ПоделитьсяОдин из брендов криминальных хроник Петербурга – Станислав Тюрин вновь произвёл фурор на процессе в городском суде. Свидетелем, выступившим в его защиту, неожиданно оказался киллер из резонансного «дела санитаров», который засвидетельствовал сговор с целью «топить» Тюрина.
«Невоспитанность – не показатель мастерства»
Доказательства невиновности Станислава Тюрина в организации убийства бизнес-леди Валентины Раевской в 2006 году пять адвокатов во главе с пафосным Юрием Новолодским представляли в обычной для последнего манере «на публику». Обмен мнениями между судьёй Санкт-Петербургского городского суда Татьяной Егоровой и мэтром Новолодским сдерживало только присутствие присяжных. В качестве одной из резюмирующих фраз судья Егорова заявила возмущавшемуся абсолютно всем происходящим Новолодскому: «Невоспитанность – не показатель адвокатского мастерства!»
Под занавес этого эмоционального экшена конвой доставил в зал судебного заседания Алексея Чабана – киллера из резонансного «дела санитаров» 2010 года. Чабану далеко идти не пришлось – пока в 38-м зале команда Новолодского воевала с Татьяной Егоровой, в 11-м зале под председательством судьи Галины Пономарёвой шёл процесс, названный журналистами «вторым делом санитаров» – в его рамках бывший старший санитар Городского патологоанатомического бюро Валерий Бурыкин вместе с Алексеем Чабаном обвиняются в совершении сразу трех заказных убийств. Чабана в этом деле гособвинение видит тоже киллером.
Поднявшись в сопровождении двух конвоиров с первого этажа на третий, Чабан сумел произвести впечатление.
Эдик и Сеня
23 сентября 2013 года в Санкт-Петербургском городском суде ему в очередной раз продлевался арест. После этой процедуры, по словам Чабана, его вместе с другими арестантами посадили в автозак, где он совершенно случайно оказался рядом с двумя незнакомыми мужчинами, одного из которых звали Сеня, а другого – Эдик. На вопрос одного из адвокатов, известны ли ему Арсений Коринфский и Эдуард Авзалутдинов, Чабан сказал, что нет, но ни у кого не возникло сомнений: речь идёт именно об этих людях (Авзалутдинов уже осуждён за убийство Раевской, Коринфский осуждён за соучастие в другом убийстве, оба они дают показания на Тюрина как на заказчика убийства Раевской). На всякий случай Чабан уточнил: он может опознать обоих.
Из показаний Чабана следует, что в автозаке Эдик высказывал Сене претензии, что тот согласился изготовить в суде схему двора дома, и эта схема, как показалось Эдику, каким-то образом помешала реализации совместного плана Эдика и Сени по тактике их поведения на судебном процессе. Сеня якобы сказал Эдику, что, мол, ничего страшного, «всё равно ничего не докажут», но из контекста разговора Чабан сделал вывод, что речь идёт об уголовном деле в отношении Станислава Тюрина, про которого ранее слышал от своего сокамерника.
Более того, Алексей Чабан из услышанного разговора сделал вывод, будто Эдик и Сеня сговорились «топить» Тюрина и давать для этого в отношении него «заранее согласованные обвинительные показания». Также, заявил на допросе Чабан, мужчины обсуждали, что если у них в этом плане ничего не получится, то «им не смогут сделать то, что им обещали». Последнюю фразу Чабан трактовал как некое обещание, данное некими сотрудниками неких правоохранительных органов.
Топить вдвоём одного неправильно
Присяжные выслушали показания киллера с каменными лицами – видно было, что на фоне всех ранее представленных доказательств для них это было, мягко говоря, неожиданностью. Тем более что неожиданность эта перекликалась с тактикой, которую Юрий Новолодский избрал для защиты Станислава Тюрина. Он ранее обращал внимание присяжных на одну деталь, упомянутую Арсением Коринфским, когда он рассказывал, как вместе с Авзалутдиновым съездил по просьбе Тюрина к дому на Варшавской улице, где проживала Валентина Раевская. В своём рассказе Коринфский охарактеризовал двор, где позже якобы по заказу Тюрина была застрелена Раевская, как обычный колодец. Между тем Новолодский представил суду документы, из которых следует: дом, где проживала Раевская, длиной более 300 метров, в связи с чем его двор не может быть колодцем.
А Коринфский – весьма интересный свидетель. По версии следствия, сначала Тюрин просил его и Авзалутдинова съездить к дому Раевской и удостовериться, что она действительно проживает там. А после этого, опять же по версии следствия, Тюрин предложил Коринфскому и Авзалутдинову организовать убийство Раевской – Авзалутдинов согласился (за что уже осужден), а Коринфский якобы отказался – и теперь выступает в этом деле свидетелем. Юрий Новолодский же утверждает, что Авзалутдинов и Коринфский по какой-то причине оговаривают Тюрина, который на самом деле никакого отношения к этому преступлению не имеет. Кроме того, полагает Новолодский, Коринфский в том дворе вообще никогда не был – отчего и не может нормально описать его.
Инициированный защитниками Станислава Тюрина вызов в суд Алексея Чабана предназначался исключительно для того, чтобы присяжные сделали вывод: Авзалутдинов и Коринфский действительно сговорились посадить Тюрина, но прокололись, заговорив об этом в присутствии бывшего санитара. Последний заявил в суде: сразу после прибытия в тот вечер, 23 сентября 2013 года, в следственный изолятор он написал заявление на имя адвоката Тюрина, в котором изложил ставшие ему случайно известными обстоятельства.
На вопрос о мотивах, побудивших его заявить о подслушанном разговоре, Алексей Чабан уверенным голосом сказал:
– Это моя гражданская позиция. Двое людей хотят утопить человека на суде самым наглым образом. Это неправильно…
Константин Шмелёв, «Фонтанка.ру»
