Борис Гребенщиков: «У меня нет желания встать на ящик и учить всех жить»

В рамках празднования 4000-летнего юбилея вокально-инструментальный ансамбль «Аквариум» 27 июня выступит в театре «Мюзик-холл» с программой «Капитан Воронин и танцующие огни». Знаменательную годовщину отметят лучшими и любимыми песнями, заслужившими народное признание от Петербурга до самых до окраин. Об остальном в интервью «Фонтанке» рассказал художественный руководитель «Аквариума» Борис Гребенщиков.

- Прямо перед нашим интервью вы записывали очередную программу «Аэростат» для радио. О ком шла речь на этот раз?

- О Бобе Марли. Когда стал готовить программу про этого знаменитого растафари, то зарылся в такой груде материала, что мог бы и сам написать небольшую книжку. Слушая Боба Марли и читая про него прежде, я все-таки мало представлял себе криминальность обстановки, в которой он жил всю свою жизнь. По большому счету, это все напоминает зону вокруг какого-нибудь поселка Северсталь - отношения там были те же самые. С одной стороны. А с другой, он - практикующий растафари, и он говорил: «Если сумасшедшие приходят ко мне, то давайте я с ними поговорю». Это уже не совсем криминальные отношения, это что-то иное. Или как он поутру уезжал по тюрьмам разговаривать с уважающими его начальниками этих заведений о том, чтобы, «может, все-таки выпустить вот этого». Они ему: «При всем уважении, мистер Марли, не можем мы этого сделать!» - «Хорошо, я зайду на следующей неделе». К нему люди приходили за деньгами - с утра до вечера очередь стояла. А вечером приходили наемные убийцы - либо свои, либо чужие. (Смеется) Один из его приятелей был боевиком в одной из тамошних партий, его так и звали - Тэк Лайф (Tak Life - «Отними жизнь» - прим.ред). И потом понимаешь, что из-под всего этого начинает появляться нечто другое. Боб Марли, сам того не зная, впервые в мире принял на себя задачу - религию, распространяемую при помощи музыки, вынести в мир и донести до всех людей, даже тех, кто, возможно, не знал, где находится Африка. И он это делал абсолютно искренне и серьезно, хотя, по рождению, к растафари не имел никакого отношения. Любая история о музыке имеет отголоски в чем-то другом. Музыка - часть человеческой жизни. А в ней есть вещи видимые хорошо и невидимые совсем. В случае с Марли это невидимый пласт стал просто вылезать на первый план. Вся экзотика с пистолетами, гитарами, сделанными из банок из-под сардин, отошла. Появились гораздо более интересные вещи.

- Вы часто нарываетесь на такие истории, когда для радио записываетесь?

- Все время! Мы видим, как крутятся маленькие колесики. Но если присмотреться, то за ними можно увидеть движение больших колес. Я все время учусь видеть одно и другое одновременно.

- А за теми маленькими колесиками, которые вращает «Аквариум», вы для себя какие большие колеса видите?

- О том, что касается меня и близких мне людей, я стараюсь не говорить даже самому себе. По самой простой причине: чтобы не нарушить ход событий. Поэтому я со временем учусь всё с большей целеустремленностью и отдачей делать то, что мы делаем. Плохо учусь, медленно. Но пытаюсь.

- Представьте себе, что через сорок лет кто-то будет также делать радиопрограмму про «Аквариум», и здесь полезут какие-то тараканы…

- Меня это совсем не волнует. Было бы идеальным, если бы со смертью моего физического тела все мысли обо мне, вся память полностью исчезли. А музыка  - если она людям нужна, то пусть берут. Это неважно. Уйдем мы - будут другие. В этом смысле, «Аквариуму» не 4000 лет, а 40 или даже 200 тысяч. То место, которое мы занимаем, всегда может быть занято еще кем-то.

- Возраст группы для вас, судя по всему, всегда был объектом иронии?

- Музыканты должны любить музыку. А считать, сколько им лет, сколько они на сцене - дело директора группы. Хотя и слово «музыкант» для меня не то, что оскорбительное, но несколько унизительное. Музыкант это тот, кто исполняет музыку. Есть московский словарь - «театрик», «музыкант», «поэт»… «Поэт» напишет вам стихи, а «музыкант» сыграет на скрипке… Такой чудовищной пошлостью от этого несет - до судорог. Если человек умеет играть на чем-то - это отлично. Только не называйте его оскобрительным словом «музыкант», дайте ему быть тем, кто он есть - творцом. Творец - менее пошлое и заезженное слово. А «музыкант» звучит как «крепостная актриса». Крепостной музыкант. Очень хорошее название. Музыкант – он при Кремле. Или при «Газпроме». Или при «Ленконцерте». Но если человек играет рок-н-ролл, и его называют «музыкантом», то он сразу должен начать сжигать офисы той группировки, которая так его назвала. (Смеется) Поэтому, когда музыканты говорят о юбилеях - это, по крайней мере, смешно. Ну мы же не Брежневы. Просто сделай просто то, отчего тебе будет радостно, а не считай года. На афише написано: «158 лет на сцене». Иосиф… Пришвин какой-нибудь. Хорошо, 158 лет - но это не значит, что я захочу это слушать. «Любимая музыка ваших прабабушек!» Тут у меня даже не ирония, а сарказм. Любая цифра на афише ставится только для того, чтобы этих самых цифр как можно больше было в кассе. А по-моему, на афише должно быть только одно слово: в нашем случае, «Аквариум». И дата концерта. Все остальные слова - лишние.

- Сейчас - как раз под 4000-летний юбилей - вы переиздаете каталог «Аквариума»?

- Пока не переиздали еще, сделали первый шаг - выложили в сеть. Коробка на 33 диска еще в работе. Но она требует действительно работы. Это значит, что тебе надо перестать играть концерты, сесть и делать, делать, делать - чтобы все было точно. И только через два-три месяца все будет, так как надо.

- Когда вы переслушиваете какие-то отдельные вещи, у вас иногда не возникает ощущения: лучше бы этого не было?

- (Задумывается) На самом деле, нет. Есть совсем страшные записи, например «Ребята ловят свой кайф», записанные где-то в Москве. Или «Белый реггей», где ломается голос, манерность пения страшная… Да, это «не то» - но оно же было. И у меня нет никакого желания ретушировать собственное прошлое. Тем более, что это не прошлое, а все равно настоящее. И ведь до сих пор «катит». Нет ничего такого, за что было бы настолько стыдно. По крайней мере, таких записей мне еще не попадалось. Есть записи, где я чуть перебираю, забираюсь слишком далеко - чего, из «политкорректности», может, и не стоило бы делать. Но это не страшно. Есть пара песен, которые построены, допустим, на ненормативной лексике. (Смеется) Но записал и записал - нормально. Гордиться ими я не собираюсь, но они не настолько уж плохие. (Смеется)

- Выкладывание всех альбомов на Kroogi.ru - вынужденная мера или сознательно решили засветить все сразу, чтобы народ честно и официально качал и слушал?

- Я сторонник мысли, что деньги надо зарабатывать грабежом, а музыку записывать и играть для удовольствия. (Смеется) Скачать у пиратов можно все, даже то, что я сам никогда не слышал! Но если мы каждый свой альбом с недавних пор выставляли на «Круги», то есть смысл выставить и весь каталог. Это окончательный, логичный и бесповоротный шаг. Примерно треть людей честно покупает наши треки и даже платят больше, чем предполагалось. Но я этого не отслеживал, мне это не настолько интересно. Есть деньги на аккаунте, мы с него время от времени закупаем для группы какие-то срочные вещи - компьютер, барабаны, что-то еще. Значит, денег довольно прилично накапливается -  в наших масштабах.

- «Аквариум» имеет возможность запускать альбомы в сеть - это большая и известная группа, которой поклонники будут понемногу платить за треки хотя бы из уважения. Но что делать малоизвестным  командам?

- Я думаю, что у людей, которым понравится музыка какой-то группы, вырастет и уважение к этой группе. Другое дело, что начинающие группы - помню по себе - часто хотят сделать что-то, отчего все всколыхнется.  А за «всколыхнется» люди, у которых есть деньги, не всегда готовы платить. Но, поскольку другого выхода нет, то альтернативы «Кругам» я не вижу. Есть тысячи способов продвигать музыку в Интернете. «Круги» только один из них, более-менее раскрученный в определенной среде. И никто не мешает группе - назовем ее «Альфа и Омега» - выставить свой альбом на «Круги» и еще в двадцати возможных вариантах на ста возможных ресурсах. Церковь, правда, может попросить авторские за название. (Смеется)

- Должно ли государство как-то поддерживать музыкантов? Мне недавно довелось обсуждать эти вопросы с человеком из Финляндии, где той же гипотетической «Альфе и Омеге» оказывается помощь в продвижении на внешний рынок.

- У меня, на самом деле, противоположная точка зрения - по самой простой причине. В Евангелие когда-то Христос говорил ученикам: «Пойдете в мир, и мир вас не примет». Имеется в виду, что не отдельные люди, а «мир» - общество людей, иными словами, Вавилон. И Христос же говорил: «Богу богово, а кесарю - кесарево». Я считаю, что музыкант с Вавилоном не может находиться в каких-либо отношениях. Я выражаюсь сейчас растаманским языком, потому что он точно объясняет то, что я имею ввиду. Любая связь с Вавилоном - преступление против собственной души. Те же The Beatles были против государства. И государство встало перед ними на колени и честно сказало: «Вы заработали нам такие чудовищные бабки, что мы вынуждены дать вам ордена. Пусть половина тех, кто их раньше получал, плюнут нам лицо, но мы не можем не отметить ваши заслуги». И тут же, как у Леннона похмелье началось, он принялся эти ордена отдавать назад. Я думаю, что от Вавилона можно принимать награды, но не принимать их всерьез. От Вавилона можно принимать деньги - но не давать ему никаких обещаний. Шутить с ним можно, но вот дела иметь нельзя. Любая кооперация с Вавилоном - это преступление против души. Он устроен по другим принципам. И в этом объяснение всего, что мы когда-либо делали. В Библии Вавилон назывался просто Дьяволом. Государство - отец лжи, если уж так формулировать. Это система не для людей, не для души. Я целиком за то, чтобы искусство и музыка процветали любыми способами. И абсолютно уверен, что на любого настоящего творца и художника никакая государственная или негосударственной активность не оказывает ни малейшего влияния.

- Чем больше людей тебя слушают, тем сильнее может стать и мысль – ты говоришь именно то, что реально надо людям. Но это же готовый психологический комплекс. Как с ним быть?

- И комплексы можно использовать в своих целях. Ветер, например, тоже может разрушать, а может и надувать паруса. Мы привыкли к безответственному произнесению слов, в то время как во всех священных писаниях сказано: «Всё слышат!» Нет тайного, что не стало бы явным. Я, по-моему, рассказывал когда-то важную, замечательную историю.  Когда британцы воевали с индусами в 19-м веке, то часто не могли понять браминов, приговоренных к смерти за восстания. Они спрашивали: «Почему ты сказал так, а не иначе? Ведь тогда остался бы жив». А брамины отвечали: «Вы не понимаете. Если я скажу не то, что есть на самом деле, мои слова потеряют силу навсегда. Я не могу этого делать». Поэтому за все, что я говорю, или ставлю по радио, – я отвечаю. Или нужно учиться «фильтровать базар».

- Кстати, как у вас с этим самым фильтром, столь важным в наши дни?

- Я всегда могу честно сказать: это мне не нравится. Или: это страшно и может привести не туда. Я все говорю максимально прямо. Но дело в том, что я не оратор из Гайд-парка - у меня нет желания встать на ящик и учить всех жить. То, на что я реагирую - я реагирую. Будь это любовь, церковь, средневековье - всё что угодно. Но на ящик я все равно не полезу. Карл Густав Юнг когда-то сформулировал понятие синхронности. Гермес Трисмегист, родоначальник алхимии, сказал еще проще: как наверху, так и внизу. Это означает, что происходит только один процесс, и он отражается и манифестируется по-своему на разных уровнях. Все отражается во всем. Поэтому, когда я пою песню про что-то одно, то в этом отражаются и другие детали. В песне про любовь можно увидеть алхимию, политику - в спорте и наоборот. Любой человек, который подходит со своей меркой к песне, получит то, что он сам хочет, потому что эта песня синхронна с ходом вещей. И каждый, кто в ней прочтет что-то свое, будет прав. Не потому что я такой умный, а потому что таков ход вещей. Надо просто убрать себя, свои мысли. Мысли любого человека обедняют его, в мыслях он крадет свою собственную универсальность. Когда ты пишешь, чувствуя что так должно быть, что одно слово должно стоять здесь, а это другое там, то и должно быть так, даже если русский язык такого не предполагает. Потом, через сорок лет ты получишь удовлетворение, узнав, что, оказывается, одно стыкуется с другим, и ты увидишь, что имел в виду. Вот и все.

Макс Хаген, специально для «Фонтанки.ру»
Фото: Михаил Садчиков-младший