ПоделитьсяТрагедия с «Невским экспрессом» сразу же нашла отклик в блогах. Уже буквально через несколько минут после катастрофы можно было прочитать первые комментарии очевидцев в блогах и на интернет-форумах. Общее впечатление: паники после катастрофы не было, люди просто пытались помочь друг другу. Авторские орфография и пунктуация сохранены, - прим. ред.
Люди не понимали, что произошло
Блогер paltus-nk так описал первые ощущения: «...Внезапно в мерный ход поезда (поезд, на минуточку, едет где-то километров 150) вмешиваются посторонние весьма настораживающие звуки. Где-то секунд на 10. Потом они немедленно переходят в действия - вагон начинает скрежетать, перекашиваться, болтаться из стороны в сторону - с все увеличивающейся амплитудой.
Все это происходит еще за десять секунд, за которые понимаешь, ЧТО же сейчас случится. Я успел сгруппироваться, если таковой термин вообще применим к моей тушке))».
Протоиерей Александр Степанов ехал в одном из наименее пострадавших вагонов. «Мы побежали и довольно далеко, метров через 500, увидели вагон, лежащий на путях на боку, а на дороге – обломки вагона, оставшегося в сцепке. Вокруг люди – кто ползает, кто ходит… Темнота непроглядная. Меня потрясло, что крыша вагона была собрана гармошкой, как будто он на крыше по шпалам ехал. Еще метров через 200 – 300 лежал самый ужасный последний вагон. Он не был перевернут, но стоял без колес. Колеса, пружины, сорванные провода были разбросаны вокруг. Мы об них спотыкались, я несколько раз упал. Потом в Интернете писали, что вагоны улетели, но это не так. Их сбросили уже потом, в ходе ремонтных работ. Оторвавшиеся вагоны стояли на путях, но без колес. Потом я увидел лежащего человека, бросился к нему, хотел помочь, а он оказался мертвым с внутренностями наружу. Дальше на путях лежало еще три или четыре трупа. И это в полной темноте, лес вокруг», - рассказывает он.
«Авария случилась в 21:30-21:40. Примерно. Я ехала в шестом вагоне. Нумерация была с конца: №1 самый последний. Нас несколько раз тряхануло, все сильнее и сильнее. Ну со стола все полетело, ну слегка стукнулись. И непонятно что. Никаких объявлений, ничего. Сначала думали, что это так.. Мелочь. Ну тряхануло, ну остановились. Стоп-кран дернули, наверное.
Потом забегали проводники, бледные. Собирают матрасы, скатерти, тряпки, воду. Спросили чем помочь: попросили сидеть на своих местах, если не врачи. Из их раций периодически слышится нехорошее. Пошли слухи, один нелепей другого как тогда казалось. Ну не верилось в то, что два вагона оторвало и что они так далеко от нас. Потом поверили.... Мы вышли было на улицу, хотелось чем-то помочь. Дошли до третьего вагона. Второго и первого даже видно не было. Мы не пошли дальше: зеваками быть не хотелось, создавать толпу тоже, помочь ничем не могли, а видеть то, о чем говорили не хотелось тем более», - пишет pancakyes.
Аlesadov считает, что первой о крушении поезда узнала 78-летняя пенсионерка, чей дом едва не протаранил сошедший с рельсов вагон: «Взрывной волной в низкой избе выбило окна. Огня видно не было. Елена Михайловна заметалась по комнате, от страха не находя дверь на улицу. Нащупала на столе старую «Нокию» и позвонила зятю. Тот с другими жителями поселка Лыкошино, что в пяти километрах от железной дороги, уже ехал к платформе: они тоже слышали взрыв. Появившихся первыми на пригорке спасателей Голубева приняла за воров... Они зашли к Голубевой сами: в ее дом привели первых раненых в катастрофе поезда «Невский экспресс». Шесть человек, кто сами поднялись. В каморке все забрызгано кровью: холодильник, подушка, кровать. Пассажиры экспресса сидели в домике Голубевой молча...».
Эвакуацию проводили сами пассажиры
«... Вообще, вагон в первые минуты катастрофы представлял из себя равномерно раскиданную по всему объему массу из тел, частей вагона и остатков кресел. Несколько мужчин в вагоне пострадали несильно, некоторые вообще отделались ссадинами - они и организовали первичную помощь. Не обошлось без хаоса, но паники не было, люди быстро организовались. Выбили стекла, начали выкидывать сидения и части конструкции - освободить проход и начать вытаскивать людей из-под завалов...
Ранения людей были в основном тяжелые - рваные раны, открытые и закрытые переломы, проникающие ранения от летавших частей конструкции, ну и прочее - не для печати. Были и недвижные тела, но посчитать их в темноте не было никакой возможности, да и не до этого было...
Одна часть салона вагона была в лучшем состоянии, чем другая - туда переходили ходячие раненые... В криках о помощи, разбивании стекол и постепенной ликвидации завалов прошел где-то час - напомню, сама катастрофа произошла где-то в 21.30... Через окно забрались врачи - они принесли первые обезболивающие и осмотрели раненых, поделив их на группы для эвакуации - по степени тяжести ранений.
Проводница достала откуда-то воды, которую все жадно пили. Началась эвакуация легко раненых и несильно пострадавших на улицу через окна - двери вагона полностью заклинило», - так описал последующие события paltus-nk.
По его словам, первые представители МЧС и медики появились на месте происшествия через полтора часа: «Работа профессионалов - с учетом того, что они появились на сцене через часа полтора - в целом порадовала. Работали быстро, знали что делать. Приехали, по мнению многих пострадавших, слишком поздно - с другой стороны, я совершенно не понимаю, как туда вообще можно было быстро подъехать - это же непролазная чаща. Возможно, стоит подумать об обустройстве подъездов по всей длине жд трасс, устраивая в определенных местах вертолетные площадки. Организация местной скорой помощи и медицина - ну, сами понимаете. Люди стараются, но стараются они тем, что у них есть - а этому как минимум лет 40. Техника старая, вокруг на сто верст машин скорой помощи, может, пять. Еще эти ямы... В больницу ехал с двумя тяжелыми, КАК они орали на каждой кочке - а по лесу ехать пришлось где-то минут тридцать - раза два им приходилось колоть морфин. Больницы - ну какая может быть больница в Бологом? Но люди - прекрасные. Душевные, отзывчивые, все кидались помочь, эксплуатировали в хвост и в гриву старенький рентген, организовали места для ночлега, разносили чай. им спасибо. Сбор поклажи из вагонов был организован четко самими пострадавшими, а довольно скоро место аварии было оцеплено, а вещи пассажиров были взяты под охрану. Теперь бы понять, где получать. Про случаи мародерства слухи ходили, но сам не видел, да и...».
Вспоминает Александр Степанов: «У последнего вагона стояли люди, как я потом понял, это уцелевшие пассажиры. Большинство – с ушибами, лица разбиты. И полная неразбериха. На земле лежало шесть-семь раненых, женщина со сломанной ногой стонала. Молодая пара – у девушки, похоже, был перелом позвоночника, а у парня раздроблены ноги, они лежали рядом. Девчонка с открытыми переломами ног. Кровь вокруг, темно, все мобильниками светят. Торцы вагонов разворочало, и двое мужчин оказались сплющены в тамбуре, в который вышли покурить. Кости разбиты, они орут невероятно, их пытались достать. Нашли где-то лом и топор. Все два часа, что я там был, упорные люди старались им помочь, но их нельзя было двигать. Одного сумели вытащить, а второй, вероятно, умер.
Вагон некоторое время летел по шпалам без колес, все внутри было разворочено – кресла, железные ящики, поручни, корзинки для газет – все это с острыми железными углами и оно крутилось, как в мельнице, как в барабане. И вот этими обломками людей переломало, порезало. Пол был покрыт толстым слоем всего этого добра и в нем лежали люди. Выносили их оттуда долго. Споры, крики, куда выносить – на улице холодно, в вагоне теплее и не на земле. Но внутри они завалены. У кого-то сильные кровотечения, в вагоне жгут не наложишь. Если травмы, то выносить надо на жестком. Отломали два куска обшивки или какой-то перегородки и использовали их, как носилки. Это было очень неудобно, потому что доска узкая: восемь человек несли, а четверо держали того, кого несли, чтобы он не сползал. Мы еще костры разводили, даже не столько, чтобы греться, сколько ради освещения: брали из вагонов вещи, книги, и все это палили. Те, кто мог ползать из пострадавших, подползали и грелись. Они почти все были без обуви и полуголые, я не понимаю, почему. Мы им тряпками ноги заматывали.
Не было никого, кто знал, что делать, кто взялся бы руководить. Если бы сразу был свет и какой-то командир, можно было бы и больше людей спасти. А в такой общей бестолковке трудно что-то сообразить. Я видел сообщения в Интернете и по телевизору, что только пассажиры занимались оказанием помощи, а экипаж – нет. Это неправда, проводники среди нас были. Они принесли воду, несколько фонарей и матрасы, которых было меньше, чем нужно, поэтому люди лежали на чем ни попадя. Жгуты делали из простыней, пытались бинтовать. Потом наладили вынос людей из вагона. Выяснилось, что с другой стороны полотна вокруг трансформаторной будки была бетонированная площадка и на нее можно было класть людей. Там на них хотя бы уже не наступали, и матрасы можно было в ряд выложить...
Раненые терпеливо и обреченно лежали, истекали кровью. Проводник из последнего вагона, с разбитым лицом, но целый, в одной рубашке ходил: был в таком состоянии, что не мог ничего делать. Мы ему говорили, чтобы он шел погреться в уцелевшие вагоны, но он повторял «нет, нет, я старший, я должен»».
Возвращение в Петербург
«Со связью было очень плохо. Видимо, все одновременно начали звонить и перегрузили сеть. До меня, например, смс и звонки начали доходить только когда я ехала во втором поезде. В интернет иногда получалось выйти, с трудом, но получалось.
Около полуночи нас попросили перебраться в соседний поезд. Поезда Питер-Самара. Нас кое-как рассадили в него и поезд вернулся на узловую станцию Уголки или как-то около того. Там нас ждал Сапсан. Нас очень оперативно загрузили в него и отправили в Питер... В Питере было отвратительно. Оцепление из милиции, просто коридор по которому нас гнали. Куча журналистов с фотоаппаратами, камерами и микрофонами. При этом скорая орала сиреной на перроне и не могла проехать. Получилась пробка и давка. Противно...
У нас очень хорошие люди все же. Те, кто носил воду и одеяла к тем вагонам, кто там помогал. Те, кто успокаивал паникующих. Те, кто помогал выбраться из Невского и забраться в Питер-Самару. Проводницы Питер-Самары, которые как-то быстро распихали нас всех по свободным местам, принесли чаю, поворковали успокаивающе сверху, переписали нас всех. Особенное спасибо нашей проводнице, из 12 вагона. Мужчины, которые ехали в Питере-Самаре. Они были вдвоем в купе, а в итоге нас туда набилось человек 14. Причем преимущественно женщины. Они нас успокоили, подкормили, налили, заболтали. Хорошие. В Сапсане тоже хорошие. Бегал врач, постоянно делали объявления, пытаясь людям помочь найтись, даже чай умудрились притащить, несмотря на то, что были по уши загружены», - вспоминает pancakyes.
Александр Степанов: «В Питер поехали те, кто получил незначительные травмы и все пассажиры из тех вагонов, которые не пострадали. В 3.10 нас привезли на Московский вокзал. Водой поили в поезде. К вокзалу подогнали кучу автобусов, развозили всех желающих по домам, но многих встречали родственники на машинах....
Поразило, что из уцелевших вагонов пришли помогать немногие, процентов двадцать. Не могу сказать, что в них была потребность, потому что и так неразберихи хватало. Но ведь примерно через час после случившегося все уже знали, что именно произошло, так как проводники бегали, как сумасшедшие, и окровавленные люди ходили, но идеи придти помочь у большинства не возникло».
"Фонтанка.ру"
Видео- и фотоматериалы вы можете увидеть здесь:
Подведены первые итоги расследования подрыва «Невского экспресса»
