Kira Lao: «Русский – это как раздеться»

Группа Kira Lao, обитающая в разъездах между Великим Новгородом и Москвой, поет на русском и английском, а в музыке сочетает явную тягу к фолку (без нудной этнографии) и западному трип-хопу. Весной благодаря протекции Артемия Троицкого группа выпустила на лейбле «Союз» дебютный альбом. Перед сегодняшним концертом в клубе «Китайский летчик Джао Да» вокалистка и пианистка Кира дала интервью «Культурной столице».

– До проекта Kira Lao, по слухам, ты пела что-то очень громкое. Насколько легко было от такой музыки отказаться?

– Проект потому и появился, что мне надоели шумная музыка, гранж, альтернатива и всё такое. Мне хотелось писать баллады и работать с акустическими инструментами. А сейчас мне, правда, опять хочется делать что-то громкое. Я всю жизнь на фортепиано играла. Училась в музыкальной школе, но, слава богу, мои преподаватели не были консервативными, поэтому от классической музыки меня не тошнит. Наоборот, некоторые вещи очень даже вдохновляют. И я всё время подумываю о том, чтобы продолжить образование. Хотя с каждым разом эта идея мне кажется всё более и более утопичной. Потому что классическое образование – это своего рода монастырь. И пока я не представляю, как это физически сделать. Потому что так можно бесконечно висеть у кого-нибудь на шее, например, у родителей. А совмещать музыкальное образование с работой, мне кажется, невозможно.

– Когда вообще ты написала первые песни?

– Лет в тринадцать. Как ни странно, первая была на английском. Честно говоря, не очень хочется вспоминать об этом. То есть это было весело. Черный юмор – про то, что я хочу убить свою подругу. Про ненависть! Но не у всех хватало чувства юмора, чтобы понять прикол. Зато наш басист до сих пор считает, что это лучшая песня, которую я написала, поскольку она была веселой, с мажорными аккордами.

– А на русском не сразу запела? Трудно было?

– Нелегко. Для меня это определенный барьер. Английский – маска, за которую можно спрятаться. А русский – это как раздеться. И при этом не ударить еще в грязь лицом. Это уже стало аксиомой, что писать песни по-русски – сложно.

– Ты сама организовываешь концерты. Пыталась ли ты когда-нибудь на свою группу посмотреть со стороны, как промоутер?

– Сколько мы существуем – столько я это и делаю. Это ужасное чувство раздвоения личности. С одной стороны, ты должен быть экстравертом, быть публичным, общаться, знакомиться с людьми, уметь быть наглым. А с другой стороны – я довольно замкнутый человек.

– Ты всегда стараешься играть на сцене на «живом» пианино?

– Пожалуй, только одна Ксения Федорова (солистка группы «Кубикмагги». – Прим. ред.) может меня понять: песни, придуманные на живом инструменте, для электронного не катят, это два разных инструмента. Я всегда была очень принципиальна в этом вопросе, но решила один раз сделать исключение. И потом об этом очень, очень пожалела. Всё-таки нужно быть упертой до конца.

– Пожалуй, это может быть целью – стать такой группой, чтобы для тебя легко могли принести пианино.

– Сейчас в это трудно поверить. Говорят, что песни у нас, мягко говоря, не для радио.

– Поскольку в каждой статье о вашей группе упоминается ваш битбоксер, хочется узнать, чем тебя привлекает хип-хоп?

– Своей танцевальностью. Я мечтаю написать музыку к хип-хоп-балету. Мне нравятся эти ритмы, музыка Клатчи Хопкинса, нравится, когда брейк танцуют под эмбиент. И то, как хип-хоп прорастает на почве какой-нибудь другой культуры. Мне кажется, эти ритмы понятны всем. Это как рок. Только лучше.

– Насколько Новгород, его исторический статус повлияли на твою музыку?

– Для меня, честно говоря, удивительно, что кому-то в моей музыке слышится нечто древнее, новгородское. Потому что история Новгорода меня лично не очень трогает. Просто мне нравится природа, мне нравится фольклор – его образная составляющая. Я уже не раз говорила, что мои русские тексты, скорее, вдохновлены ранней поэзией Есенина. Месяц – коровы рога… и всё такое. А параллель «гусли – Садко» – это просто ужасно. Мы не в традиции вообще. Хотя бы потому, что у нас на гуслях играет женщина, а это уже неправильно. Издревле считалось, что это мужской инструмент. К тому же почти во всех наших песнях у гуслей совершенно нетрадиционный строй. И каждый раз Наталья перестраивает их в другую тональность, причем в одной из песен – почти все струны. Вообще, мне нравится быть вне географического контекста.

– Альбом – это всегда самодисциплина. Любит ли Kira Lao импровизировать?

– Все песни рождаются из хаоса. А потом ты уже хаос упорядочиваешь. У нас на концерте периодически бывают импровизации. Вот песня «Шалфей», например, – каждый раз новая песня. Я приберегла ее для второго альбома. Потому что на момент сдачи нашей пластинки мне не очень понравилось, как получилось реализовать эту песню в студии.

– Я смотрел видео с записью этого трека – насколько легко тебе выдавать эти инфернальные крики и плач в финале?

– Ну, я долго к этому шла. Думаю, год назад у меня бы не получилось. «Шалфей» – очень личная песня, такая маленькая трагедия. Мне нравятся крик, смех, слезы – как крайности. Потому что это очень сильные эмоции. И иногда, чтобы передать суть, мне недостаточно слов и звуков. И тогда я начинаю творить на сцене всякие странные вещи. Если хотите, это песня-спектакль. Хотя некоторым кажется, что просто истерика. Но я никогда не пою о том, чего не знаю, или о том, чего я не чувствовала.

Радиф Кашапов,
«Фонтанка.ру»

Фото: myspace.com/kiralao.

Анонсы концертов, репортажи, рецензии и интервью с музыкантами читайте в рубрике «Музыка»