«Возвращение в Брайдсхед»: Поворот не туда

Экранизация романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед» («Brideshead Revisited») 2008 года, которую начали показывать в петербургском Доме кино, могла стать либо сенсационной, либо вульгарной. Собственно, отсутствие вульгарности и сделало бы ее сенсацией. Но не случилось.

Вооружившись поддержкой знаменитого британского сценариста Эндрю Дэвиса, культовый статус приобретшего после выхода телесериала «Гордость и предубеждение» 1995 года («того самого», с Колином Фертом), режиссер Джулиан Джерролд попытался «переписать» роман Ивлина Во в стилистике современных английских телеэкранизаций Джейн Остин. Отличающихся от предшествующих опытов 60-90-х годов преимущественно «вылизанностью» глянцевой картинки, спрямлением сюжетных линий и плебейской простоватостью юных актерских физиономий. В «остиновском» фильме самого Джерролда «Становясь Джейн» с лицами было получше – и Энн Хатауэй, и Джеймса МакЭвоя камера любит не меньше, чем публика (что не помешало режиссеру байопика свести суть и особенности таланта писателя Остин к истории несчастной любви). В «Возвращении в Брайдсхед» с лицами вновь проблемы: согласно первоначальному плану, главных героев играть должны были Джуд Лоу, Пол Беттани и Дженнифер Конноли. А в итоге сыграли Бен Уишоу, Мэтью Гуд и Хейли Этуэлл. Но дело не только и не столько в них. А в том, что по роману «Возвращение в Брайдсхед» невозможно снять достойный фильм «Становясь Ивлином». Разница примерно такая, как между воспоминаниями путешественника о потерянном и обретенном рае («Брайдсхед обретенный» – так называются пролог и эпилог романа) и впечатлениями туриста о славно проведенных каникулах.

Фильм Джерролда явно гордится «красивой картинкой»: величественный Брайдсхед (вид снаружи и изнутри, фонтан, часовня, столовая, проходите – на осмотр час, можно фотографировать); блистательный Оксфорд (шпили, колонны, газоны); упоительная Венеция (палаццо, каналы, карнавал, фотографировать можно, но проще купить открытку), опасное Марокко (солнце, улочки, восточный базар, берегите фотоаппараты)… Взгляд камеры – снизу вверх, с эффектом внезапно открывшегося вида, – потрясенный взгляд простодушного туриста, недаром юный лорд Флайт напоминает своему другу Чарлзу Райдеру (чьими глазами мы и видим происходящее) о возможности раз в год осмотреть родовое гнездо всего за один шиллинг.

Одношиллинговый взгляд свойственен и самому режиссеру. Тонкий, ироничный и сентиментальный роман – «священные и богохульные воспоминания пехотного капитана Райдера» – превратился в молодежную романтическую комедию с не слишком жизнеутверждающим концом (в смысле, они не поженятся). Один мальчик из весьма средней семьи в школе подружился с мальчиком из хорошей семьи, а тот оказался геем и не на шутку влюбился в друга. Они пили, целовались под деревом, плавали голышом в фонтане и смотались в Венецию. Но потом первый мальчик полюбил сестренку второго мальчика, так что тот окончательно спился. А сестренка вышла замуж за плохого парня, но потом влюбленные как-то раз плыли на корабле, и любовь немножко победила зло. Впрочем, все кончилось плохо. Потому что кругом были одни католики.

Думаю, Ивлин Во отчасти догадывался, что его изумительную прозу кинематографисты способны пересказать таким образом, – у него есть повесть о Голливуде. В самом деле, может ли кинематограф дать эквивалент упомянутому писателем едва различимому «звуку плоти, тонкому, как писк летучей мыши» – иначе, чем показать две голые задницы в фонтане? История кино утверждает, что для этого искусства невозможного мало. Да и самого Во, случалось, экранизировали более-менее прилично: стоит вспомнить и «Мерзкую плоть» Стивена Фрая, и телеверсию «Возвращения в Брайдсхед» с Джереми Айронсом и Энтони Эндрюсом (1981).

У киноэротизма, разумеется, бывали лучшие времена. Но вот как быть с религией в экранизации английского романа? С тем, что у Во и вправду «слишком много католиков» (примерно, как нот у Моцарта)? В фильме Джерролда к перипетиям духовных поисков героев подошли с покоряющей простотой. Уличенные в католицизме персонажи часто молятся, поют гимны, камера тупо пялится на их нательные кресты. Слово «Бог» произносится с частотой телепроповедников, получается что-то вроде «Сэр, передайте мне соль, слава Богу!». Наивных глянцевых банальностей хоть отбавляй: чего стоят только проникновенные взгляды, которыми обмениваются влюбленные герои у смертного одра лорда Марчмейна, «Эмма, за эти слезы я люблю тебя еще больше…» Не приходится удивляться и тому, что леди Марчмейн (как хорошо, что на свете есть Эмма Томпсон !) превращена в беспощадную фанатичку, терроризирующую семейство и буквально сживающую со свету «придурковатого» сына. Последнее определение (как нельзя лучше подходящее к герою Бена Уишоу) в романе принадлежит завистливому недоброжелателю – этот взгляд на персонажей Ивлина Во усвоен и авторами фильма. Инфантильных глупцов, самонадеянных алчущих плебеев, великосветских шлюх и дегенеративных фанатиков, судя по их версии, «простому народу» (для которого и снимаются «красивые фильмы») видеть приятнее, чем аристократов, художников и рыцарей веры. Это означает лишь то, что если вы посмотрели «Возвращение в Брайдсхед» – вас сбили с дороги в Брайдсхед.

Лилия Шитенбург
Фонтанка.ру