Три месяца назад, в середине января, Дмитрий Медведев вдруг затеял необычную дискуссию. Премьер-министру дали выступить на Гайдаровском форуме, и он, став вдруг на время экономистом, поставил перед правительством задачу поднять темпы роста российского ВВП до 5% годовых.
Объяснялась внезапная озабоченность судьбами валового продукта очень просто.
Когда Медведев в качестве президента принимал страну в 2008 г., мы имели почти восьмипроцентный рост. Затем под громкие слова о модернизации рухнули в кризис. А вышли из него уже с весьма скромными показателями экономической динамики. По итогам 2012 г. Россия имела лишь 3,6% без особых перспектив на улучшение этого показателя. Причем многие экономисты (включая автора этих строк) отмечали, что вялый рост ВВП, увы, вполне соответствует состоянию дел в нашей экономике, где капитал настроен на эмиграцию, а сравнительно высокий курс рубля делает неконкурентоспособным отечественного производителя.
Медведев предпочитал говорить лозунгами. Многие оппоненты тогда вступили с ним в спор, отметив, что никаких 5%, конечно, не будет. Даже говорить об этом бесполезно. И вот теперь Минэкономики на основе данных о росте в первом квартале пришло к выводам, которые оказались хуже наших самых пессимистических ожиданий. ВВП в 2013 году увеличится на 2,4%, что заметно ниже даже плохих прошлогодних показателей.
Следует заметить, что эти 2,4 % мы получаем при довольно высоких ценах на нефть. Нет никакой уверенности в том, что данный уровень цен сохранится в перспективе. Нетрудно представить себе, как может рухнуть российская экономика в случае кризиса, если при относительно благоприятной нефтяной конъюнктуре положение дел становится все хуже и хуже.
У Медведева, похоже, нет реальных соображений о том, как выправить ситуацию. А рекомендации выглядят откровенным курьезом. Так, например, во время обострения кипрского кризиса он вдруг предложил подумать о том, не сделать ли нам собственный офшор где-нибудь на Дальнем Востоке. К счастью, эту мысль Дмитрий Анатольевич больше не развивал. Видимо, вице-премьер Аркадий Дворкович объяснил ему, что в этот офшор пойдут не зарубежные капиталы, ищущие благоприятных условий функционирования, а деньги российского бизнеса, с которых пока еще кормится госбюджет.
Если говорить о реальных способах поддержания нашей валящейся экономики, то подобные фантазии не стоит принимать во внимание. Серьезные же предложения можно разделить на две группы. Один подход можно условно назвать подходом Сергея Глазьева, другой – подходом Алексея Кудрина.
Глазьев полагает, что нашей экономике не хватает денег и что усиленное государственное регулирование должно обеспечить инвестиции, способные поднять темпы роста ВВП даже не до 5, а до 8%. Кудрин, скорее, отмечает, что дело не в деньгах, а в правилах игры, по которым у нас функционирует экономика. Когда правила игры станут приемлемыми для инвесторов, то деньги сами найдутся. Во всяком случае, если широкомасштабное бегство капиталов из России сменится притоком капитала, то государству не придется ни скрести по сусекам в бюджете, ни налегать на печатный станок.
В принципе тот факт, что наши проблемы связаны с плохим инвестиционным климатом, не оспаривается на высшем уровне. В одной из предвыборных статей, написанной больше года назад, Владимир Путин ставил задачу резкого улучшения инвестиционного климата. Однако воз и ныне там, поскольку подобная задача для нашего политического устройства является совершенно неподъемной. Дело ведь здесь не в экономике, как таковой, а в защищенности бизнеса от наездов.
Для того чтобы добиться подобной защищенности, надо перестраивать всю судебную систему, характер взаимоотношений власти и оппозиции, а также многое другое.
В принципе в российских элитах все это понимают, но говорить вслух о подобных вещах не принято, поскольку такого рода разговоры могут быть восприняты в качестве признака нелояльности режиму. Поэтому вместо серьезных деловых обсуждений появляются идеи с офшоризацией Дальнего Востока или призывы к ускорению темпов роста. В такой ситуации надежды Глазьева на то, что рано или поздно Путин обратит внимание на его рекомендации, нельзя счесть совсем уж наивными.
Вообще-то давно уже ясно, что президент не сторонник подобных идей. Если бы он хотел накачивать экономику деньгами и делать упор на государственные инвестиции, то давно уже мог бы этим заняться. Однако Путин, скорее всего, понимает, что рекомендации по госрегулированию хороши, скорее, для получения формальных показателей.
Например, если закачать побольше денег в ВПК и наделать всяких ракет (причем неважно даже, способны они поражать противника или нет), то статистика покажет ускорение роста ВВП, а люди на военных заводах получат зарплату. Какое-то время можно будет почивать на лаврах и говорить всем, будто Путин переломил тенденцию к ухудшению дел в экономике. Однако закачанные в ВПК деньги придется брать либо за счет повышения налогов, либо за счет увеличения темпов денежной эмиссии.
В первом случае отток капитала усилится, и дело обернется сокращением рабочих мест в тех отраслях, которые сегодня еще неплохо работают. Во втором случае дело обернется ускорением темпов инфляции, что чревато снижением реальных доходов населения даже при росте номинальных доходов работников ВПК.
Понятно, Глазьев не столь наивен, чтобы не понимать таких вещей. Скорее всего, он, предлагая Путину проект «экономического чуда», надеется на то, что ВПК станет локомотивом роста, простимулирует ускорение в различных отраслях экономики, а их развитие поддержит уровень жизни широких масс населения.
Однако многие другие экономисты говорят, что подобная реакция экономики на денежные стимулы государства, скорее, возможна в странах со свободным рынком, где в ответ на увеличение спроса появляются тысячи новых фирм. У нас же появление фирм заблокируют чиновники с их непомерным аппетитом на взятки. В итоге увеличение спроса, порожденное денежной накачкой, обернется лишь ростом цен монополистов. Они-то уж точно прореагируют на государственные стимулы.
Путин сталкивается сегодня с двумя проблемами. С одной стороны, рост ВВП становится совсем хилым.
С другой стороны, взять на вооружение рецепты Кудрина – значит разрушить вертикаль власти. Не имея возможности проводить другую экономическую политику, он может рано или поздно попытаться рискнуть с идеями Глазьева. Вдруг сработают? А если не сработают, то сформируют иллюзии, благодаря которым, глядишь, еще годик-другой нарастающие проблемы будут не столь заметны широким слоям населения.
Дмитрий Травин,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
