«Средство Макропулоса» в Мариинке: Женщина с судьбой

Мариинский театр вновь подтвердил статус главного культуртрегера оперной России: пятую по счету театральную партитуру одного из ключевых классиков музыки ХХ века Леоша Яначека коллектив Валерия Гергиева включил в репертуар первым в Петербурге и вторым в России.

Петербургская премьера «Средства Макропулоса» вписывается в проводимую худруком театра генеральную модернистскую линию, определившую репертуарный облик нынешнего мариинского сезона: нас ждут премьеры «Ариадны на Наксосе» Рихарда Штрауса, «Сна в летнюю ночь» Бенджамина Бриттена и «Мертвых душ» Родиона Щедрина. Не слишком часто появляющееся даже на мировых подмостках «Средство Макропулоса» (Парижская опера, к слову, впервые включила это название в свою афишу лишь пару лет назад) Валерий Гергиев анонсировал уже давно. Загодя для переноса на мариинскую сцену была приобретена и постановка Копенгагенской оперы – отнюдь не лучшая из выставленных на продажу на сегодняшнем оперном рынке: скажем, та же Opera de Paris предлагает выдающийся спектакль Кшиштофа Варликовского. Резоны выбора спектакля Грэма Вика вполне очевидны – декорации просты для монтировки, режиссура доходчива и не слишком радикальна, постановщик уже работал в Мариинском театре. Именно Грэму Вику Гергиев обязан одним из первых громких сценических триумфов начала 1990-х – британский режиссер поставил на сцене тогда еще Кировского театра «Войну и мир» Сергея Прокофьева.

«Средство Макропулоса» давнего успеха не повторило – хотя к самому Грэму Вику никаких особенных претензий предъявить, в сущности, невозможно. Его британско-копенгагенско-петербургский спектакль счастливо лишен привычного для постановок этого режиссера замешанного на масскульте китча (см. его «Волшебную флейту» в Большом театре), и в нем ощутима рука крепкого профи. Визуально «Средство Макропулоса» решено беднее, чем обычно это бывает у Вика: на сей раз с ним работал не его постоянный партнер Пол Браун, а Ричард Хадсон – художник классом значительно ниже сценографа мариинских «Электры» и «Женщины без тени». Партитуру Яначека господин Хадсон упаковал в скромные интерьеры, отсылающие к предписанным Карелом Чапеком, автором литературного первоисточника «Средства Макропулоса», 1920-м годам. В первом акте – офис адвокатской конторы того времени, во втором – подмостки оперного театра, в третьем – гостиничный номер в духе ар-деко. Сценография двух первых действий выдержана в единой грязно-коричневатой гамме, развязка последнего акта подчеркнута модуляцией в черно-белую палитру.

Сценография в мариинском «Средстве Макропулоса» выполняет функцию неброской рамки, основная функция которой – оттенить заключенное в ней изображение. Ни на что большее не претендует и опрятная режиссура, предпочитающая не приращивать к сюжету Чапека и музыке Яначека новые смыслы, а довольствующаяся лишь относительно бережным распутыванием клубка межчеловеческих отношений. Оперной диве Эмилии Марти (урожденной Макропулос) 337 лет: с тех пор, как пару-тройку столетий назад затейник-отец испытал на красавице-дочери собственноручно изготовленный эликсир бессмертия, подопытной успели до смерти надоесть ее профессия и ее красота. Всё окружение героини спектакля Вика буквально на одно лицо: офисный планктон и бесконечные поклонники певицы соответственно в первом и во втором акте сливаются в недифференцируемую толпу. Единственная, кто потенциально мог бы составить пару протагонистке, – молодая певица Кристина, но и та превращена режиссером в фанатку, повторяющую за своим кумиром каждое движение.

«Средством Макропулоса» Грэм Вик записывает на свой счет две серьезные удачи. Во-первых, режиссер изумительно рельефно и подробно простроил пластическую партитуру взаимоотношений Эмилии Марти с Альбертом Грегором: до беспамятства влюбленный в диву молодой человек даже не подозревает о том, что объектом своей страсти избрал собственную мать, а она отшатывается от каждого признания сына со смесью отчаяния и раздражения. Во-вторых, режиссеру определенно удался финал, выводящий спектакль из психологически-бытовой сферы в условно-поэтичную. Получившая желанную возможность умереть Марти в прямом смысле покидает мир людей: из выстроенного на подмостках жизнеподобного павильона она устремляется на авансцену, где находит успокоение на смотрящейся кладбищенским надгробием суфлерской будке. Эмилия бросает листок с рецептом средства Макропулоса в небытие оркестровой ямы, а дорогу тем, кто пытается ей помешать, перерезает исписанный греческими письменами белый суперзанавес, на который наползает черный суперзанавес, ставящий выразительную визуальную точку в судьбе протагонистки спектакля и в истории средства Макропулоса.

Понятно, что после серьезных европейских трактовок «Средства Макропулоса» – хотя бы того же парижского спектакля Варликовского,  который исследовал природу массового сознания, с легкостью превращающего живого человека в поп-икону, – постановка Вика кажется излишне иллюстративной и не слишком глубокой. Его режиссура главным образом призвана не затмевать собой актерские и певческие доблести солистов.

Другое дело, что с заостренным гротеском Вика мариинские вокалисты и миманс в целом не справились. Обозреватель «Культурной столицы» посетил второй из премьерных спектаклей «Средства Макропулоса», в котором более или менее адекватно смотрелись и слушались лишь молодая солистка «Санктъ-Петербургъ Оперы» Жанна Афанасьева в заглавной роли (полученная в театре Юрия Александрова актерская школа давала о себе знать) да Александр Тимченко – Альберт Грегор. Возможно, укомплектованный мастерами – Василием Горшковым и Александром Морозовым – плюс молодыми профи Екатериной Поповой, Сергеем Семишкуром и Андреем Илюшниковым первый состав справился с предложенными Грэмом Виком задачами куда лучше своих коллег.

Различия в актерских составах, как известно, способны кардинально изменить облик спектакля. Но дирижер-постановщик в «Средстве Макропулоса» один – и следует признать, что активно выдвинувшемуся в последние годы в число ведущих мариинских маэстро молодому Михаилу Татарникову сложносочиненная партитура Яначека оказалась не по зубам. Пусть Валерий Гергиев увез лучших мариинских инструменталистов на ответственные гастроли в Нью-Йорк – но, как мы знаем по опыту прошлых лет (в частности, по прошлогодним гастролям Пааво Ярви), в Мариинке чудо можно сотворить даже с балетным оркестром. Хотя от акта к акту оркестр звучал всё лучше и лучше, объединить единой творческой волей разношерстную партитуру «Средства Макропулоса» Татарникову не удалось (не говоря уже о вовсе криминальном «бенефисе» вынесенных на третий ярус медных духовых и хора в финале спектакля).

Мариинский театр уже успел приучить свою публику к тому, что отнюдь не каждая местная премьера оборачивается праздником. Обидно, что жертвой мариинских будней становятся произведения, практически неизвестные отечественной публике, – пока что на Театральной площади о «Средстве Макропулоса» можно составить только весьма приблизительное впечатление.

Дмитрий Ренанский
«Фонтанка.ру»

Фото: пресс-служба Мариинского театра/Наташа Разина

О других театральных событиях в Петербурге читайте в рубрике «Театры»