«Елки»: Случай так называемого вранья

Девочка-сиротка соврала товарищам по детдому, что ее папа – президент. Вранье вовремя раскрыли и поставили девочке условие: если в новогоднем телеобращении Дмитрий Анатольевич Медведев не скажет «На Деда Мороза надейся, а сам не плошай», сиротку подвергнут жестокой обструкции.

Умный мальчик, симпатизирующий маленькой врунишке, дает ей надежду на спасение: дескать, все люди знакомы через шесть рукопожатий, так что можно передать Дмитрию Анатольевичу по цепочке сигнал о помощи, и он, конечно, зачитает простенькую фразу. И сигнал отправляется. Сначала к другому вруну, казанскому студенту, создающему с помощью фотообоев и кадок с фикусами иллюзию, что он живет на Кубе. Оттуда к придуркам-скейтбордистам, сбивающим на лестницах бабушек. Потом к артистке Вере Брежневой, которую похитил влюбленный в нее таксист. Потом вроде как к екатеринбургскому менту, хотя по-настоящему к ворюге, который стырил у мента мобильник... В общем, выстраивается яркая галерея пленительных человеческих образов новой России, встречающих Новый год в своих девяти часовых поясах.

Выходящие сегодня в широкий кинопрокат «Елки» – не столько фильм, сколько социальное явление. Как большинство произведений масскульта и, соответственно, работ продюсера и сорежиссера «Елок» Тимура Бекмамбетова. «Дозоры», например, тоже свидетельствовали только о наборе общественных феноменов: что деньги на создание подобного кино в России есть, что есть они только у государственных телеканалов, что публика в новогодние каникулы похмеляется и поэтому ей надо побольше ярких картинок (как рекомендовали в одной радиопередаче о том, как бороться с похмельным синдромом: читайте книжки, напечатанные крупным шрифтом).

«Елки», в свою очередь, тоже сигнализируют о состоянии социума, и больше ни о чем. Выступают своеобразным медиумом коллективного бессознательного. С одной стороны, эпоха пестрой мишуры подходит к концу – взять хотя бы факт, что это единственная новогодняя премьера отечественного производства в этом году: раньше хоть изображали борьбу, скажем, «Обитаемого острова» и «Стиляг». Опять же показательно, что фильм выпустил никакой не Эрнст, а сам Бекмамбетов и его компания «Базелевс».

Но важно другое. Очень трудно оторваться от контекста появления фильма на экранах. Именно что социального контекста. «Елки» как-то очень здорово резонируют с новостями: в кино президент передает привет сиротке из Калининграда, в телевизоре премьер поет с неграми джаз. На экране гастарбайтер мучается угрызениями совести, что съел хеппи-мил у советника президента, – за пределами кинотеатров как раз месят тяжелыми ботинками этих самых гастарбайтеров, а также всех, у кого глаза и волосы не того цвета. 

Еще в киноэпопее «Москва, я тебя люблю» столичные штучки демонстрировали тотальное незнание того, что за фрукт такой российский человек и чем он обычно занимается: работницы метро у них натюрморты акварелью рисовали. В «Елках» то же самое, но с поправкой на бекмамбетовский масштаб. Тимуровские режиссеры-подмастерья, собственно и снявшие «Елки», – Александр Войтинский, Игнас Йонинас, Ярослав Чеважевский etc. – изображают нашу великую родину населенной исключительно веселыми гастарбайтерами, артистичными сиротками, чиновницами с горькой судьбой, вместо бумажки с новогодним желанием сжигающими и выпивающими направление на рентген, и чувствительными «милицанерами» с лицом Сергея Гармаша.

Сама по себе выбранная конструкция – на сквозной сюжет нанизываются истории «простых людей» – подразумевает ну хоть какое-никакое правдоподобие. Тут же им не пахнет: какое правдоподобие в истории про таксиста, влюбленного в Веру Брежневу, или в байке про доброго ворюгу, который спас салон мобильной связи (ну да, куда ж без продакт-плейсмента?) от нападения вооруженных Деда Мороза и Снегурочки? Понятно, Новый год, чудеса, все дела, но есть же все-таки приличия и границы здравого смысла.

В некотором смысле, «Елки» – воплощение идей модернизации на киноэкране. Вот мы все – «кто с лопатой и кто в мерседесе» – возьмемся за ручки, построим Сколково, будем пить нановодичку и плясать под ютьюбовские мемы, передадим президенту (тут помимо его реального воплощения есть еще аллегорическое, дико трогательное – плюшевый, сами понимаете, мишутка) привет – и страна засияет огоньками, и чудо ка-а-ак жахнет! Но мы-то все понимаем, что не жахнет. То есть, возможно, и жахнет когда-нибудь – но не сейчас. А сейчас если и жахнет что-нибудь – то никак не чудо. Но торопимся посмотреть новую новогоднюю чепуху – а что нам остается? Надежда на Деда Мороза умирает последней.

Иван Чувиляев
«Фонтанка.ру»

Фото: пиар-агентство Sarafan.

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»