Чужой в поисках своих: «Прометей»

Ридли Скотт вернулся в космос. К сюжету, который и вывел когда-то его на орбиту. Режиссер и продюсеры настойчиво утверждают, что «Прометей» - не приквел «Чужого», а самостоятельный кинематографический титан, однако сравнения тут неизбежны. В прологе «Прометея» ученые с восторгом обнаруживают в пещере на острове Скай наскальный рисунок, принятый ими за приглашение в новые миры. Ошибка. На самом деле это было предупреждение. Примерно та же ситуация и самим фильмом - где-то уже «на подлете» смутное предостережение оказывается явным сигналом бедствия.

Разумеется, за тридцать три года с выхода «Чужого» технологии изменились, и где же еще торжество прогресса может быть продемонстрировано так ярко, как не в кинофантастике?! На «Прометее», летавшем по идее раньше погибшего в «Чужом» корабля «Ностромо», техническое оснащение не в пример круче. Все вокруг блестит и мигает, практически живая голография нынешних компьютеров не идет ни в какое сравнение с подслеповатым подмигиванием допотопной «Мамаши» с «Ностромо», место дежурной аптечки занял всемогущий медицинский супераппарат, напоминающий нечто среднее между томографом и солярием; герои обмениваются информацией, используя полупрозрачные гаджеты, а командир корабля вообще живет в «спасательной шлюпке» с полным жизнеобеспечением и натуральным «видом» из гигантского окна куда угодно – хоть в зимний лес, хоть на море.

Чертежи «Прометея» повторяют «Чужого» - однако совсем не в главном. Хотя есть совпадения буквальные: Ридли Скотт практически сохраняет временную структуру фильма – полчаса на «знакомство с кораблем», пробуждение героев из долгого сна в физрастворе и т. д., еще полчаса – на постановку проблемы, высадку на поверхность, демонстрацию воодушевленных физиономий и новых гаджетов. Только через час с небольшим после нарочито медленного начала фильма (к тяжелому дыханию в скафандрах, использованному еще в «Чужом», добавились звуки воды) – первая смерть, а вслед за ней – стремительный экшен по нарастающей.

На борту очень не хватает лейтенанта Рипли. Трепетная и порывистая ученая дама (в исполнении модной Нуми Рапас), все слова и поступки которой словно бы сопровождаются ремаркой «с горячностью» (будь то псевдонаучный спор, сексуальная сцена или самостоятельный аборт в «солярии») – на героиню тянет не слишком. Сумрачного недоброго драйва «девушки с татуировкой дракона» в нежной «девушке с татуировкой Чужого» нет и в помине. Смена амплуа вообще очень повредила актрисе. Белокурая Шарлиз Терон в образе «цельнометаллического» командира «Прометея», разумеется, необыкновенно хороша (серия отжиманий после анабиоза, еще не просохнув от физраствора, весьма впечатляет), но роль ее обрывается внезапно и вдруг – задолго до безнадежно предсказуемой гибели. Единственная ее сцена, запланированная как сильная (командир рычит на подчиненного, нарушившего субординацию) – оказывается слабой: дамская агрессия нипочем младшему по званию, особенно если тот – робот. Даже глазом не моргнет.

Хотя в принципе моргает Майкл Фассбендер много и охотно. Из самых судьбоносных перекосов, случившихся на «Прометее», едва ли не решающим оказался этот – главным героем истории про пытливых ученых, отправившихся в экспедицию в поисках «отцов цивилизации», стал андроид. Может быть в профессиональном смысле это и не лучшая роль Фассбендера, но, пожалуй, самая знаковая для него: нездоровая безмятежность, какой-то существенный недобор по базовым рефлексам, характерный для многих персонажей актера (его глубокую невозмутимость, не имеющую ничего общего с физической заторможенностью, режиссеры трактуют то как аморальность, то как имморальность) – в образе андроида нашли и воплощение, и объяснение. В отличие от большинства пассажиров и членов экипажа «Прометея», андроид обладает индивидуальностью. Ему не чужды даже крохотные слабости: например, весьма иронично поданная фанатская привязанность к Питеру О` Тулу в роли Лоренса Аравийского. Понятно, что фанатом антигламурного гения Йена Холма, исполнителя роли андроида Эша в «Чужом», герой Фассбендера быть не мог. Функция его в «Прометее», впрочем, (помимо чисто декоративной) аналогична кинематографическому предшественнику: андроид – это тот, кто ставит опыты над людьми. Используя возможности разнообразных «чужих» в качестве реагентов. Потому что его так запрограммировали. И потому что ему самому интересно – что там внутри у его создателей.

Но если любопытство андроида удовлетворяется довольно быстро, то человеческое любопытство безгранично, как космос, - утверждают авторы «Прометея». Мало того. В отличие от холодного естественнонаучного интереса андроида, пытливость разумных существ – это всегда нечто возвышенное и одухотворенное. Собственно, эти придыхания в изложении банальностей – и есть то, что заставило «Прометей» так безнадежно уклониться от курса «Ностромо». Герои новой космической истории то и дело взывают к своим «создателям», вслух произносят фразы, вроде «Кто мы? Откуда и куда мы идем?», упиваясь собственной утонченностью и придавая физиономиям эдакие высокодуховные выражения. То, что адресаты этих глубокомысленных вопрошаний не преминут лязгнуть дикорастущими зубами, а склизкая змееподобная тварь, названная восторженным биологом «красавицей», воспримет комплимент как приглашение пообедать, - трудно считать полноценным ответом режиссера Ридли Скотта.

Стоит лишь вспомнить, кем он был – «тот, кто тропку звездную открыл». На дуэльном поединке, на атакованном Чужим борту «Ностромо», на простреливаемых со всех сторон улицах Могадишо, на арене для гладиаторских боев, на армейском полигоне в «Солдате Джейн» - вопросов не задавали. Некогда было. Не до того. И дело не в том, что экшен постаревшего Ридли Скотта уступает по темпоритму прежним фильмам. Разница в сути. Не задавали вопросов – потому что ответы были излишни. Портосовское «я дерусь просто потому что дерусь» герои Скотта заканчивали поэтическим «…ничуть об участи своей не сожалея». Чужой возвращался вновь и вновь, Рипли оставалась одна в открытом космосе, а над Могадишо падал «Черный ястреб», и война не имела конца по определению. Из всего этого Ридли Скотт, поклонник Джозефа Конрада, когда-то делал кино… Теперь Ридли Скотт делает вид, что взывает к «Создателю».

Лейтенант Рипли покидала «Ностромо», взяв с собой только живого перепуганного кота. Героиня «Прометея» отчаливает, держа в руке отцовский крестик, а в сумке – голову андроида. Что ж, вероятно, она найдет способ их соединить.

Лилия Шитенбург, «Фонтанка.ру»
Фото: пиар-агентство Sarafan