В луганском СБУ ждут помощи России

Один из активистов новой украинской революции, Артём из Краснодона, третьи сутки находится в захваченном здании Службы безопасности Украины в Луганске. Нам удалось поговорить с ним по телефону глубокой ночью. Для «Фонтанки» это попытка понять, что происходит в соседней стране, представить эту атмосферу через призму разговора с очень активным участником событий. Вместе с Артёмом, как он сообщил, в СБУ засели две с лишним тысячи повстанцев. Они ждали, судя по словам нашего собеседника, что скоро их поддержат русские на всём земном шаре. Вот уже и в Германии, уверенно сообщил Артём, всерьёз обсуждают присоединение страны к России.

Прежде чем задавать собеседнику вопросы, «Фонтанка» постаралась убедиться, что разговаривает действительно с человеком, находящимся в Луганске, в гуще событий. Конечно, скайп не передал всей картинки. Но звуковое сопровождение её как-то дополняло. Фоном к разговору шёл гул уличной толпы и одинокий крик, который старался быть командным. Кажется, кричали в мегафон. Выговор Артёма и голос с улицы подтверждали, что мы имеем дело с уроженцами Украины. Речь собеседника передаем дословно, сохранив весь её колорит.

- Артём, расскажите, что у вас в Луганске, в здании СБУ и рядом, происходит?

– Народ прибывает, только что знакомые ребята выступили. Позвонили им братья, которые служат в воинской части в Луганске. У них был приказ, чтобы идти на нас. Они позвонили – попросили заблокировать входы. Армия отказывается выступать против нас, "Беркут" отказывается, милиция отказывается. Никто на народ не пойдёт. Это ж там стоят их мамки, сёстры, жёны!

- Где именно они стоят?

– Возле СБУ. Они сами пришли. Те, кто были в первые дни, звонили своим, те – своим, те – своим. У нас в первую ночь стояло 30 человек под зданием. Начали рассасываться люди, потому что холодно. Вторую ночь было триста. Третью ночь была тысяча. А сейчас стоят тысяч семь – и ещё приезжают.

- Почему вы пошли именно на здание СБУ, как брали его под контроль?

– Когда ещё сменилась власть, у нас в городе начали образовываться народные дружины по охране порядка. У нас была общественная организация по охране порядка от казачества вообще. На базе её начали формироваться отряды, дружины. Потом приехали парни в масках и забрали парня, который был у нас, получается, командиром. Люди вышли как бы на акцию к милиции, чтоб знать, в чём дело, и как-то выразить свой протест. Потом мы слышим, что взяли СБУ штурмом. Андрея освободили. Андрей приехал к милиции, сказал, что, ребята, так и так, СБУ взят штурмом, одеваем тёплые вещи и в Луганск. Мы разошлись по домам, оделись и поехали. Я и ещё вот четыре парня из Краснодона. Ехали все вместе на машине.

- Далеко вам до Луганска?

– Сорок километров.

- Если вы начали собираться в дружины не сейчас, а ещё когда сменилась власть, то есть довольно давно, значит, была и раньше какая-то опасность?

– Ну, везде начали памятники Ленина валять, по всем городам. Люди увидели это и организовались. А опасность была, потому что в городе в течение двух месяцев до начала событий, уже конкретных, кровавых, были расквартированы более шестьдесят человек… Шестьсот человек наёмников. То есть по Краснодонскому району ходили непонятные какие-то люди. Поэтому люди решили не ждать и собрались раньше.

- Что это за наёмники?

– Ну, это… Так называемый "Правый сектор"… Они могут быть даже неграми, так я вам скажу, чтоб вам было понятно. Тренировали их где-то на Западной Украине. Либо в Польше, там, где военные базы США. Какие они наёмники сами из себя? Ну, как я вам скажу… Вот такие.

- Как вы определили, что они наёмники?

– Да мы не определяли, мы их в глаза не видели! Просто поступила информация.

- Что вы увидели, когда приехали с друзьями в Луганск, к СБУ?

– Ну, подъехали, дороги уже были перекрыты. Мы оставили машину подальше, возле супермаркета. И пешком дошли. Сначала в стороне стояли, смотрели. Народ что-то кричит, кто-то входит, заходит. Ну, решили внутрь зайти посмотреть. Зашли внутрь – там уже начали формироваться отряды. Ну, так и пошло.

- У вас есть оружие?

– Конечно! Здесь более двух тысяч, полностью все вооружены в здании.

- Какое у вас оружие, где вы его взяли?

– Ну, здесь же был оружейный склад! Сейчас выдача оружия полностью прекращена, мы укомплектованы, новые люди сюда не пускаются, сейчас уже все распределены по отрядам. Оружейные склады закрыты и стоят под охраной.

- Вы вскрыли оружейную комнату?

– Да, она ещё и была заминирована. СБУшники заминировали.

- У вас есть кому разминировать?

– У нас здесь афганцы, у нас чеченцы, у нас здесь десантники, отставники спецназа ГРУ. Казаки. Мы разминировали. И это была не одна заминированная комната. Ещё была возле столовой заминирована подсобка. Ребята – специалисты, они же служили. Увидели – сразу стали обчёсывать всё здание. Никого там не пускали на верхние этажи, где всё не обследовано. Здание всё обсмотрели – потом уже зеваки пошли шарить.

- Что вы делаете с этим оружием, зачем оно вам?

– Нас каждые 15 минут обещали штурмовать.

- И вы готовы это оружие применить?

– Мало того! Был у нас массовый, будем так говорить, побег, а потом люди начали заново приходить. И всем, кто пришёл, мы сказали: либо нас отсюда вынесут, либо мы с победой выйдем.

- Что для вас станет победой?

– Вот народ сейчас решает, как это всё будет, допустим, оформлено риторически. Но это только лишь самоопределение. Самоопределение и самоуправление. Как это дальше – на правах федерации или в составе России, – будут люди решать. Но однозначно – признать нас гвардией Луганска, там, как угодно, ополчением Луганска, до того момента, пока вопрос не будет решён до конца положительно в нашу сторону. Выборы народных депутатов Луганска. И, скорее всего, возможно, завтра провозгласят республику, как это сделал Донецк.

- Есть какой-то человек, которого вы готовы избрать главой республики?

– Пока нет.

- Ваша республика будет ограничиваться Луганской областью, или потом области юго-востока будут как-то объединяться?

– Ещё нет контакта между собою. Скорей всего, конечно, объединятся. Сейчас каждая область действует автономно, потому что никто никому не верит. Сейчас кто бы кому ни позвонил и ни начал что-то говорить, ну, вы понимаете, это воспринимают, как мало ли, кто это и что это. Поэтому сейчас каждый действует автономно. Потом, когда это более-менее в какой-то порядок придёт, тогда уже люди будут что-то думать общее, будем так говорить. Сейчас каждый объявляет только за свою территорию.

- А как должно это выглядеть: с вами должны подписать какую-то бумагу? Как вы поймёте, что обязательства перед вами выполняются? Или хотя бы что вам даны какие-то обязательства?

– Мы ж ни от кого не ждём обязательств каких-то или, вернее, соглашений! Потому что люди полностью не признают эту власть. То есть если мы идём на какие-то там с ними переговоры, то мы по умолчанию признаём их как власть, с которой можно вести, там, какие-то диалоги, или что-то у них требовать, или просить. Люди настроены полностью категорично и радикально. Никто с этими уродами больше вести никаких разговоров не будет.

- Но при каком условии вы готовы освободить здание? Что должно произойти?

– Я ж говорю: это акция не запланированная. Мы сидим здесь три дня, хотим домой, купаться и в кровать родную лечь. Три дня никто не спал. Какие мы можем говорить сейчас прогнозы? Всё будет решать народ, который вон там на улице стоит, который говорит в микрофоны. Они самоорганизуются. Мы будем сидеть до того момента, пока мы не увидим, что власть народная, что вот она избралась людьми перед нашими глазами. Что ни людям, ни нам ничего не угрожает. Потому что мы сейчас взяли ответственность не только за свои жизни и своих друзей, а и за тех людей, которые стоят внизу. Поэтому мы как бы отдаём себе в этом отчёт. И будем стоять до того момента, пока они не закричат: "Выходите, родненькие, хорош!"

- Эти люди внизу, если начнётся штурм, могут пострадать раньше вас. Вы сможете выйти и их защитить?

– Мы уже объявили людям об этом, конечно, мы выйдем на помощь, если какое-то вдруг где-то что-то. Но дело в том, что, знаете что, тут люди настроены, тут женщины, бабушки, дедушки стоят и говорят: "Внуки, я шагу никуда не сделаю!" То есть вот мы сказали, что при опасности мы их в здание пустим и защитим, но они кричат: "Мы шагу не сделаем!"

- Какая у вас внутри здания иерархия? Какое подчинение?

– Подчинение тоже сформировалось спонтанно, не чисто военным методом. То есть к нам присоединились кубанские казаки, а с ними пришли ещё казачество – донское, краснодонское, стахановское казачество. Тут есть у нас атаман, он в звании генерала. Это самый старший чин, поэтому все подчинились ему.

- А дальше на что все делятся? На бригады, на сотни – как это называется?

– Да у нас таких особых назначений никто не вводил. Ввели, допустим, коменданта здания, главных по этажу. И у каждого – свои десятки. В принципе, мы поделились по городам. Кто с какого города. Чтобы знать чужих в лицо. Которые, допустим, могут появиться. Потому что города у нас небольшие, все друг друга знают.

- Вы сказали, что вас – две тысячи человек.

– Да больше!

- Чем вы питаетесь?

– Люди приносят, вообще, еды! Еды просто горы. Даже сейчас выходили – отказывались. Там, чай, кофе, сахар. Потому что горы уже. Женщины сами, матери, жёны, сёстры, готовят на кухнях.

- Артём, вы говорили, что есть вариант самоопределения в составе России. Значит, у вас рассматривается присоединение?

– Ну, рассматривается, но не как основной вариант, будем так говорить.

- Как вам кажется: много людей хотят этого?

– Я вам скажу так: кричат это, потому что пока не видят другого варианта. А так – люди настроены пятьдесят на пятьдесят. Вообще народ настроен просто на федерализацию и союзнические отношения с Россией.

- Вы рассчитываете на помощь России?

– Нас предупредили, что в Каменске Шахтинском, это от нас где-то порядка 70 километров, стоят уже русские войска, и если тут хотя бы один выстрел в нашу сторону будет, то они сразу заходят. И в течение двух минут тут высаживается десант. Люди, конечно, чувствуют поддержку России и всё время кричат: "Россия, Россия".

- Вы сказали, что среди казаков в здании есть кубанские. Они приехали из России?

– Да, да. Мало того: они приехали вооружённые, добрались сами, сами пробрались как-то с оружием к нам.

- Говорят, что у вас на крышах прилегающих домов появлялись люди с иностранным оружием. Вы такое видели?

– Было несколько сигналов о том, что снайперы на крышах размещаются, огневые точки. Мы лично сами ничего такого не видели, и информации подтверждённой нет. Но приходили командиры и неоднократно говорили, что, ребята, от окон отходите. Сам лично я ничего не видел.

- Есть ли признаки того, что против вас готовят какие-то действия?

– Кроме базара – ничего. Видимо, боятся они давать такие команды. Они попали в любом случае, что бы они ни сделали. Уже всё. Они никак ничего уже не изменят. Потому что как снежный ком ситуация нарастает, и люди уже… Мне звонят с Германии, звонят с Польши, говорят: мы все, ребята, за вами следим. Там уже в Германии хотят референдум по отсоединению к России проводить! Кроме шуток.

- А какая земля в Германии хочет присоединиться к России – не говорили?

– Да созванивался я с человеком, он живёт в Германии, сам из СССР.

Беседовала Ирина Тумакова,
"Фонтанка.ру"