Конституционный суд определит, могут ли учителя с судимостью работать в российских школах. Соответствующее дело, заявителями по которому выступили группа педагогов и Мурманская областная дума, сегодня начинает рассматривать КС.
Предыстория вопроса такова: в 2010 году в России были приняты поправки в Трудовой кодекс, ограничивающие доступ к педагогической деятельности. Как сочли законодатели, работать с детьми не имеют права совершившие «преступления против жизни и здоровья, свободы, чести и достоинства личности» – вне зависимости от их тяжести. При этом не важно, имеет ли работник судимость, или его дело было прекращено без вынесения приговора по амнистии или примирению сторон.
Закон вступил в силу в 2011 году, а в 2012-м, после проверок прокуратуры, началась, как называют ее педагоги, «массовая чистка» школ. Договоры были расторгнуты с сотнями учителей в разных регионах России. Увольняли как людей, имевших за плечами серьезные деяния, так и тех, кто совершил преступления небольшой тяжести много лет назад. Например, создатель и директор Краснотуранской детско-юношеской спортивной школы Красноярского края Константин Щербина в 1993 году был осужден за умышленное легкое телесное повреждение или побои. Как указано в жалобе преподавателя, он нанес их во время «случая на дороге». Местные журналисты уточняют, что Щербина «встряхнул хулигана за шиворот» во время дорожного инцидента. Перечисление грамот тренера занимает больше половины страницы, он побывал в качестве делегата на зимних олимпиадах в Турине и Ванкувере. 8 июня 2012 года президент Путин подписал указ о награждении Щербины медалью «Заслуженный работник физкультуры». А тремя месяцами позже – 14 сентября 2012 года – он был уволен из ДЮСШ и не смог восстановиться в судебном порядке.
Всего КС принял к производству запросы 11 педагогов, среди которых больше всего тренеров и физруков, но есть даже учительница русского языка и чтения. Сегодня, помимо их позиции, суд выслушает мнение представителей законодательных органов, к участию в заседании также приглашен детский омбудсмен Павел Астахов.
«Я являюсь квалифицированным работником со стажем педагогической деятельности 37 лет, и при этом оспариваемыми положениями Трудового кодекса был лишен права на труд», – жалуется в своем заявлении Щербина.
Другие обратившиеся в КС напоминают, что закон в России обратной силы не имеет, следовательно, увольнять должны были только тех, кто получил судимость после 2011 года. Третьи предлагают сделать более дифференцированными основания для расставания с профессией и выдавать «волчий билет» только матерым уголовникам.
«Анализ статьи позволяет сделать вывод о произвольности и непропорциональности ограничений. Абсолютно не поддаются объяснению критерии, на основании которых отбирались виды наказания и их тяжесть... Привязка запрета на трудовую деятельность в определенных сферах к наличию уголовного преследования порождает определенные опасения в том, что законодатель считает всех людей, подвергавшихся уголовному преследованию за определенные преступления пожизненно потенциально опасными для несовершеннолетних. Это нарушает базовый принцип любого демократического государства – презумпцию невиновности», – подчеркивает бывший социальный педагог из Красноярского края Ольга Жукова.
