20 лет минуло после событий осени 1993 года. Вот только подавляющее большинство оценок произошедшего так и остаются в плену мифов. О том, что разогнанный президентским указом № 1400 «реакционный и консервативный» парламент «тормозил реформы», проводимые демократическим президентом Ельциным. О том, что парламент можно было распустить, опираясь на «волю народа, выраженную на апрельском референдуме 1993 года». О «мятеже», поднятом Верховным Советом, который президент был вынужден подавить силой. О том, что не было никакого «расстрела парламента»...
Двадцать лет, минувших после событий осени 1993 года, – более чем достаточный срок для оценки как происшедшего тогда, так и его последствий. Недостатка в оценках сейчас нет – учитывая «круглую дату». Вот только подавляющее большинство их авторов так и остаются в плену все тех же, 20-летней давности, мифов.
Одни продолжают называть случившееся тогда «народным восстанием» и «массовым убийством ельцинской властью русских патриотов». Именно об этом – судя по их сообщению, - намереваются говорить в Петербурге активисты «Левого фронта» 4 октября во время акции у Соловецкого камня.
Происходившее тогда и вправду было «восстанием» - но вовсе не народным, о чем ниже. Да и защитники Белого дома (как и нападающие) подбирались не по национальному признаку... Впрочем, сторонников этой точки зрения – явное меньшинство, куда больше тех, кто двадцать лет подряд, имея при этом подавляющее информационное преимущество, продолжает повторять старые-старые сказки.
О том, что разогнанный президентским указом № 1400 «реакционный и консервативный» парламент «тормозил реформы», проводимые демократическим президентом Борисом Ельциным. О том, что парламент можно было распустить, опираясь на «волю народа, выраженную на апрельском референдуме 1993 года». О «мятеже», поднятом Верховным Советом, который президент был вынужден подавить силой. О том, что "Белый дом" защищали отморозки и бандиты. О том, что не было никакого «расстрела парламента». О том, что это был и не парламент – легитимность его не шла ни в какое сравнение с легитимностью всенародно избранного президента…
Все перечисленное, однако, - смесь неправды и лукавства.
Среди депутатов разогнанного президентом парламента и вправду хватало малосимпатичных персонажей (хотя, например, традиционно упоминаемый в качестве символа «красно-коричневого сборища» Альберт Макашов российским депутатом не был). Но, во-первых, любителям считать тот парламент средоточием зла стоит сравнить его состав с нынешней Госдумой: я бы лично согласился на обмен, не задумываясь. А во-вторых, этот парламент был столь же легитимен, как и президент, поскольку точно так же был избран гражданами. Да еще и на самых свободных за всю советскую и постсоветскую эпоху выборах. Напомним, что для участия в выборах 1990 года было достаточно выдвижения от самого маленького «трудового коллектива» (включая лаборатории в НИИ и кооперативы), и никто тогда не вбрасывал бюллетени и тем более – не переписывал протоколы…
Теперь – о «мятеже». Он и вправду был. Но только не тот, о котором нам рассказывают победители в октябрьских событиях 1993-го.
Мятежниками были Ельцин и те, кто его поддержал после «указа 1400». Ибо в тогдашней российской Конституции было черным по белому написано: президент не имеет права распускать или приостанавливать деятельность любых законно избранных органов государственной власти, а если он это сделает – его полномочия прекращаются НЕМЕДЛЕННО. Точка.
Можно сколько угодно рассуждать в терминах революционной целесообразности, клеймить лидеров парламента и рисовать вселенские ужасы, что стало бы в том случае, если бы они пришли к власти. Но факт остается фактом: путчистами осенью 1993-го были Ельцин с Лужковым, Гайдаром и Черномырдиным, а не Хасбулатов с Руцким, Бабуриным и Ачаловым.
Первые персонажи приятнее вторых? Возможно. Но тот, кто одобряет беззаконие, которое творят симпатичные ему персонажи, теряет право возмущаться беззаконием несимпатичных. Впрочем, путчем, как известно, называется неудавшийся мятеж. Удавшийся мятеж называется «поэтапной конституционной реформой»…
«Расстрела не было», как дружно уверяет хор аплодировавших «указу 1400»? Мол, болванками стреляли – и ни один из депутатов не пострадал (интересно, как бы они расценили стрельбу, пусть и болванками, по месту своего нахождения?). Однако вид горящего Белого дома – не фотошоп и не выдумка «красно-коричневых». А о том, что стреляли по нему и зажигательными снарядами, свидетельствует не Хасбулатов, а Гайдар в своей книге «Дни поражений и побед».
Парламент можно было распустить, опираясь на результаты референдума? Опять неправда: на референдуме не было принято никаких решений, имевших юридическую силу. Досрочные выборы парламента поддержали 43% избирателей страны, президента – 32% (а нужно было более 50%), из чего следовало прямо противоположное кремлевскому мифу: президент и парламент, извольте работать вместе, как бы это ни было вам противно.
Парламент защищали отморозки? А что это меняет? Делает указ Ельцина законным? Давайте не путать причину и следствие. Историк и бывший политзаключенный Александр Скобов резонно замечает: не хотите, чтобы парламент защищали отморозки, – не издавайте антиконституционных указов…
И последний из мифов – о «реакционном парламенте», который «тормозил реформы». Детский лепет на лужайке: эти же депутаты выбирали Ельцина своим председателем, голосовали за постановление о суверенитете России, защищали "Белый дом" в 1991 году, принимали законы о приватизации и наделяли президента «особыми полномочиями». Когда же это они успели стать реакционерами? Два года тщательно это скрывали – а затем сбросили маски, став непримиримыми оппонентами проводимых президентом реформ? Или верна более простая гипотеза – о том, что не все эти реформы были правильными, а стремление президента проводить их, невзирая на закон и в упор не видя парламент, не могло не столкнуться с сопротивлением?
Что касается "торможения", то хотелось бы еще раз задать два простых вопроса, ответ на которые адепты «указа 1400» не могут дать уже два десятка лет.
Первый вопрос: какие конкретно прогрессивные реформы «тормозились»? Что из крайне необходимого для общества не было принято из-за парламентских злоумышленников, «связывавших руки» (любимая метафора радикальных реформаторов, непрерывно жаловавшихся на отсутствие у них нужной «свободы рук») президенту и правительству? Сколь мне известно, «торможение» сводилось к отмене нескольких президентских указов о приватизации, как противоречащих закону, но эти указы немедленно выпускались заново под новыми номерами…
Второй вопрос: какие необходимые для общества реформы были проведены после осени 1993 года, когда руки у президента и правительства были развязаны полностью и никто и ни в чем им уже не мог помешать (как не может и по сей день – в рамках написанной победителями Конституции)? Огласите, пожалуйста, список этих великих достижений!
Не можете? Зато я могу привести другой список: война в Чечне и сосредоточение доходов от природных ресурсов в руках узкой группы приближенных к президенту лиц. Отказ государства от большинства социальных обязательств и превращение качественного образования и здравоохранения в привилегию обеспеченного меньшинства. Избирательная система, обеспечивающая несменяемость власти, и криминальная приватизация. «Залоговые аукционы» и дефолт 1998 года. Каким бы ни был парламент – он вряд ли бы это допустил. Но после декабря 1993 года, в рамках «ельцинской Конституции», парламент в России уже очень мало что значил. Собственно, для этого она и была написана, а события осени 1993 года были классическим «мятежом бюрократов», которым было нужно избавиться от парламентского контроля и получить упомянутую «свободу рук».
Наконец, две главные реформы «послеоктябрьской поры»: резкое ослабление парламентаризма и отход от правового государства.
Всевластие администраций всех уровней сменило мифическое «всевластие Советов», о котором так любили стенать президентские пропагандисты: исполнительная власть отныне была выведена из-под контроля законодательной, а во многом смогла взять ее под контроль и поняла, что ей позволено почти все. Ну, правом в России с тех пор, как всей стране убедительно показали, чего стоят закон и Конституция, стала воля президента, возведенная в закон (а то и воля его наместников и подчиненных).
Результат – повсеместное принятие решений без малейшего учета интересов общества и без малейшей ответственности перед ним. К чему, заметим, и стремились наши «реформаторы», ужасно любившие рассказывать сказки о том, как неразумный народ, не понимающий своего счастья, надо силой тащить в светлое будущее. Которое обязательно наступит после «переходного периода» временных (конечно же) трудностей. Правда, время шло, а трудности не заканчивались – а реформаторы процветали вопреки собственным реформам, но мало кто мог им об этом напомнить, поскольку большинство СМИ находилось под их же надежным контролем…
Нынешняя политическая система, в которой власть избавлена от общественного контроля, коррумпирована, некомпетентна и почти несменяема, не нравится очень многим. Но она появилась не вчера. И не позавчера. И не при Путине.
Ее основы были заложены именно тогда – двадцать лет назад. Путин лишь развил ее основные положения.
Забавно, но те, кто поддерживал Ельцина в 1993-м, и те, кто выступает против Путина в 2013-м, во многом – одни и те же люди.
Пенять им следует только на самих себя.
Борис Вишневский
