ПоделитьсяВ Петербурге состоялась встреча представителя организации ЛГБТ-полицейских Швеции Йорана Стантона и пяти российских сотрудников правоохранительных органов, относящих себя к числу секс-меньшинств. Четверо — из нашего региона. Как складывается их служба и жизнь, узнала "Фонтанка".
В рамках пятого Международного КВИР-фестиваля, который в эти дни проходит в Петербурге, мастерская «Несуществующий этаж» стала площадкой для встречи представителя организации ЛГБТ-полицейских Швеции Йорана Стантона и пяти российских ЛГБТ-сотрудников правоохранительных органов (четверо — из нашего региона).
Начиная встречу, один из организаторов, Александра, заявила: «Если ты полицейский в России — ты уже в дискриминационной группе. Если ты при этом ЛГБТ, никто не знает, как тебе живется». От этой мысли и родилась идея найти сотрудников правоохранительных и надзорных ведомств с нетрадиционной ориентацией и поспрашивать об их работе.
Кристина, по ее собственному признанию, работает «на земле». Приходится разнимать пьяных и участвовать в разгоне акций. Иногда таких же, как она, представителей нетрадиционной ориентации. Виктория занимает руководящую должность, стаж работы в органах — около 20 лет. Семь лет, как она осознала, что предпочитает свой пол мужчинам. Светлана, следователь, ходит в погонах уже 10 лет. Были и ушедшие из органов — Маша, бывший стажер прокуратуры, и Виктор, пришедший в органы еще в те времена, когда за гомосексуальные связи сажали.
Публика на мероприятии собралась ожидаемая – девушки с характерными стрижками и мальчики субтильного вида. Никаких националистов, казаков и прочих сторонников «милоновщины» поблизости не было. Организаторы встречи все равно решили перестраховаться и запретили фотографировать, а в целях безопасности просили журналистов имена героев заменить, а их должности не уточняли даже в узком кругу.
Один в поле воин, или Как гей победил нетолерантную полицию Швеции
В отличие от русских ЛГБТ-активистов, главный гей-полицейский Швеции чувствовал себя свободно и раскованно, даже находясь за много километров от дома, был одет в униформу. С его выступления дискуссия и началась. Как ни покажется это парадоксальным, но даже в толерантной североевропейской стране путь героя не был усыпан лаврами. Он поступил на службу в 1978 году, а в то время шведская полиция была довольно нетолерантным местом. Героя хватило до 1987 года. «Я понял, что больше не могу служить. Тяжело работать в органе, где на тебя смотрят сверху вниз», - вздохнул Стантон.
Как ни банально звучит, вытащить Йорана Стантона из депрессии смогла любовь. В 1988 году он познакомился со своим будущим мужем, с которым они вместе уже 25 лет. Теперь у них общий дом и девять собак. Любовь прибавила уверенности, и в 1992-м правозащитник вернулся на любимое место работы. «И тогда я уж осмеливался задавать вопросы о положении геев-полицейских. Это было частью процесса обретения веры в себя».
В 1998 году Стантон вместе с несколькими коллегами рискнул впервые сходить на гей-прайд. Потом с ними же создал правозащитную организацию геев-полицейских. Ничего большего для рекламы делать не пришлось – об активистах написали почти во всех газетах. В 2002-м полицейские с нетрадиционной ориентацией обратились к начальству с просьбой разрешить им надеть на прайд униформу. Начальство согласилось.
Благодаря появлению официального органа шведские активисты получили поддержку Евросоюза. Результат – с каждым полицейским в столице провели трехчасовое занятие, на котором объясняли суть ЛГБТ-движения.
«Дело не только в ЛГБТ, а в представлении о равенстве прав всех людей. Полиция имеет монополию на насилие, поэтому именно они должны иметь полное представление о равенстве», - пояснил гость. Впрочем, не скрывал Стантон, его поход на гомофобию закончился успешно только потому, что у него было сильное начальство, которое поддержало его инициативы. «И законы на нашей стороне», - добавил он под аплодисменты собравшихся.
Не спрашивай, не говори. И не выступай
В противовес прогрессивной во взглядах Швеции, в России закон не на стороне геев, а руководители редко вступаются за своих подчиненных, уличенных в однополых связях. Естественно, пришедшие ожидали услышать о страшных ужасах, творящихся в отношении российских ЛГБТ-полицейских. Но жаловались не все. Светлана, отдавшая 10 лет работе в органах, когда ее спросили, не чувствует ли она дискриминацию, ответила прямо: «Нет». «Я не испытываю никаких проблем, поскольку с моей работой у меня нет времени обсуждать, да я и сама не вижу смысла, свою личную жизнь. Не хочу принципиально распространяться о том, с кем я сплю», - огорошила она пришедших.
По словам Светланы, она спокойно двигается по карьерной лестнице. «По мне видно, кто я, но это мне не мешало. Моему начальству совершенно все равно. Главное, что я хорошо делаю свою работу», – продолжала она гнуть свою линию. У нее спросили, готова ли она сменить работу. Ответ также отрицательный - потому что искать преступников ей нравится.
Виктории без доверительных личных отношений с коллегами трудиться не так просто:: «Позиция Светланы хороша, когда у тебя нет постоянных отношений». Она осознала, что ей нравится свой пол, 7 лет назад. К тому времени она 13 лет служила, была на хорошем счету. Ее ребенку сейчас 11, со своей подругой они вместе живут 4 года. «Действительно, если ты часто меняешь девушек, зачем об этом знать твоим коллегам. А если у тебя постоянные отношения? Нормально, когда коллеги приходят на работу и рассказывают, что вот они с женой поссорились или с мужем. А ты этого сделать не можешь, потому что не поймут. Не можешь посоветоваться с коллегами, рассказать, как в отпуск съездила. А это серьезная проблема», - пожаловалась она. Но уйти она, несмотря на все неудобства, не может — надо кормить ребенка.
Маша и дальше сидела бы в прокуратуре, если бы, по ее словам, не «попросили» за излишнюю принципиальность. «Мы пришли с проверками в один из отделов полиции. Ходили слухи, что один из его сотрудников гей. Среди моих коллег начались шуточки на эту тему, сарказм. Единственной, кто выступил против такого отношения, оказалась я. Настоящий офицер чести не имеет права унижать другого», - поведала она. После многочисленных выступлений, как рассказывает Маша, ей поставили условие — либо сама уходит, либо ее подставят. Выбор был не самый сложный — теперь она работает в частной юридической конторе, начальник поддерживает ее в борьбе за равноправие.
Присутствовавшие на встрече делились: случаи с унижением ЛГБТ-сотрудников касаются в основном именно геев, лесбиянок предпочитают не трогать. «Что скрывать? Мы все понимаем, что лесбиянки нравятся мужчинам-полицейским больше. На них всем приятно посмотреть», - открыто объяснила бывший сотрудник прокуратуры дифференцированный подход.
Виктор осознал себя как гея еще в юности, но от мечты работать в милиции не отказался — сказалась любовь к детективам. Он начал служить еще в начале 90-х, до отмены пресловутой статьи 121 УК СССР («Мужеложство»). Думал, что придется всю жизнь таиться. Но даже после того, как гомосексуализм «ушел» из УК, отношения к нему не стало лучше, из-за чего тайной он так с широкой публикой и не делился. Вывели его на чистую воду корпоративы. «Можно было попасть в неловкую ситуацию. Бывают праздники, совместные мероприятия. Там, понятно, все выпивают, девушки приходят. И тут у коллег возникали вопросы, почему я к ним не проявляю серьезного интереса», – рассказал он. Коллеги, не зря служившие в полиции, сложили два и два и пришли к однозначному выводу. Не выдержав последовавших после этого подколов и шуточек, Виктор решил уйти, отдав родине 20 лет службы.
Все тайное становится явным
Известно, что сотрудники правоохранительных органов проходят тесты и общаются с психологами, чтобы приступить к своим обязанностям. Вопрос о сексуальных предпочтениях задают иногда впрямую. Как говорит Виктория, для руководящего состава готовится набор из 500 вопросов, среди которых есть такие: «Нравятся ли вам полные женщины? Нравятся ли вам стройные девушки?» Она предпочла соврать, что нравятся мужчины.
У Кристины об ориентации на тесте не спрашивали. Однако позже психолог ей заявил: «Я сразу понял». Записей он не делал и в личное дело этот факт не заносил, говорит Кристина, но начальство в известность поставил. Виктор на тесте также солгал. Но после этого к нему все равно подошел врач и предложил пообщаться. Пообещал, что дальше кабинета признание полицейского никуда не пойдет, но Виктор решил общение не продолжать.
В общем-то, не скрывали участники дискуссии, средний российский полицейский равен среднему российскому обывателю, у которого в мыслях царит бурная смесь из православия, народности и самодержавия. Отсюда и гомофобия — примерно в том же соотношении людей толернатных и не очень, как и в обычной жизни. Но из-за этого раскрыться полицейским сложно. «У меня есть много знакомых ЛГБТ, служащих в органах, которые показывают фото несуществующих детей, девушки вынуждены ходить на каблуках, чтобы их не приняли за лесбиянок», – рассказала Кристина. Но скрыть любовь к своему полу удается не всегда и не всем. Позиция «не спрашивай, не говори» не гарантирует сохранение секретов, тем более от начальства.
К концу встречи из зала пошли общие вопросы. Один из юношей спросил, а как будут вести себя приглашенные, если им отдадут приказ разогнать гей-акцию. Ответ был однозначен: не подчиниться приказу вышестоящего начальства полицейские, пусть они будут хоть самыми известными ЛГБТ-активистами, не могут.
