10 февраля крупнейший спутниковый оператор "Триколор", до последнего сохранявший в пакете телеканалов опальный "Дождь", отключил его вещание. Как объясняет дирекция "Триколора", редакционная политика "Дождя" перестала соответствовать "принципам формирования пакетов". Не помогла каналу и беседа с блокадниками, ради которой приезжали в Петербург заместитель главного редактора Тихон Дзядко и корреспондент Юлия Таратута. "Фонтанка" спросила их о том, что всё-таки дала журналистам встреча с людьми, которые, как многие думали, хотят наказать телеканал.
"Дождь" называли "оппозиционным" каналом, но его сотрудники утверждали, что просто транслируют то, что видят камеры. Видят акции протеста - показывают их, видят "евромайдан" - дают как есть. Накануне 70-летия снятия блокады Ленинграда в эфире исторической программы "Дилетант" и в твиттере "Дождя" появился вопрос, который сочли оскорбительным многие блокадники. Но ещё сильнее обиделись за них кабельные и спутниковые операторы, которые один за другим начали отключать канал. Позже многие признавались, что "обида" не была добровольной. А на прошлой неделе несколько блокадников подали иски к "Дождю". В конце минувшей недели сотрудники канала приехали в Петербург.
"Фонтанка": Вы хотели встретиться с теми, кто подал иски?
Юлия Таратута: Нет, такой цели мы не преследовали, на нашей встрече вообще не было тех, кто подавал иски. Мы приехали в первую очередь потому, что сами блокадники нас пригласили. Кампания против "Дождя" отчасти ведется от их имени, мол, вопрос очень обидел жителей блокадного Ленинграда, и это они требуют закрыть канал. У нас было ощущение, что блокадники, как и все люди, неоднородны, они не могут мыслить одинаково. Мы встретились с людьми, о которых заранее ничего не знали. Они действительно оказались очень разными. Кто-то вообще не считал постановку вопроса кощунственной, кто-то говорил, что очень обижен. Но для этих людей существуют две отдельные истории: одна - про опрос, который они не поддерживают, а вторая - про ситуацию с "Дождём". Почти все выступления, которые мы слышали, состояли из двух частей. И во второй части большинство высказалось против того, чтобы всё это привело к закрытию канала. Более того, они не считают, что нас пытаются закрыть за опрос.
Программу "Дилетант" вели не вы, но вы-то сами что думаете о том вопросе?
Тихон Дзядко: Меня лично вопрос, вырванный из контекста, тоже резанул. Хотя мне, как и большинству из нас, казалось, что снятия его с сайта и извинений достаточно. Те, кто нас обвиняет, программу не смотрели. Кстати, многие люди, которые её видели, или те, кто специально посмотрел этот выпуск "Дилетантов", сказали, что вопрос внутри программы был органичен и он не вызвал никаких нареканий. Но есть и хороший результат: открылась дискуссия, люди начали вспоминать, думать, размышлять. Запустилась мозговая деятельность. А это всегда полезно. Думать о войне - вдвойне полезно. Нам кажется, что благодаря этой истории интерес к блокаде Ленинграда вырос в разы.
Тогда за что вы две недели извинялись?
Таратута: Не за то, что задаем вопросы, в этом смысл нашей работы. А за то, что причинили кому-то эмоциональный дискомфорт. Мы понимаем, что есть люди, которые сочли формулировку вопроса неуважительной по отношению к их прошлому. Они пережили то, чего я не переживала, чего не переживал никто из нас. Это слишком чувствительная история их жизни.
Дзядко: Для меня блокада - не такая близкая история, как для тех, кто живёт в Петербурге. Но история моей семьи связана с диссидентским движением, поэтому для меня, например, очень болезненна тема политических репрессий в СССР.
То есть вы можете понять тех, для кого болезненна тема блокады?
Дзядко: Именно! Когда кто-то предлагает вернуть памятник Дзержинскому на Лубянскую площадь, меня это ужасно обижает. Я не могу объяснить на словах, почему, но иррационально это меня задевает. Именно поэтому я понимаю, что кого-то могла обидеть формулировка того вопроса.
Ваша встреча с блокадниками, судя по "Триколору", пока не помогла каналу. Что она дала вам лично - по-человечески и как журналистам?
Дзядко: Всегда с людьми, которые пережили страшную историю, говорить тяжело, но очень интересно. Я живу в Москве, с блокадниками общаюсь редко. Пообщавшись с ними сегодня, увидев то, как они разговаривают, услышав, что они желают на прощанье… Они нам на прощанье пожелали мирного неба. Мне никто никогда в жизни такого не желал!
Но вы ведь не впервые в жизни видели пожилых людей, фронтовиков, ветеранов. Или блокадники - это для вас теперь какие-то специальные пожилые люди?
Дзядко: Это люди, которые объединены общей болью. Я до сих пор существовал как-то параллельно этой боли. Теперь я увидел этих людей и почувствовал, если можно так сказать - потрогал эту боль руками. Мне трудно выразиться точнее, но эта встреча для меня была очень важна.
Таратута: Мы не врали, мы не устраивали политическую акцию, говорили то, что думаем, старались вести себя достойно и деликатно.
Как вам показалось: эти люди как-то поменялись в отношении к вам?
Дзядко: Мне показалось, что те, кто туда пришёл, изначально были настроены к нам доброжелательно. Хотя в начале мы для них были представителями а) молодёжи, б) средств массовой информации, которые о них или забывают, или пишут какую-то дрянь. И вот мы, как мне кажется, показали им, что есть молодёжь и СМИ, думающие и уважительные по отношению к ним.
Таратута: А мне кажется, мы им просто понравились. Тихон вообще им понравился, они смотрели на него такими тёплыми глазами, что я тут могла только ассистировать этой любви. Ну, то есть это выглядело так: вот симпатичные дети приехали, что-то такое говорят, мы их отругали немножко - они извинились, теперь давайте конфетами их угостим. Такая была встреча - как будто ты приехал к бабушке друга.
Реакция на вопрос о блокаде была ожидаема, тем более что вы знали, как к вам относится власть. Хотя бы потому, что борьбу за эфирную "кнопку" вы проигрывали развлекательным каналам.
Таратута: Подстраховаться трудно, хотя можно быть внимательнее… Казалось бы, были у нас темы, которые считаются острыми: собственность чиновников, имущество депутатов, друзья Путина, Олимпиада, Украина, битва кланов и так далее. А "сработал" исторический вопрос.
Не стоило ли сдать позиции с этими "острыми темами" ради спасения телеканала и трёхсот его сотрудников? Спрашиваю вашего мнения уже постфактум, когда канал на грани закрытия.
Дзядко: Так вопрос никто из нас никогда не ставил! Вот представьте: вы решили построить двухэтажный дом. Потом смотрите - денег не хватает. И думаете: а построю-ка я шалаш. Но вам жизнь в этом шалаше будет не в радость, вы всё время будете думать о несостоявшемся доме! Если есть изначальная цель построить живое, честное, основанное на каких-то совершенно понятных человеческих ценностях и истинах телевидение, то нужно это делать. А то, что это кому-то не нравится, кто-то ставит палки в колёса - ну что, такова реальность!
Таратута: У нас нет больших денег, технических возможностей и охвата, как у Первого канала. Но у нас есть наш объективный и не цензурированный взгляд на вещи. И это наше конкурентное преимущество. Какой смысл терять его по собственной воле?
Я вижу, что этот мой вопрос вас сильно задел.
Дзядко: Да потому, что ответ кажется совершенно очевидным! И хочется ответить так, чтобы он больше не возникал. Мы не можем сказать зрителю: извините, мы сейчас немножечко посидим в затишье, а потом снова покажем, какие мы классные!
Таратута: Мы же не могли просто не показывать то, что происходит! Позиции могут быть разными. К нам приходили медиаменеджеры, которые дружески расположены к "Дождю", но при этом люди системные. Они искренне считают, что не все новости можно давать в эфир. И я не заставляю их думать иначе. Просто мы не согласны. Есть важная новость - надо показывать.
Я задала этот вопрос, чтобы посмотреть вашу реакцию. И она именно такая, как я ожидала.
Таратута: То есть вы хотели привести нас в ярость?
Мой вопрос не вызвал у вас никаких ассоциаций? "Не стоило ли сдать, чтобы спасти…"?
Дзядко: Это совсем разный уровень…
И всё-таки: в какой степени история с вопросом для вас - ожог на молоке и повод дуть на воду?
Дзядко: Для меня эта история в первую очередь обернулась возможностью приехать в Петербург и пообщаться с этими прекрасными людьми - блокадниками. Снять их и показать в эфире телеканала. Это то, чего в эти дни не сделал практически никто. А ожог - не ожог… В любом случае, наши критерии не поменяются. Да, мы совершили ошибку. Учли её. Идём дальше.
Беседовала Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"
