ПоделитьсяЗнали бы вы, как я не люблю эмигрантов, особенно эмигрантов третьей (и четвертой) волны! Знали бы вы, как я не люблю выходцев из Украины, воображающих себя русскими поэтами! И, разумеется, пушкинистами! Однако истина конкретна. Выходец из Украины и пушкинист, эмигрант из СССР и беженец из Израиля в США Юрий Милославский – сильный поэт (что остается за рамками рецензируемого сборника) и замечательный прозаик – один из двух лучших в диаспоре (наряду и, главное, наравне с Сашей Соколовым, хотя и совершенно в ином духе). Причин тому две – ум и талант.
На «спинке» у рецензируемой книги три отзыва:
1) «Если вся русская проза XIX в. вышла из гоголевской «Шинели», то вся новейшая русская проза вышла из Милославского». Джон Бейли ( New York review of Books).
2) «Словно не пером написано, а вырезано бритвой». Иосиф Бродский.
3) «Милославский – автор замечательного романа "Укрепленные города" и сборника столь же прекрасных рассказов. Сильный поэт. Оригинальный и резкий мемуарист. Тонкий исследователь отечественной классики. Как получилось, что мы его прозевали?» Виктор Топоров.
Кто такой Джон Бейли, я, может, и не знаю, но издание, в котором он опубликовал свой отзыв о Юрии Милославском, пользуется определенным авторитетом. Иосиф Бродский был в эмиграции подозрительно щедр на похвалы – над чем, в частности, поиздевался в воспоминаниях о нем и о Сергее Довлатове сам Милославский, – но в данном случае он выразился образно, а потому и искренне. Я в статье, опубликованной год с небольшим назад и поспособствовавшей вроде бы изданию рецензируемой книги, выразил не столько восторг, сколько недоумение: почему? Потому что поэзия – пресволочнейшая штуковина, а жизнь – редкая сука? Что же, такое мнение правомерно, хотя и чересчур общо. Мне же куда более по душе сравнительно оптимистическая формула, предложенная одним из героев Уильяма Фолкнера: «Старик (имеется в виду Господь Бог) только наказывает, а шуток он не шутит». Выход этой книги – пусть и столь поздний, – лишнее тому подтверждение.
Поделиться
«Юрий Георгиевич Милославский – прозаик, поэт, историк литературы, религиовед. Родился в Харькове. С 1973 года в эмиграции. Защитил докторскую диссертацию в Мичиганском (Энн Арбор, США) университете на тему частной переписки А.С. Пушкина. Автор романа «Укрепленные города» (1980;1992), крайне «непочтительного» по отношению ко всему на свете – диссидентам, эмигрантам, мифологии советского человека и мифологии инакомыслящих; сборников рассказов «От шума всадников и стрелков» (1984) и «Скажите, девушки, подружке вашей» (1993). Перу Ю.Г. Милославского также принадлежит целый ряд статей по истории церкви, исследование о православной ветви рыцарского Ордена иоаннитов в России (2001), а также вызвавшие полемику воспоминания об Иосифе Бродском (впервые напечатанные, правда, в сокращенном виде на страницах журнала «Город». – В.Т.). В России его проза была опубликована в начале 90-х и с тех пор ни разу не переиздавалась. Книга избранных рассказов и повестей «Возлюбленная тень» (включающая в себя и роман «Укрепленные города». – В.Т.) – первая за двадцать лет», – гласит аннотация.
«Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом» (А.С. Пушкин) – так думает о себе каждый второй. Но справедливо-то это по отношению к единицам. К избранным. К двум-трем, не более, одновременно проживающим на планете Земля подлинным виртуозам.
Ум Милославского проявляется прежде всего в том, что он сам вышесказанное честно и трезво осознает (честность и трезвость здесь понятия не синонимические, но одинаково важные, я бы сказал, онтологически важные). Более того, не упускает этого из внимания – по всему скорбному периметру – ни на мгновенье. Насколько я понимаю, вера Милославского (а он православный человек и богослов) идет как раз от этой трезвости, помноженной на честность с самим собою. То есть перед ним выбор: или вера, или моментальное самоубийство.
Талант Милославского точнее всего определил Бродский (но вас ведь это не удивляет, не правда ли?): словно не пером написано, а вырезано бритвой. Только я уточнил бы: словно вырезано бритвой Оккама. Бритвой, безжалостно (а на иной взгляд и избыточно) отсекающей всё лишнее. На уровне стилистики это носит название эллипсис. Но в прозе у Милославского эллипсис не только стилистический (и, соответственно, логический), но и сюжетный, но и эмоциональный. А поскольку расширенное понимание эллипсиса я здесь ввожу впервые, то подскажу самым образованным: пресловутые «подводные течения» у А.П. Чехова это и есть эмоциональный эллипсис. За исключением романа «Укрепленные города» – блестящего, но всё же эмоционально юношеского, – плач в прозе Милославского пусть и звучит, но всегда звучит за кадром.
Юрий Милославский пишет сейчас новый роман; посмотрим, каким он получится; но, по большому счету, это уже и неважно. Откройте для себя его вчерашнего, его позавчерашнего, его тридцатилетней (и более) давности или, если угодно, выдержки – оно того стоит.
Виктор Топоров,
специально для «Фонтанки.ру»
