Михалков и метафизика

На уикэнде Петербург посетил Никита Михалков. В зале Филармонии он встретился с публикой в форме самого обычного творческого вечера: корзинка на авансцене, записочки из зала, вопрос-ответ. С той разницей, что сами записки, а также диски, свертки, папки, которые поклонники передавали кумиру, собирал не обычный администратор, а человек в черном с бейджем и рацией, который в остальное время очень напряженно сидел на стуле спиной к сцене и буравил зал тем специальным взглядом, под которым обязательно начинаешь чувствовать себя неблагонадежным.

Перед приездом НСМ по городу ходили упорные слухи, что формой творческого вечера московский гость завуалировал предвыборную кампанию. Одно из информагентств даже написало, что накануне у Филармонии раздавали листовки, призывающие голосовать за президента империи Михалкова, но устроители вечера (а точнее, вечеров, ибо мастер встречался с поклонниками два дня подряд) утверждают, что это чистой воды провокация.

Что оно там было на самом деле, время покажет. А вот провокации Михалков, очевидно, ждал, но другого рода. Уж столько его склоняли в последнее время - за «Утомленных солнцем - 2», за «один процент», за раскол Союза кинематографистов, за письмо Путину, за Манифест просвещенного консерватизма ну и так, по мелочи, - что и менее мнительный человек начал бы осторожничать. Михалков на всякий случай заготовил вступительную речь беспроигрышного патриотического содержания. С цезурами для аплодисментов. И, надо отдать должное режиссерскому таланту автора «Пяти вечеров», «Неоконченной пьесы для механического пианино», «Своего среди чужих…», «Родни», «Без свидетелей», «Нескольких дней из жизни И.И.Обломова», - аплодисменты звучали ровно там, где нужно было оратору, и имели необходимый градус патриотического пыла.

Поводом для речи оказались «Утомленные солнцем - 2», они же – «Предстояние» и полностью отснятые «Утомленные солнцем - 3», они же – «Цитадель», премьера которых запланирована на апрель. Из речи следовало, что НСМ снял не просто кино, он снял патриотический манифест с генеральной идеей о том, что русский человек может вынести все, кроме унижения. Голая немецкая задница на экране, оказывается, - это из той же серии, что и исторический факт: вместо боеприпасов фашисты сбрасывали на российских солдат сотни тысяч ложек. «Они не могли убить, но могли унизить». Как и куча фашистского дерьма, обрушившаяся на судно с ранеными в «Предстоянии». По-моему, ложки выглядели бы в фильме куда более убедительно, и, наверное, ничего не пришлось бы объяснять. Но это был бы совсем другой фильм.

Впрочем, вряд ли здесь стоит возвращаться к обсуждению фильма – о нем сказано более, чем достаточно. Можно, если кому интересно, пересказать отрывки из «Цитадели», показанные на вечере.

Первый: героиня Анны Михалковой рожает в поле, во время бомбежки, в грузовике, за рулем которого – контуженая Надя Михалкова (простите, Котова). Роды принимают раненые солдаты – все скопом. Роженица орет, пули свистят, мутные околоплодные воды льются, синяя пуповина дрожит в грязных и мозолистых солдатских руках, окровавленный орущий комок успокаивается у материнской груди. Ребенок, как выяснится, фашистский, мамаша предложит убить, но солдаты не одобрят, предложат назвать Иосиф Виссарионович, а потом оглянутся вокруг – от десятка остальных грузовиков остались только обгоревшие остовы. Вот вам и Иосиф Виссарионович.   

Второй: Котов и Митя едут в машине. Митя останавливается у реки – кажется, это тот же пляж, куда ходили загорать герои «Утомленных солнцем - 1». Меньшиков раздевается догола, долго мылится и моется, точно перед смертью. Потом возвращается к машине, велит Котову идти в ближайший лесок: там, в леске, рассказывает ему, что оклеветал его в глазах Маруси и дает свой пистолет. Параллельно – сцена этой самой клеветы: Митя и Маруся в такой же машине на трассе, Митя просит шофера выйти, дает Марусе прочитать показания мужа, а после насилует ее (шофер стоит спиной к машине, машина характерно сотрясается). Котов обильно, по-бабьи плачет, но Меньшикова не убивает, конечно, иначе нечего было бы дальше снимать.    

НСМ уверяет, что, если во втором фильме была метафизика разрушения, то тут – метафизика созидания. Я-то метафизики не увидела – тут, как и там, физиология, которая заслоняет людей, войну и национальную идею. Кишки, пуповина, страх смерти – они у всех одинаковые, интернациональные. С одной стороны, вполне понятно, что случилось с НСМ между 1994 годом, когда он снял «Утомленных солнцем - 1» - последний фильм про людей, и 2002-м, когда он взялся за «Предстояние». Об этом много и подробно писали. Но с другой-то стороны, не может здравомыслящий человек, художник с большим опытом, не понимать, что, если человека ударить ниже пояса (не важно, твердым фашистским ботинком или видом человеческих внутренностей на экране), он на какое-то время теряет способность воспринимать даже простую реальность, не говоря уже о патриотических идеях.

Между тем, ни одного вопроса о фильме – ни о «Предстоянии», ни о показанных отрывках – из зала не прозвучало. Публика не только не собиралась нападать на НСМ, она, как  это ни парадоксально, послушно включилась в игру, им предложенную, - то есть, позволила гостю играть ту роль, которую он играет с наслаждением последние десять лет. Невозможно поверить, чтобы этих людей – большой зал Филармонии вмещает 1400 мест – отбирали специально среди тех, кто не является пользователем Интернета и ничего не слышал о тех войнах (обойдемся без определений, их в сети тоже через край), которые ведет НСМ. И вряд ли это люди, которые пришли на встречу с автором «Пяти вечеров», «Родни», etc (см. выше). Чтобы пообщаться с тем Михалковым, не надо никуда ходить, достаточно включить фильм на видео. Кстати, я недавно пересмотрела «Пять вечеров»: фильм не устарел, наоборот, оброс, как говорится, смыслами. «Только бы не было войны» - фраза, которую, как заклинание, повторяет в финале героиня Гурченко, - работает как антивоенная прививка несравнимо лучше, чем 2,5 часа физиологического месива в «Предстоянии». Видимо, потому что вот там-то, в «Пяти вечерах», и есть – метафизика.

И все же публику на творческий вечер отбирали. По чисто материальному принципу. Тут объединились люди, которые были готовы заплатить 4000 за билет, чтобы задать вопросы нынешнему Михалкову. А какой вопрос ему можно задать – нынешнему Михалкову? Например, такой:

- Никита Сергеевич, скажите, пожалуйста, будет ли революция в России?
Или:
- Мы говорим Медведев, подразумеваем Путин – хорошо ли это для России?
Еще:
- Как вы относитесь к мусульманизации России?
И так далее, и тому подобное.

Ответы ищите в Манифесте просвещенного консерватизма. Кстати, его НСМ, по его словам, напечатал для ста человек гостей, приглашенных на день рождения. И он, «совершенно неожиданно» для автора, получил «такой резонанс». Тут, несомненно, не обошлось без метафизики нашего национального сознания, слишком широкого для того, чтобы заняться школярской работой: сопоставить конкретные слова и дела одного и того же человека.

Жанна Зарецкая,
«Фонтанка.ру»

Фото: Михаил Садчиков-мл.