Андрей Могучий: «Я считаю своим долгом понять, что происходит с теми, кто идет за мной»

Лидер российского театрального авангарда, сегодня замечательно успешно сотрудничающий с Александринским театром и несколькими солидными зарубежными театрами, режиссер Андрей Могучий затеял фестиваль. Называется он, как и прошлогодний проект, «Театральное пространство Андрея Могучего». Но если год назад смотрели в прошлое – вспоминали вехи существования «Формального театра», – то нынче взгляд устремлен в будущее: главные действующие лица проекта – начинающие российские режиссеры.

Фестиваль ныне в разгаре (завершится к ночи 21 декабря), он базируется в одном из петербургских домов на Большом проспекте П.С., в двух квартирах одна напротив другой. Первая вот-вот превратится в галерею – стены еще голы, но несколько арт-объектов уже присутствует. Вторая – расселенная, что называется, «убитая» коммуналка с таким количеством оставленных там старых вещей, что по ним можно воссоздать историю жизни обитателей и историю страны за весь прошлый век. В этой квартире полмесяца назад побывали режиссеры и драматурги, участники фестиваля, распределились по творческим парам. Драматург должен был написать к фестивалю короткую пьесу, как-то связанную с квартирой, режиссер ее поставить. То, что получилось, а также проблемы, возникшие в процессе работы внутри каждой пары, обсуждают, осмысляют, помогают решать все участники фестиваля плюс именитые зарубежные коллеги и друзья Могучего, которые, кроме того, еще и дали на фестивале мастер-классы.

В Европе подобные лаборатории – не редкость. Мастера театра регулярно проводят тренинги для желающих. В этом смысле большинство преуспевающих европейских режиссеров являются учениками выдающегося поляка Кристиана Люпы. В России это – исключительный опыт. Корреспондент «Культурной столицы» расспросила Андрея Могучего о том, что побудило его выступить с подобной инициативой. И что он думает о проблемах молодой режиссуры в стране.  
 
– Андрей, мы давно с тобой хотели поговорить о проблемах с российскими молодыми режиссерами. Почему среди них так мало тех, кто хоть сколько-то владеет профессией? В прошлом году мы так и не смогли открыть номинацию «Лучший молодой режиссер» в рамках петербургской театральной премии для молодых «Прорыв» – и ты как председатель жюри премии об этом со сцены заявил и даже, помнится, оделся по такому случаю в черное. В этом году номинацию открыли, но в ней - всего два претендента. В чем же дело?  

– Я тебе сразу скажу, что специально затеял фестиваль, чтобы это понять. Ответа на этот вопрос у меня нет. Я вижу очень большое количество приличных, интересных, умных ребят, но когда я смотрю на то, что они делают, у меня это вызывает оторопь. У них, по неясным мне пока причинам, не получается транслировать что-то внятное. Опять-таки: не из-за недостатка мозгов, не из-за недостатка информированности. Можно было бы сказать, что из-за недостаточной обученности…

– Я-то убеждена, что это именно проблема школы.

– Она присутствует, конечно. Но мне кажется, что это еще и веяние нашего времени, потерявшего критерии. Это известная проблема во всех видах искусств: демократизация привела к тому, что абсолютно растворились понятия добра и зла, хорошо и плохо. Всё стало тотально непонятно. Любая выставка современного искусства вызывает полную оторопь: начинаешь сомневаться даже в самом себе. Так сложен сегодняшний мир. Именно в контексте такой неопределенности есть огромное желание вернуться в некую коммунальную квартиру (в которую и вернулись), загерметизироваться, попробовать понять друг друга. Драматургу попытаться понять режиссера, режиссеру – драматурга, им вместе – актера. В фестивале участвуют и художники, и мультипликаторы, и киношники. Всё это молодые ребята.

И я еще захотел, чтобы к этим молодым ребятам приехали не очень, но все-таки относительно молодые, мейнстримные европейские режиссеры, мои друзья. Это Аттила Виднянский из Венгрии, это финн Кристиан Смедс, который в этом году вместе со мной получил Европейскую премию в номинации «Новая театральная реальность». Это литовский продюсер, организатор замечательных проектов и фестивалей Аудронис Люга, это Эрик Содерблём, директор Хельсинского фестиваля. И это Агнешка Пиотровска, которая занимается переводом на польский язык, по-моему, всех без исключения русских пьес и, кроме того, она директор небольшого польского фестиваля, посвященного молодому русскому театру.

Я при поддержке Комитета по культуре, которому большое спасибо, собрал любимых мною людей, которым я очень сильно доверяю, которые – вменяемые, активные, ищущие, с внутренней болью и которые имеют внятные механизмы реализации своих творческих идей. И для меня очень знаково, что все они сейчас связаны с национальными театрами. Аттилу пригласили возглавить Национальный театр в Будапеште, Аудронис становится арт-директором Национального театра Литвы, Смедс уже третий спектакль поставил в Национальном театре в Хельсинки. Я веду переговоры со всеми этими национальными театрами и сам работаю в национальном театре – в Александринском. У нас у всех – такой переходный возраст. Мы ощущаем ситуацию в современном театре примерно одинаково и считаем своим долгом понять, что делается за нами, в следующих поколениях. Я, например, имею сейчас много возможностей и очень хочу и готов их делегировать молодежи.

– Что за режиссеры примут участие в фестивале, который точнее, наверное, будет назвать лабораторией?

– Да, нам действительно крайне важен процесс. Что касается режиссеров, то это будут Евгения Сафонова и Олег Еремин из Александринки. Это Маша Александрова – я видел один ее спектакль, правда, из получасовой работы были только десять минут, которые сильно меня вдохновили, но за эти десять минут я ей даю целый день. Маша будет делать в этих двух квартирах всё, что она хочет, и она уже делает. И делает с очень правильным посылом – ей очень важно услышать о себе со стороны коллег внятные рассуждения по поводу самой себя, она хочет себя проидентифицировать.

Я хочу подчеркнуть, что все, кто сюда пришел, пришли сами. Для меня главный критерий – инициативность. Все эти ребята чего-то хотят. У фестиваля есть четкая цель: спровоцировать коннект между людьми, которые на сегодняшний день мало общаются и плохо друг друга понимают – создать герметичное поле профессионального общения людей, связанных с театром. В котором возможно начать поиск пресловутого критерия. Профессионального. Вообще слово «профессионализм» в сегодняшнем мире крайне девальвировано. Мне кажется это очень актуальным.

– А ты сам помнишь ситуацию, когда вышел из стен института с режиссерским дипломом, мало что умея и много хотя? Что ты тогда стал делать?

– Я тут готов повторить слова художника, а теперь еще и драматурга Максима Исаева: «Не нравится чужой театр, делай свой». Энергия желания, которая у меня на тот момент была, заставила меня собрать свою собственную группу, попытаться понять самого себя. Мы как-то пробили собственное пространство, приглашали определенных людей, у которых хотели чему-то научиться, потом ездили в Европу. Тогда в самиздате вышел двухтомник Михаила Чехова, и мы прямо по написанному старались работать: читали один абзац – потом неделю пытались в соответствии с ним что-то делать. Мы всё время старались быть в курсе того, что происходит в театральной Европе: что делает Эудженио Барба, Кристиан Люпа – великие мастера театра, такие джедаи. Все это было для нас страшно важно. Да почему было? Для меня это и сейчас важно. Но сейчас я пытаюсь научиться и у молодых. В этом смысле мне очень интересно понять, что они думают, хотят, что знают. Мне, например, очень интересен упомянутый мной Максим Исаев, художник, один из создателей театра «АХЕ», который вдруг свернул в драматургию. Это очень круто и очень показательно: человек находится в движении, в развитии, и от этого становится очень продуктивным, безумно интересным. Находиться с Максимом рядом – это сплошное наслаждение.

– Мне кажется, что молодые режиссеры очень страдают от своих необоснованных амбиций.

– Вот амбиция, особенно когда ты еще мало умеешь, – это очень опасно. Если человек считает себя состоявшимся, мне лично он перестает быть интересен. Амбиция, в этом смысле, – страшное зло, она останавливает человека в движении. Я как раз вчера давал какое-то интервью по поводу этих премий, которые на меня вдруг посыпались, и девушка-журналист сказала: «Премия – это же такая вершина». На что я ответил: «Не дай бог о премии думать, как о вершине». Если ты думаешь, что премия – это вершина, то всё, конец тебе. За одной горой следует другая.

– Не так давно тебе пришлось поработать со студентами театрального института в Финляндии – насколько я понимаю, ты делал с ними дипломный спектакль. И ты был в каком-то совершенном восторге от начинающих финских актеров. Чем они тебя так покорили?

– Поколение, с которым я сейчас общаюсь, – от 20 до 30 лет, – оно мне очень нравится. Симптомы неосведомленности, о которых я уже говорил, - они и у хельсинкских начинающих актеров присутствовали. Но человечески ребята этого поколения очень интересны. На мой взгляд, перед этим поколением было другое, достаточно скучное, точнее сказать, потерянное поколение – возможно, потому что люди очень быстро поняли, как деньги зарабатывать, и возможности это делать были гигантские. И вот такой соблазн быстро стер это поколение в смысле содержательности, профессионализма и вообще смысла существования.

– Не только, кстати, в искусстве. Мне тут пришлось в последнее время много с врачами общаться – в медицине та же ситуация. Определенное поколение врачей – которым сейчас 35-40 лет – тоже как-то быстро свалили в коммерческую медицину, в бизнес, и на этом – как врачи – закончились.

– Ну вот. А в нашем-то театральном мире сколько людей ушли в корпоративы, в сериалы. И пропали для профессии. Ребята, которых я вижу сейчас, – они другие. Люди приходят с другими глазами.

– Так а в Хельсинки-то у тебя что произошло?

– Я действительно должен был сделать и сделал дипломный спектакль со студентами Эрика Содерблёма, который как раз в тот момент возглавил Хельсинский фестиваль. Так вот эти финские студенты при своей абсолютной детской неосведомленности были настолько разогреты и  раскрыты для восприятия всего нового, что я три месяца имел дело с абсолютными профессионалами театра: заинтересованными, внятными, без истерик и капризов, без «не хочу», готовыми на большую и тяжелую работу. Мы начали с рассказов Чехова и с системы Станиславского, о чем мы, собственно, и договорились с Эриком. Но постепенно я понял, что героев Чехова из них не получится, и мы создали в результате совершенно новый текст под называнием «Пекка Гусев».

Я тут Дондурея послушал по «Эху Москвы», он сказал, на мой взгляд, прекрасные вещи по поводу Года Франции в России и России во Франции: ну, привезем мы в очередной раз им казачий хор, а они нам – «Комеди Франсез». И что? И ничего опять не произойдет. Смысл таких проектов – исключительно в совместном созидании чего-то нового, в совместной деятельности. Как только я делаю с финнами Чехова, у нас начинается обмен: того, что есть у меня, нет у них, – и наоборот. Получается качественный продукт, потому что соединяются две пассионарные энергии. Это касается и нашего фестиваля. Нужно не мероприятия проводить для галочки, а собираться и делать что-то вместе, пытаться договориться. Тогда ситуация сдвинется с мертвой точки.

Жанна Зарецкая,
«Фонтанка.ру»

Досье «Фонтанки»

Андрей Могучий, театральный режиссер. Родился в 1961 году в Ленинграде. В 1984 году получил первое высшее образование в Ленинградском институте авиаприборостроения и радиолокационных систем. В 1989 году окончил Ленинградский институт культуры (кафедра режиссуры и актерского мастерства). В 1989 году основал независимую театральную группу «Формальный театр», где поставил спектакли «Лысая певица» по пьесе Эжена Ионеско, «Петербург» по роману Андрея Белого, «Две сестры» по Тургеневу, и «Orlando Furioso» по роману Ариосто. Спектакль «Школа для дураков» (визуальные ассоциации по роману Саши Соколова) получил Fringe First Эдинбургского фестиваля и Гран-при фестиваля BITEF (Belgrade International Theatre Festival).

Другие спектакли Андрея Могучего: «Пьеса, которой нет» и «ДК Ламанчский» в театре-фестивале «Балтийский дом», «PRO Турандот» и «Не Гамлет» в театре «Приют комедианта», «Борис Годунов» на Соборной площади в московском Кремле (совместно с Мариинским театром), театрально-цирковое шоу «Кракатук». В Ницце – при поддержке ACR (Academy of Russian Art) – спектакль «Между собакой и волком» - иллюстрации к роману Саши Соколова.

С 2004 года Андрей Могучий работает в Александринском театре, где поставил спектакли:  «Петербург» по Андрею Белому (спектакль игрался во дворе Инженерного замка), «Иваны» (по Гоголю), «Изотов» (по пьесе Михаила Дурненкова). В 2008 году, при поддержке Александринского театра, Комитета по культуре, фестиваля Baltic Circle и театра «АХЕ» в пространстве 7 яруса состоялась премьера спектакля «Формального театра» «Садоводы». Сейчас Могучий репетирует в Александринке спектакль «Синяя птица» по Метерлинку – премьера намечена на март.

Спектакли Андрея Могучего неоднократно удостаивались высшей петербургской театральной премии «Золотой софит» и высшей российской театральной премии «Золотая маска». В 2007 году Указом Президента РФ №1760 от 28 декабря 2007 Андрей Могучий был награжден медалью Ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. В 2010 году стал лауреатом Международной театральной премии имени К.С. Станиславского в номинации «Искусство режиссера» и Европейской театральной премии в номинации «Новая театральная реальность».

О других театральных событиях в Петербурге читайте в рубрике «Театры»