ПоделитьсяМаэстро Валерий Гергиев дал интервью "Фонтанке". В силу занятости ответить на все вопросы читателей директору и художественному руководителю Мариинки не представилось возможным. Аспекты строительства второй сцены театра, результаты конкурса по которой станут известны 28 июля, и позиция дирижера по этому вопросу стали предметом разговора.
- Валерий Абисалович, 15 июня объявлен открытый архитектурный конкурс на строительство второй сцены. Вам не кажется, что история с Мариинкой-2 затянулась. Это произошло из-за несогласованности и непродуманности проекта?
- У России не было опыта проведения такого крупного архитектурного конкурса - это первое. Второе, выбрали проект Перро, который, безусловно, выглядел красиво. В жюри находились специалисты, которые уже тогда могли озадачиться вопросом, насколько реально это построить и насколько реально это построить в несколько лет. И может ли такой проект стоить тогда упоминавшиеся всеми 100 или может быть 100 с небольшим миллионов долларов. Когда прозвучала цифра 160, для меня это уже был весьма неожиданный и весьма крупный скачок вверх от ранее заявленных цифр, на которые мы могли опираться при строительстве нового здания. И тенденция к повышению цены сохранялась каждые два-три месяца: либо Минкульт, либо Северо-Западная дирекция заявляли о том, что этот проект будет стоить 180, 200, 230 и 260 миллионов долларов. Безусловно, это шло без участия Мариинского театра, потому что я был противником каких-то безумных цифр. Потому что мы не заказывали театр, который должен был быть сплошь из золотых унитазов, извините, что я сейчас так разговариваю. А это смахивало немножко на это.
Потом, Перро-человек, безусловно, имеющий опыт строить, но что он построил? Он построил здание Национальной библиотеки в Париже. И я там побывал, и меня это не столько впечатлило и порадовало, сколько поразило, потому что идея сама - достаточно простая, идея "здание - книга". Метафора, допустим, интересная, но сумасшедшее количество дерева, сумасшедшее количество! Может быть, это напоминает нам о том, что вы перелистываете страницы. Вместе со стеклом это выглядит как современная конструкция. Возможно, там есть функции защиты от солнечного света, но упрекнуть Перро в чрезмерном практицизме нельзя. Во всяком случае, судя об этом проекте.
Я редко или никогда, наверное, об этом еще не говорил. Но мы жили (я говорю про 2004-2005 годы) в обществе и стране, когда всем казалось, что экономика быстро укрепляется, и нам будет по зубам увеличение бюджета и чрезмерные артистические амбиции архитектора, который должен был знать, как это строить. Но потом выяснилось, что Перро и сам, может быть, не знал, как это строить, тем более, что были вопросы сохранения тепла, проникновения солнечных лучей, снегопад, лед. Эти вопросы, мне кажется, должны были волновать и Олега Андреевича Харченко (главный архитектор Санкт-Петербурга 1991-2004 гг. - прим.ред.), когда он фактически определял выбор жюри. Потому что в день, когда выбирали этот проект, Харченко попросил меня уже не приходить, потому что это вопрос был уже архитектора. Он считал, что они разбираются - во всяком случае в этом - лучше, чем дирижеры. И я никак не перекидываю и не считаю, что кто-то виноват, но считаю, что уже тогда Харченко мог сказать: "Вы знаете, Валерий Абисалович, мы хотели бы выбрать французский проект, но мы не знаем, как архитектор сможет объяснить российской общественности, как этот проект впишется в окружающую архитектурную среду, будет ли он проектом, который блестяще использует все возможности современного оперного театра, а эти возможности внутри, под куполом, а не над куполом". Об этом можно сейчас говорить бесконечно. Но когда мне (уже среди многих) сказал Михаил Рудяк-покойный, который строил в Москве очень многое, особенно под землей - что проект невозможно достроить, вот тогда я действительно испугался. Ну, это был 2006 год, может, конец 2005-го. Вот это уже было, конечно, большое сомнение.
Но параллельно возник уже Гутовский, который организовал Северо-Западную дирекцию и где-то через полгода стал мне говорить, что проект трудный, а потом где-то еще через полгода - что проект невозможный. Я не видел тогда никаких поводов с ним спорить, потому что мне не казалось важным спорить за Перро. Мне казалось важным отстоять интересы Мариинского театра, что не всегда одно и то же. Тем более, Перро был оплачен, и оплачен щедро, подчеркиваю - не Мариинским театром. Никакого отношения менеджмент Мариинского театра к расходованию средств как не имел, так и не имеет.
- Но это средства налогоплательщиков. На строительство Мариинки-2 изначально собирались направить федеральные 9,5 миллиардов, с учетом идексации к 2011 речь шла уже о 17-ти миллиардах. В марте 2009 года появилась информация о 18-ти. Потрясает то, что уже 7,5 миллиардов рублей вложено в яму. Вы в курсе, дальше суммы как будут меняться?
- Не 18 миллиардов, с чего вы это взяли? Да они давно убрали эту цифру.
- Это цифры Счетной палаты, которая в марте 2009 по итогам проведенной проверки объявила, что вторая сцена Мариинского театра может обойтись федеральному бюджету более чем в 18 миллиардов руб. (535 миллионов долларов) - вдвое дороже, чем планировалось.
- Кто даст? Я уже говорил, что ходить к президенту не буду. Этот трюк удавался раз, два, три. Потом хватит, сколько можно ходить, увеличивать. Больше того, пойду и скажу, чтоб не добавляли, хотя прекрасно понимаю, что построить трудно будет за оставшиеся деньги - я об этом уже говорил.
- Давайте проведем аналогию. Современный оперный театр в Торонто, например, обошелся гораздо скромнее - в 150 миллионов долларов.
- На самом деле он стоил более 100 миллионов канадских долларов, а это сказочно маленькая сумма. Театр скромнее, чем наш будущий, но это великолепнейший театр, там все работает, там все красиво.
- Расскажите, чем он Вам понравился, Вы ведь собираетесь лоббировать как раз проект канадских архитекторов?
- Я не понимаю слова лоббировать. Я и Перро не лоббировал, я и Мосса не лоббировал. Можно болтать все, что угодно... Я лоббирую Чайковского, Бетховена. Это моя профессия, а Мосс, например, был мне предложен. Талантливый архитектор Мосс, действительно, талантливый архитектор. Москва предложила проект и правильно сделала - надо было предлагать авторов неожиданных. А Петербург... от кого защищать Петербург: от меня или от современных архитекторов? Надо было Смольный собор защищать, его теперь не видно с мостов - вот что защищать надо было.
- В общем-то, и защищают. В том числе организация "Живой город". А Вас, кстати, действительно упрекают, в том, что Вы - почетный гражданин Петербурга - не сохранили исторические здания в самом центре города.
- Какие исторические здания?
- В том числе, здание Дворца Первой Пятилетки.
- Это уже сталинская эпоха. Это уже скорее не Петербург, а Ленинград. Это во-первых. И ведь не я сносил Дворец Первой Пятилетки, не правда ли? Был он великой архитектуры - навряд ли, навряд ли. Таких зданий огромное количество везде есть, и я не думаю, что они определяли облик Петербурга. Обвинять можно в чем угодно. Тем более, я человек известный. Обвинив меня, можно немножко продвинуться, глядишь, тебя узнают. Я не буду сейчас говорить басней Крылова, но Мариинский театр скорее похож не на Моську, а на слона.
- Да, и по своим амбициям, и по размаху тех программ, что сейчас идут, несомненно... А проект Денисова - один из потенциальных по Мариинке-2 - Вы видели? Удалось ознакомиться с ним?
- Проект Денисова возник после того, как Гутовский мне показал 8 или 10 проектов. Понимаете, я ведь много летал, причем я летаю за свои деньги, не за счет Северо-Западной дирекции, содержание которой стране стоит в год более 90 миллионов рублей - за эти деньги можно содержать всю труппу Мариинского театра. Я летал один раз, другой, пятый, седьмой - и посмотрел огромное количество проектов.
- Гутовский говорил, что за время долгостроя подготовлено 15 альтернативных проектов фасада, а их авторами являются и российские, и зарубежные архитекторы: москвичи, немцы, французы и канадцы. С теми проектами Вы ознакомлены?
- Там нет ни одного проекта. Мы не стадион и не магазин по продаже ликеро-водочных изделий, мы театр. Надо строить театр, а картинку даже я теперь уже могу нарисовать. Тем более, такую, как Денисов нарисовал. Ну, не копия нынешнего Мариинского театра зеркальная, и все же...
- То есть, Вы считаете, что у Денисова отсутствует проработанный проект?
- Я не думаю, что речь может идти о том, что сегодня предлагается.. Подходил ко мне Денисов, ну таких проектов может быть за час, ну, 20-ть или 50 сразу.
- А сравнивая с канадцами, с Перро?
- Понимаете, мы уже обожглись раз-другой. Поэтому нам нужны сейчас не рисунки. Как выяснилось, строить театр - это колоссальной сложности дело. И очень мало сделано театров, которые не вызвали бы сумасшедших проблем, именно как строительство театра, а не как реализация картинки. А то, что Перро не смог реализовать картинку, так кто был против, все были за! Красиво - ну, красиво! Смело - очень смело! Талантливо, наверно. А потом, когда стали думать, а как из этого сделать театр, решили, что там ничего похожего с театром нет, потому что там только и нужно будет думать, чтобы не продавил снег и лед, непонятно, как сохранить тепло, колоссальное количество отражения углов, света и т.д. И потом, специалисты стали просто сходить с ума, и эти знаменитые 400 ошибок, о которых даже премьер говорил, так они и шли, наверное, от того количества малореальных вещей, которые были вложены в тот проект.
- Чем же Вам понравился театр канадской мастерской Diamond + Schmitt Architect? Вы как-то говорили об особой акустике?
- Вам надо слетать в Торонто, я могу даже дорогу оплатить.
- Достаточно мнения читателей "Фонтанки": знакомые с этим театром пишут, что в петербургскую среду подобного рода проект не вписывается, что это иная архитектура, что это не может быть в центре города.
- Ну, всегда кто-то что-то скажет. Безусловно. А что вписывается? Я повторяю, в Петербурге самые величайшие знаменитые символы сегодня заслонили застройкой, их не видно уже. Вы с любого моста: Шмидта, Дворцового попытайтесь увидеть Смольный. Его не видно. Вам не кажется это большей проблемой, чем исчезновение Дворца Первой Пятилетки. Мне кажется. Что касается средоточия зданий вокруг Мариинского театра, то там ведь несколько зданий было. Довольно плотные мрачные здания, огромные. Довольно мрачно. Там должно появиться что-то светлое.
- По-вашему, Мариинке-2 место именно в центре Петербурга?
- Не заслонять Мариинку. Первая не должна показаться карликом и малозначительным сооружением. Самое главное, что я хотел вам сказать совершенно определенно, что строить театр, так же, как строить Олимпийский стадион в Сочи, должны люди, которые не будут учиться на этом проекте. Может, специалистам, уже профессионалам, браться за это. Ведь канадцы поместились в эти 100 миллионов канадских долларов, кстати, и театр-таки один из самых лучших считается. У нас же уверенность, что мы-то лучше разбираемся, да и там, выходит, не все дураки. Дешевле - да, но поразительно при этом лучше, чем все остальные новые театры в мире - вот что привлекает. Так что надо строить, теперь-то осталось немного денег. Это можно сделать только со специалистами.
- Менеджмент занимает много времени, на репетиции, на новые проекты оно остается?
- У нас есть очень много проектов... Но сегодня главное мы должны знать, что средства, которые тратятся на создание второй сцены для коллектива Мариинского театра, для города и страны средства стопроцентно федеральные - потрачены основательно. Я думаю, что ни один театр мира, может быть, так дорого еще не строился, если говорить о том, сколько стоит театр.
- Затраты оправданы, Мариинке необходима эта сцена? Сколько сцен, по-вашему, сегодня должно быть у Мариинки?
- Ну, если в Париже четыре или пять Оперных театров - мы, город с таким же населением, мы продаем в "Белые ночи" пять спектаклей "Лебединое озеро" - мы спокойно продадим и 25-ть.
- Но иногда залы полупустые.
- На "Лебедином озере"?
- Не на "Лебедином озере". Но на спектаклях других, на концертах сезонных это не редкость.
- Потому что мы играем произведения живущих композиторов. Во всем мире залы могут быть неполными, когда играют такие произведения. Ведь когда-то и произведения Чайковского были современны, и тоже не все на них ходили. А на "Руслана и Людмилу" вообще не загнать было в свое время.
- Социальный абонемент, который вводит театр для школьников, студентов, малоимущих, - Вы недавно его презентовали - будет способствовать тому, чтобы петербуржцы чаще в Мариинку могли приходить?
- Мариинский театр продает билетов на 20 миллионов долларов за один сезон - это абсолютный рекорд для российских театров. Я не говорю про стадионы, не путайте с "Зенитом". Поэтому пока что, мне кажется, скорее, другим надо учиться у нас продавать билеты. А эта цифра абсолютно твердая.
- The Financial Times по своим критериям причисляет оркестр Мариинки к десятке лучших коллективов в мире. Вы мастерство коллектива на данном этапе как оцениваете: уровень, теноры, которые выступают в театре?
- У нас сильный оркестр, хор, балет, опера - это общеизвесто. Театр - один из лучших в мире. Так что театр заслуживает вторую сцену. А сейчас поздно говорить, нужна она или нет. Она нужна! Мариинский театр имеет две сцены, одна из них - три тысячи мест. Это один из дорогих театров, когда-либо созданных. Но поражает другое, в Китае в одном здании четыре театра, четыре! Общая стоимость 400 миллионов долларов. Видимо потому, что там все еще гуляет по свободе понятие смертной казни. Да. Вот за 400 построили четыре. А мы за один, наверное, заплатим 600 - вот это немножко пугает. Ну, опять же, я не хочу охоту на ведьм устраивать. Главное, чтобы уже построили театр.
- Будем надеяться, что вопрос с фасадом по итогам конкурса сдвинется с мертвой точки.
- Главное, постулаты - я хочу еще раз повторить: ни копейки не потрачено самим Мариинским театром. Второе, нам нужен потрясающе профессионально сделанный проект, а не картинка. И третье - в срок. Переносить в восьмой или девятый раз - это сложно. Премьер сказал об этом очень жестко - одиннадцатый год!
Алла Одинцова, "Фонтанка.ру"
