех.
- Недавно министерство образования лишило ГАСУ – Государственный архитектурно-строительный университет - права именоваться университетом. Вуз должен вернуться в статус института – был ЛИСИ, станет ПИСИ. Не скрою, я воспринял это как символический акт: в ПИСИ работает, например, профессор Леонид Лавров, который был экспертом проекта Перро и дал в числе прочих положительную оценку этой бутафории; ЛИСИ закончил архитектор Евгений Герасимов, один из разрушителей старого Петербурга. И наказание одного из двух вузов, выпускающих архитекторов, мне видится справедливым с точки зрения нравственности. Что-то вроде предварительного возмездия…
- Если серьезно, то это эмоциональная реакция. На самом деле понижение статуса - шаг, который я совершенно не одобряю, поскольку оно касается одного из старейших архитектурно-строительных вузов страны с весьма славной историей. Все, что строилось в Петербурге с середины XIX века, строилось в основном выпускниками этого института. Его выпускники – целый ряд замечательных архитекторов, в том числе крупнейшие советские архитекторы…
- И что же при такой славной истории такая деградация архитектуры сегодня?
- Это не связано с уровнем преподавания. Причина в том, что в 1960-е – 1980-е годы архитектура вообще не была искусством. Архитектурная деятельность была посвящена экономии материалов, удешевлению объектов, Госстрой занимался исключительно этим. И вдруг в XXI веке началось бурное строительство. А архитекторы к тому времени, когда появилась реальная возможность строить все, что угодно, уже полностью утратили профессионально-взыскательный подход. Инвестиции и обилие возможностей свалились на их головы в тот момент, когда творчески они не были к этому готовы. И те, кто закончил ГАСУ в 1990-е, тоже были застигнуты врасплох. Перестроиться на серьезный профессиональный подход не успели и стали приспосабливаться к ситуации другим путем. Начали выполнять то, что угодно инвестору и властям.
Евгений Герасимов на одном из совещаний с участием зарубежных архитекторов, когда его стали критиковать за проекты, сказал, что он человек честный, и потому должен выполнять то, что обещал заказчику. Это тактика, которая может привести к полной катастрофе. Скажем, опус Герасимова около Александринского театра – закономерный итог такого подхода. Потому что Герасимов посчитал главным в этой работе не Росси, а заказчика. В результате появился непонятный эклектический дворец, со скульптурой и с деталями, не очень сочетающимися между собой. Это не классицизм, не ампир Росси, не неоклассицизм… Совет по охране культурного наследия требовал сделать классику, и Герасимов сделал классику, но так, как он ее понимает, назвав стиль здания «флорентийским ренессансом». Непонятно, правда, почему это «ренессанс» и притом «флорентийский». Просто звучные термины. Пример показывает, как далеко можно уйти, руководствуясь не профессиональными критериями, а только габаритами и высотными ограничениями. Между прочим, на заседаниях Градсовета, в том числе и главный архитектор, часто вообще стеснялись говорить собственно об архитектуре, ограничиваясь параметрами геометрии. Так проще.
Таким образом, к строительному буму архитекторы в целом оказались не готовы. И потому Петербург испорчен постройками, чужими для нашего города, в котором раньше не было мишуры, а была достойная, строгая и профессиональная архитектура. Кстати, то, что приносит Запад, ничуть не лучше. Охтинский небоскреб, который на Западе уже давно неуместен стилистически. В этом же ряду и абсолютно нелепый проект Перро второго здания Мариинского театра. То же самое касается «Новой Голландии»: вместо завершения проекта, который начали реализовывать в XVIII и продолжили в XIX веке, вместо замыкания периметра, достраивания того, что задано, но не было осуществлено, англичанин Фостер проектирует нечто несусветное, чуждое архитектурной ситуации. Найдена лакуна, куда всовывают космический объект, а тем самым разрушается и композиция, и понятие охранной зоны памятника.
- В результате непрофессионализма и подчинения инвесторам памятники элементарно разрушают. Так?
- Характерный пример – Юсуповский дворец на Мойке, бывший Дом учителя. Около дворца, ниже по течению Мойки, проектируется так называемый многофункциональный комплекс (МФК) «Театральный». В нем должны быть развлекательные заведения, рестораны, кафе и даже жилые помещения. Замысел вызывает оторопь: зачем в таком странном сочетании и с такой плотностью эту территорию (наб. Мойки, 96 / ул. Глинки, 2), которую еще не так давно занимал Военно-транспортный университет железнодорожных войск, застраивать? МФК будет гигантским, выходить будет и на Мойку, и на ул. Декабристов. Кстати, изначально это был один из Шуваловских дворцов (принадлежал Петру Ивановичу Шувалову, брату президента Академии художеств), а военным он принадлежал весь XIX и весь XX век. Когда-то, кстати, он был не менее богат, чем Юсуповский дворец.
Сейчас с ним связан целый ряд проблем. Во-первых, поскольку там были военные и никого туда толком не пускали, он не изучен. А уже проектируется для этого места новый комплекс зданий и сооружений – вместо того чтобы изучить сохранившийся памятник как положено. А может быть, там осталось что-то ценное? Например, уже обнаружили части усадебного комплекса, малоизвестные и неожиданные, этим, кстати, занимался Михаил Исаевич Мильчик, спросите у него, во всяком случае, сейчас это уже обнаружилось.
Во-вторых, новые хозяева очень решительны, они активно готовят проект, в котором четыре подземных этажа, а вот это уже катастрофа. Потому что речь идет о грунтах, уже хорошо и печально известных по попыткам строительства второго здания Мариинского театра, так называемого МТ-2. Помимо того, что весь МФК может сползти в яму из-за грунтов, тут очень трудно будет устроить четыре подземных этажа, плывун не даст ничего сделать, и придется в итоге делать то же самое, что на Крюковом канале, где строят МТ-2. Там набивают цемент в пульпу, цементируют грунт, а потом в этом монолите делают подземное пространство. Это требует чудовищных затрат, никто в мире таким бесхозяйственным способом не строил и не строит.
В-третьих, сегодня меня как архитектора, работающего над интерьерами Юсуповского дворца и воссоздающего внутри храм Покрова Божией Матери (это внутренняя, домовая церковь на третьем этаже, архитектор Кенель, найдены материалы) волнует сохранность дворца. Имеются уже очень тревожные звонки. Прежде всего, я имею в виду трещины на фасадах, выходящих на набережную Мойки, и на фасаде, выходящем во двор, также. В прошлом году и в начале этого года были сделаны пробные шурфы, прорыты скважины для определения качества грунтов и необходимых глубин фундаментов будущего МФК. Скважин сделали 90 штук, и это все совпало с появлением трещин на фасаде и с начавшимися серьезными разрушениями интерьера Мавританской гостиной (стена Мавританской гостиной как раз граничит с участком бывшего военного комплекса). Очевидно, вследствие подвижек в кладке появились трещины, сейчас началось исследование причин, надо определить, что повлияло, исследования не завершены, но ясно, что предстоит очень серьезная реставрация. Кстати, над Мавританской гостиной находятся личные покои княгини, они также потребуют серьезной реставрации. Потому что трещины, как известно, расширяются кверху.
Таким образом, можно предположить, что вследствие предварительных исследований грунтов на соседнем с Юсуповским дворцом участке произошли подвижки грунтов и под самими Юсуповским дворцом, изменилось состояние грунтовых вод, скорость их движения. При таких работах это возможно. Могли сыграть роль и вибрационные процессы.
- И к чему это приведет?
- Считаю, что если рядом с Юсуповским дворцом будет выкопана яма глубиной с четырехэтажный дом, Мавританскую гостиную можно будет изучать только по литературным источникам. А это одна из жемчужин дворца, в художественном отношении она великолепна, стоила огромных денег при реставрации в 1970-е годы. Ее фактически заново сделали, потратив очень много денег. До недавнего времени была в приличном состоянии, сейчас закрыта, и ее надо спасать. Зато у нас будет МФК «Театральный»!
- Недавно я увидел трещины на фасаде «старого» Мариинского театра.
- Думаю, что это воздействие гигантской стройплощадки размером с квартал. Фактически стройка стала экспериментом над грунтами. Ясно, что реакция затронутых грунтовых вод, подземного болота, исходит с горизонта более глубокого, чем русло Крюкова канала, и те грунтовые воды, которые глубже дна канала, действуют одинаково и под Мариинский театр, и на наб. Мойки. Нагрузки изменились, состояние грунтовых вод, уровень и все другие параметры также. НА МТ-1 воздействует гигантская стройплощадка. Я сам видел, как там загоняли в болото по периметру будущего котлована под подземные этажи гигантские шпунты длиной метров по 25. Отсюда сильные вибрации, заметные подвижки грунта, изменение режима грунтовых вод. Это варварская операция при таких грунтах.
- А что вы можете сказать про Синод?
- Мне удалось побывать в Синоде еще до начала работ. Потрясло огромное количество находившейся внутри старинной мебели, шкафов, специальных стеллажей для хранения архивных фондов. Это все, как мне сказали люди, побывавшие там, уже уничтожено. То есть уничтожены подлинные элементы интерьера. Меня потрясли доски 30 – 35 см шириной, половые доски. Сейчас невозможно найти шире 20 см, а тут до 35 см. Таких нет вообще! Когда я реставрировал Розовый павильон в Павловске, широкие доски для полов пришлось ввозить из-за границы. При реконструкции Синода все это было уничтожено, выброшено… Кстати, то же самое происходило на стройке в доме Лобановых-Ростовских, где умудрились выбрасывать балки межэтажных перекрытий. Тут пролеты по 12 м, балки нормально работали на таких пролетах, но их тоже выбросили.
Михаил Золотоносов,
Город 812
Комментарий к сказанному
Должен отметить одно явное противоречие: защитив ЛИСИ – ГАСУ – ПИСИ от моих гнусных нападок, Бутырин тут же убедительно доказал, что деградация архитектуры связана с тем, что преподаватели ни в 1960-е годы, ни в 1990-е не дают студентам вуза того профессионального образования, которое спасло бы архитектуру как отрасль творчества от деградации. Именно отсюда - подчинение инвесторам. Потому что нет ощущения собственного профессионализма, профессиональной состоятельности, независимой ни от каких факторов, а, следовательно, нет и самоуважения. Архитектурные мастерские стали предприятиями сферы обслуживания в самом примитивном смысле этого слова. Хотите, пострижем наголо, хотите – канадку или модельную. Сколько заплатите, на столько и настрижем. Безнравственность тут – производное от дилетантизма, от него же происходят наглые заявления, что, кроме самих архитекторов, никто в архитектуре не понимает, особенно искусствоведы.
М. З.
