Мост Петербург–Пермь: Столичные штучки

В прошлом году Пермь заявила о себе как «новой культурной столице России». Председатель Комитета по культуре Петербурга Антон Губанков позволил себе ряд шпилек в адрес новоявленного конкурента. Один из идеологов пермского проекта Марат Гельман довольно резко парировал. Казалось бы, назревала драка. Ан нет, всё это оказалось лишь началом прекрасной дружбы. А что вы хотите? Люди-то культурные.

Стиль пресс-конференции разительно отличался от привычного чиновничьего протокола. Во-первых, собрать ее решили в лофте «Этажи» – негосударственном арт-центре, чуждом всякого официоза. Во-вторых, «официальные лица» предстали перед журналистами не только без галстуков, а попросту в футболках. В помещении было холодновато, но Антон Губанков демонстрировал морозоустойчивость. Министр культуры Пермского края театральный режиссер Борис Мильграм утеплился шарфом. Директор недавно созданного пермского Музея современного искусства Марат Гельман (по совместительству известный московский галерист, куратор, а в недалеком прошлом и влиятельный политтехнолог) предпочел не рисковать здоровьем, накинув поверх футболки пиджак.

Сначала слово взял Антон Губанков. Речь его была воодушевленной, но лаконичной. Петербургский культурный начальник ограничился рублеными тезисами. Договорились с Пермью об альянсе «месяца полтора назад». «Культурный мост», который соединит наши города, со временем может превратиться в культурную плоскость, а плоскость – в сферу. Удобно сотрудничать напрямую, не подключая федеральный центр: кто хочет присоединиться к альянсу – пусть присоединяется. Хочет Орел – пусть присоединяется Орел. Хочет Москва – пожалуйста. А пример Перми для Петербурга ценен: культура может быть двигателем развития, ее значение в общественной жизни должно расти, новые формы и идеи повышают интерес к культуре, а для Петербурга с его потенциалом тут открываются большие перспективы. «Да и вообще, – прибавил Губанков. – Мы люди друг другу приятные». Красивая борода Бориса Мильграма ощетинилась от широкой улыбки: он явно желал сегодня быть приятным. И тут же наговорил Петербургу комплиментов, назвав «центром русской культуры», упомянул о тесных исторических связях между двумя городами, о благотворной роли ленинградской эвакуации в Пермь в годы Великой Отечественной для тамошних культурных институций. Подарил Антону Губанкову копию местного раритета – древнего бронзового литья «звериного стиля». Сдержанно похвастался: в 2009 году Пермь провела 9 фестивалей, в 2010-м планирует 12. А на осень 2010-го запланирован обменный культурный десант с Петербургом: «Питерские в Перми» и «Новый пермский период в Петербурге».

На самом деле, основания для гордости у г-на Мильграма есть. Культурная жизнь в Перми и впрямь вскипела за считаные месяцы. Большой музей современного искусства в здании бывшего Речного вокзала с громкими проектами вроде выставки «Русское бедное», новый театр «Сцена-Молот» (филиал московского экспериментального театра «Практика»), собственная синематека и фестиваль документального кино «Флаэртиана», резонансные читки «новой драмы», гастроли яркого московского форума «Территория», занимающегося поисками в области современного сценического искусства и музыки, этнофутуристический фестиваль и, бог весть что, всего не перечислить. Даже слет любителей ролевых игр. «Культурную революцию» в Перми проводят сверху: такова воля губернатора Олега Чиркунова, а Борис Мильграм – ее энергичный проводник. Роль успешного московского селебрити Марата Гельмана, ныне рекомендующегося не иначе как «новым пермяком», тут формально второстепенная. Но недоброжелатели мильграмовских реформ (среди них – известный прозаик житель Пермского края Алексей Иванов) именно Гельмана называют их главным автором и вдохновителем – и требуют остановить «руку Москвы», разворошившую патриархальную пермскую идиллию.

Когда на пресс-конференции заговорил г-н Гельман, стало ясно, что повод для подозрений у «старых пермяков» имеется. Гельман выступал долго, подробно и не без блеска, с логической безупречностью и напором опытного лектора. Но скрыть под лекторской маской азарта не мог: пермская история для него, конечно, не просто проект, а любимое детище. Была неразрешимая задача. 60% жителей Перми от 18-ти до 30-ти разделяли тоску трех чеховских сестер и мечтали оттуда уехать. В Москву, в Москву. Или в Петербург. Короче, в столицу. Гельман и Мильграм решили вопрос радикально: они явочным порядком объявили «культурной столицей» саму Пермь. Искусство стало инструментом борьбы с социальной депрессией. А в результате мощного натиска получили back-up: культура явилась объектом полемики на первых полосах газет, инвестировать в культуру стало модно, а разнообразие досуга в Перми и впрямь достигло столичных масштабов, особенно если сделать скидку на разницу в численности населения.

Гельман, в отличие от Мильграма, в «Этажах» не слишком пытался «быть приятным» и сделал несколько оговорок, заставивших Антона Губанкова поморщиться: сначала сравнил свой музей с Эрмитажем, потом сказал, что Пермь заинтересована в партнерстве с консервативным Петербургом, так как идеальный партнер не интересен, «лучше, чтобы он был с изъяном». Это в высшей степени деликатное заявление Гельмана, однако, осталось как будто нерасслышанным: Антон Губанков, по странному стечению обстоятельств, как раз отвлекся на какие-то подсчеты. Впрочем, вскоре ответная деликатность пришла откуда не ждали. Поднялся Андрей Решетин, руководитель одного из лучших музыкальных фестивалей Петербурга Earlymusic, барочный скрипач, – и посетовал, что подход «новых пермяков» к культуре слишком зациклен на пиаре, шумихе, что негативно может сказаться на поступательном развитии культурных процессов. Тут г-н Решетин помолчал, словно подыскивая подходящее барочное сравнение, и выдал: «Это как вспышка фейерверка, от которой всё сгорит». Противопожарная аналогия скрипача теперь уже заставила морщиться пермских гостей. Так что без «обмена любезностями», увы, не обошлось.

Впрочем, дружба победила. Не могла не победить, ибо обе стороны заинтересованы друг в друге. Антону Губанкову выпало возглавить культурный департамент города с мощной культурной традицией – но в состоянии ощутимой стагнации. Прививка современного искусства нужна Петербургу как воздух, но не ослабевает сопротивление ханжей: как искренних, так и подложных, нацепивших ханжеские личины, дабы обезопасить себя от возникновения конкурентной культурной среды. Г-н Губанков пытается корректировать ситуацию, и появление «пермских» оказалось очень ко двору. Приглашая пермский культурный десант, петербургское правительство делает шаг навстречу эстетическому плюрализму и радикализму, но при необходимости этот шаг можно истолковать лишь как жест добрососедства и гостеприимства. А как «бить в набат» против добрососедства и гостеприимства, не знают даже самые прожженные ханжи. Не менее заинтересованы и «новые пермяки». Прототип их смелого проекта прозрачен: испанский город Бильбао, депрессивный регион с зачахшей промышленностью, усилиями властей провинции Бискайя и международной сети Музея Гуггенхайма превращенный в центр современного искусства, а следовательно, центр культурного туризма. Но пермский климат пожестче, а Гельман, при всем восхищении его энергией и талантом, всё же не Гуггенхайм, так что полноценная реализация плана потребует немало времени. В этот переходный период желательно не перекормить местное население «совриском» (большинство не может интересоваться современным искусством – это утопия), так что кое-какие гастролеры из консервативного Петербурга вполне могут разнообразить новую пермскую культурную диету.

Программа грядущего пермского десанта №1 уже известна: в ней интригует прежде всего исполнение опуса «Дети выдры» – совместного произведения московского композитора Владимира Мартынова и тувинского ансамбля горлового пения «Хуун-Хуур-Ту», а также визуально изощренный спектакль молодого московского режиссера Филиппа Григорьяна по пьесе минского драматурга Павла Пряжко «Чукчи». Музей Гельмана порадует православную общественность выставкой с многообещающим названием «Icons». Будет также enfant terrible пермских культуртрегеров – рэпер, именующий себя «репер Сява». Не исключено, что интересной окажется опера Владимира Чекасина «Жизнь человека» в исполнении драматических актеров и постановке самого Бориса Мильграма. Спектакль Григория Исаакяна в Пермской опере «Один день Ивана Денисовича» (сочинение бывшего ректора нашей Консерватории Александра Чайковского на сюжет Солженицына) хвалят, но эстетический радикализм там обнаружится навряд ли. Слегка юмористическим кажется предложение причаститься современному искусству благодаря новому пермскому спектаклю Геннадия Тростянецкого или же вечеру хореографии Джерома Роббинса. Что Петербург отправит взамен новому культурному побратиму, пока не решено.

Андрей Пронин
«Фонтанка.ру»