О литературе с Виктором Топоровым: Пуговичное право Александра Шарова

С детства помню, что Ганс Гольбейн-старший лучше Ганса Гольбейна-младшего (да и с Брейгелями дело обстоит точно так же), а вот Лукас Кранах-младший затмил Лукаса Кранаха-старшего. Да и в литературных династиях всё изрядно запутано – взять хоть Козловых: земляка нашего покойного Вильяма, сына его сановного (и далеко не бездарного) москвича Юрия Вильямовича и внучку – известную похабницу Анну Юрьевну (а у той уже и у самой ребенок подрастает – и тоже от писателя).

А ведь помимо кровных родственников бывают и свойственники! Не зря изобретены в советское время издевательские термины «допис», «жопис» и «мудопис» («дочь писателя», «жена писателя» и «муж дочери писателя»). «Мудописа» я, впрочем, как-то переименовал в «писзятя» – и тоже красиво. Но вот прозаики Шаровы – отец Александр и сын Владимир, – поди разберись, кто из них лучше.

Мне-то, положим, больше нравится Шаров-младший, то есть Владимир. Я его считаю без пяти минут великим писателем. Подумал и написал о нем такое ровно двадцать лет назад, по прочтении романа «Репетиции», пребываю в том же убеждении и по сей день. Шаров опубликовал еще несколько романов (последний из них – «Будьте как дети»); дистанцию в пять минут, отделяющую его от подлинного величия, он, увы, за эти годы так и не преодолел, – но и длиннее она, к счастью, не стала. Так что каждую новую книгу Шарова раскрываю не без трепета: а вдруг? Наконец-то? То есть его произведения хороши и сами по себе, и – отдельно – продолжающей сохранять актуальность читательской надеждой на великий роман. Хотя в наши дни уповать стоило бы, скорее, на «Большую книгу».

Детство у меня (см. и срв. первый абзац) было трудным, но не во всех отношениях. Так я не без удовольствия, едва овладев грамотой, избавил себя от чтения сказок и фантастики. Советской фантастики, если уж говорить точно. Потому что сказки мне рассказывала родная тетя (закончив в свое время театральный, она подрабатывала профессиональной сказительницей); Жюля Верна постепенно собрали целый двенадцатитомник, Уэллса было и вовсе томов сорок, – а вот первую советскую фантастику я прочитал уже студентом и в самиздате. Какую-то пошлейшую дрянь про стычку Евтушенко с Хрущевым в школе для блатных детей с углубленным преподаванием английского языка. Называлась эта чепуха на постном масле «Гадкими лебедями», и впоследствии ее экранизировал, если не ошибаюсь, Константин Лопушанский.

Нет ничего удивительного в том, что и творчество Александра Шарова (1909 - 1984) – советского сказочника и фантаста – долгое время оставалось мне неизвестным. Причем не только творчество, но даже имя. А был это вроде бы сказочник знаменитый и фантаст именитый. Особенно ему удалась, считается, антифашистская повесть «Остров Пирроу». Считается, что удалась, или считается, что антифашистская? То-то и оно! Напечатали «Остров Пирроу» еще в 1965 году. Напечатали и забыли. Ан нет, не забыли! Повесть вошла в одноименный сборник шаровской фантастики, только что, летом 2011-го, вышедший в Издательском доме Мещерякова с восторженным предисловием Дмитрия Быкова.

Сам Быков, помнится, несколько лет назад собирался написать фантастический роман под названием «Остров Джоппа» – в явное подражание Шарову. Замысел этот, правда, так и остался нереализованным. А с другой стороны – где Пирроу, там и Джоппа (и, понятно, наоборот). Можно даже сказать, что абстрактно-целомудренный шаровский Пирроу непременно должен полвека спустя превратиться в наглую быковскую Джоппу. «Острый антифашистский памфлет», – как доходчиво объяснил советским издателям (а заодно и цензорам), помогая повести Шарова увидеть свет, Аркадий Стругацкий-старший (в смысле, что старший брат). Ну, раз помог, значит, достойным соперником Александра Шарова не считал, – у них на районе №9 (то бишь в фантастике) по-другому не бывает. Да и у нас, в общем-то, то же самое.

– И все-таки, – настаивал Тибилиус Морико. – извольте уплатить 17 крамарро и 14 чиппито, причитающиеся за ввоз одной бутылки коньяка «Мартель» 1923 года. Иначе я поступлю по закону.

Представитель фирмы продолжал упорствовать, вследствие чего гусь был умерщвлен и вскрыт в присутствии портового врача и полицейского инспектора. Не скрою, «Мартель» оказался не 1923, а 1921 года; Тибилиус принужден был досрочно подать в отставку.

Такой вот, извините, антифашизм. Он же антисоветизм. Меж тем, приведенный эпизод, несомненно, имеет символический смысл: советскому читателю (и любителю) фантастики предлагалось, вслед за таможенным инспектором Морико, разглядеть в брюхе у живого гуся (то есть в этом как бы невинном, как бы детском тексте) контрабандный товар лютой антисоветчины. Более того, антисоветчины (непременно напишет кто-нибудь другой) определенно пророческой.

Потому что остров Пирроу – это, знаете ли, такая газонефтяная империя и установлен в ней, естественно, кровавый режим. Ну, не совсем газонефтяная (такого никакой Стругацкий со всеми своими гэбэшными связями ни в жизнь не пробил бы), а, так сказать (в смысле, что так и сказано), курортная. Скважины здесь бурят, но бьет из них не нефть, а чудодейственная минеральная вода. Жидкое золото, пусть и другого цвета. Жидкое золото, которое и экспортируют по всему миру, увозя с острова на танкерах. И грозят заокеанским соседям при случае перекрыть им кран. Перекрыть кран с минеральной водой, а вы что подумали?

Из уважения к Шарову-младшему дочитал уж Шарова-старшего. Милое в общем чтенье. Вроде «Трех толстяков» Юрия Олеши. Но для детей. Для подростков. Для взрослых олигофренов, крэзи даунов и прочих любителей отечественной фантастики в ее лучших образцах (примерно от Мариэтты Шагинян и того же Олеши до Ксении Букши и Мариам Петросян). Так что прежде чем покупать сборник «Остров Пирроу» (там еще одна повесть и четыре рассказа), прикиньте, пожалуй, входите ли вы хотя бы в одну из вышеперечисленных референтных групп. Вы – или человек, которому вы собираетесь подарить эту книгу.

И вот вам любопытное наблюдение напоследок: считается, что братья Стругацкие беззастенчиво заимствовали только у западных, прежде всего англо-американских авторов, где их непросто было поймать за руку. Но вот «Остров Пирроу» – и на него подозрительно, более чем подозрительно, похожи и «Обитаемый остров», и, не в последнюю очередь, планета Саракш. И это при том, что сам же Аркадий Натанович крамольную повесть Александра Израилевича в печать и пробил. Сам пробил – и сам же потом скоммуниздил (причем дважды). Да, широк русский человек, ничего не скажешь. Кстати, Конституция островного государства Пирроу называлась Пуговичным правом (почему, не помню). Пуговицы не пуговицы, а подметки друг у друга братья-фантасты на ходу рвут.

Виктор Топоров,
специально для «Фонтанки.ру»