«Принц Персии»: Прыг-скок

В одном предпремьерном интервью продюсер «Принца Персии» («Prince of Persia: The Sands of Time») Джерри Брукхаймер сказал, что ему доставляет большое удовольствие зарабатывать деньги на том, на чем давно никто не зарабатывал. Ему и правда есть, в этом смысле, чем гордиться.

Это Брукхаймер реабилитировал пиратов перед лицом голливудского киносообщества, сделав ставку на казавшийся безнадежным материал: пиратские «Испаньолы» дороги, пиастры на съемки морских сражений растворяются в волнах, а кассовые сборы могут не покрыть затрат даже на йо-хо-хо и бутылку рому. «Принц Персии» должен был доказать, что песком можно торговать столь же выгодно, как и морской водой. На развес и оптом. Расчет продюсера понятен: ожог от исламского радикализма в Штатах столь силен, что о такой невинной забаве, как «Сказки 1001-й ночи» и «Приключения Синдбада», прочно позабыли. Ну так отчего бы не вспомнить, что существует помимо «плохого» еще и «хороший» Восток? Мода на ориентализм то и дело возникала в западном мире с XVIII века, вдруг и теперь она нагрянет. Тогда и вправду денег будет как песка в пустыне.

О современных ассоциациях, возникающих при слове «Персия», авторы проекта не могут забыть, даже создавая фильм по мотивам компьютерной игры. Путем коварных интриг персидские войска натравлены на священный город Аламут – в нем, как следует из недостоверного шпионского донесения, скрыты оружейные мастерские, изделия которых регулярно поставляют врагам персидского царя. Никаких оружейных мастерских в Аламуте, конечно же, нет, но завоевателей уже невозможно остановить, город берут штурмом, и старший сын царя теперь обещает жизнь положить на то, чтобы оправдать незаконное вторжение и огромные потери с обеих сторон, и найти в городе оружие массового поражения… то есть те самые оружейные склады. Ну и американская пресса, естественно, уже устала смеяться над тем, каким на диво очаровательным предстал в этой истории Саддам Хуссейн: строптивую и высоконравственную принцессу Аламута сыграла в фильме прелестная британская актриса Джемма Артертон. «Любые жертвы не помогут вам найти то, чего здесь нет!» – заявила гордая красавица, не дожидаясь резолюции Совбеза ООН.

Моральный вывод, который делают сценаристы фильма, не вызывает вопросов. Напутствуя своего младшего, приемного, сына (того самого принца, в честь которого названо кино), царь говорит ему: «Хороший человек поступил бы так же, как ты – смело и отважно, чтобы одержать победу и спасти много жизней. Но великий человек не допустил бы нападения вообще». Ну что? Это прогресс – особенно для диснеевского экшена. Однако и своего «новые сказочники» не упустят: нравственный урок – не более чем прекрасный повод для создания очередной цепи аттракционов. «Не допустил бы нападения вообще» – это в истории сослагательное наклонение невозможно, а в «Принце Персии» попытка остановить время, «выйти и перезапуститься» становится главным сюжетом.

Брукхаймеру удалось собрать лучших из доступных голливудских шахеразад – история рассказана безупречно, картинка сделана яркой и симпатичной, как малышовый «секретик» в песочнице. Первое появление принца Персии – благородного сердцем безродного мальчугана, спасшего своего сверстника на базаре от жестокого янычара, – это ведь презентация не столько героя, сколько зрителя. Юный возраст и скромное происхождение – не помеха тому, кто щедр душой, быстро бегает, высоко подпрыгивает и может исправно приносить драхмы в кассу кинотеатра. А за это его ждет весь положенный диснеевский рахат-лукум: панорамы сказочных арабских городов, роскошь дворцовых интерьеров, штурм крепости, снятые с вертолета пейзажи, компьютерные спецэффекты, оазисы и буря в пустыне (то есть просто буря просто в пустыне), схватки и драки с применением хитрых восточных штучек (смертоносных игл, круглых ножей, etc), коварные ассасины (с офтальмологическими проблемами – не иначе, как от употребления гашиша) и их боевые змеи. А еще тайны персидского двора и заклятие могущественного артефакта – кинжала, способного поворачивать время вспять (если туда, конечно, насыпать правильного песка, часть которого принцесса Тамина хранит в своем декольте).

Прыгающий то тут, то там принц Дастан (Джейк Гилленхол) успевает во время прыжков всех победить, спасти семейные ценности, постичь глубину восточной мудрости и заглянуть принцессе за декольте. Впрочем, последнее не должно шокировать маленького зрителя: о малютке здесь помнят всё время. Даже продав Тамину в гарем ужасному-преужасному шейху Амару (Альфред Молина), принц может не слишком беспокоиться о ее участи: девушку всего лишь заставят надеть премиленький костюмчик официантки и раздавать кумыс болельщикам на страусиных бегах. Линия шейха Амара – это, пожалуй, единственное, что адресовано родителям целевого зрителя: любитель страусиных бегов распространяет жуткие слухи о собственных владениях – дабы оградить их от вторжения имперских чиновников и необходимости платить налоги. Хорошее ноу-хау для малого и среднего бизнеса.

И всё бы ничего: и добро победит, а зло будет наказано, однако в разговорах о «Принце Персии» не случайно возникла старая тема. Как влияет на детскую психику сама возможность «выйти и перезагрузиться» – после того как герои погибли? Не мешает ли это ребенку (и его инфантильному соседу по кинозалу) осознать необратимость человеческих поступков, а стало быть – собственную ответственность? Могущественный кинжал, поворачивающий время вспять, был с извинениями возвращен куда следует, но каждая из трагических смертей положительных персонажей уже была волшебно отменена – несмотря на всю размашистую голливудскую наглядность за несколько минут до этого. В этом и впрямь заключена некоторая опасность. Но чтобы ее преодолеть, «Принцу Персии» необходимо было не просто подпрыгнуть, но прыгнуть куда выше своей головы. А на таких подскоках много не заработаешь.

Лилия Шитенбург
«Фонтанка.ру»

Фото: The Walt Disney Company.

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»