ПоделитьсяИскусствовед Елена Баснер закончила 10 декабря знакомиться с уголовным делом по обвинению в мошенничестве. К восьми томам приобщены два полотна: копия и подлинник мастера русского авангарда Григорьева. «Фонтанка» узнала, что, исследуя их пути, следователи приходили и в Русский музей. Правоохранители доказали, что за три месяца до продажи подделки коллекционеру Васильеву настоящую картину фотокопировали. Зачем, допрошенные сотрудники запасников не помнят.
10 декабря Елена Баснер закончила ознакомление с материалами уголовного дела. На днях документы будут направлены в прокуратуру Петербурга для утверждения обвинительного заключения. Об этом «Фонтанке» сообщила адвокат обвиняемой Лариса Малькова. Не за горами суд.
Напомним, 11 июля 2009 года коллекционер Андрей Васильев приобрел за 8 млн рублей работу культового художника начала ХХ века Бориса Григорьева «В ресторане». Посредник передал сумму консультанту аукционного дома «Буковскис» Елене Баснер, которая поручилась за безукоризненную историю картины. Вскоре Васильев заподозрил обман. После двух лет споров, в июне 2011 года, Васильев обратился в правоохранительные органы. 31 января 2014 года искусствовед была задержана, ей вменили мошенничество. 5 февраля помещена под домашний арест. По версии следствия, Баснер продала поддельную работу «В ресторане», оригинал которой хранится в Русском музее.
Заместитель директора Русского музея Евгения Петрова еще три года назад заявила корреспонденту «Фонтанки», что обе картины проходили через экспертизу, которая показала, что у коллекционера Васильева картина не подлинная. «У нас нет оснований сомневаться в подлинности своей работы, – сказала искусствовед. – А в подлинности его работы у нас были основания сомневаться, что мы и выразили в своем заключении. Никаких претензий к Русскому музею быть не может».
Замдиректора оказалась почти права. Небольшую процессуальную оговорку внес Следственный комитет.
Сегодня коллекционер Васильев практически не отвечает на вопросы журналистов. В августе 2011 года он был более напорист. Можно вспомнить его намек: «Я лично общался с заместителем директора Евгенией Николаевной Петровой, сетовал на то, что фальшивка, скорее всего, сделана кем-то, кто имеет доступ в запасники музея».
«Фонтанке» стало известно, что картина, купленная коллекционером Васильевым, прошла четыре экспертизы: в Русском музее, институте Грабаря, Государственном научно-исследовательском институте реставрации и Эрмитаже. Везде эксперты пришли к выводу о высокопрофессиональной подделке, которая не могла быть выполнена без фотокопий с мощнейшим разрешением печати.
Подлинник же из Русского музея был направлен на экспертизу в Третьяковскую галерею. Перед московскими искусствоведами было поставлено пять вопросов: время создания, технология, авторство, реставрационные вмешательства, следы добавления. Специалисты подтвердили подлинность, но подчеркнули, что кроме реставрации в 1984 году, когда картина поступила в музей, позднее полотно еще раз подвергалось активному реставрационному вмешательству. Более того, нашли следы, незаметно изменяющие авторский замысел.
При обнаружении признаков агрессивной реставрации, как правило, существуют две главные версии. Первая – хорошая: реставратор просто «запорол» работу и вынужден был вносить изменения. Но в данном случае эксперты Третьяковской галереи исключительных событий, произошедших на полотне во время реставрации, не видят. Вторая: это делается для того, чтобы увести подозрения, мол, есть и третья работа, с которой могли сделать копию. Кстати, в одном из интервью петербургским журналистам Евгения Петрова предполагала наличие третьей картины Григорьева.
Помимо этого в сентябре этого года в Русском музее следователи провели обыск серверов и обнаружили там неучтенные фотокопии этой работы. Допрошенные два специалиста не отрицали факта, но не смогли вспомнить, зачем они это делали. «Можно сказать, что эта фотосессия нелегальна, и задуматься. А можно поговорить, что есть инструкции, а есть реальность», – объяснили нам в другом крупном музее Петербурга.
Как «Фонтанке» сообщили в Следственном комитете, «косвенно, но мы понимаем, что с этой вещью (подлинником в Русском музее. – Прим. ред.) что-то происходило, и у нас есть доказательства того, что Елена Баснер говорила неправду».
«В результате следствие получило данные, которые еще надо понять, но этот сюжет к Баснер уже не имеет отношения», – добавил собеседник.
Сегодня заместитель директора Русского музея Евгения Петрова рассказала «Фонтанке»:
– В фотокопировании картины Григорьева я не вижу ничего странного. Мы постоянно что-то смотрим, исследуем. Это обычный процесс работы. Как вы уже знаете, в то время мы готовили выставку Григорьева.
– Я правильно понимаю, что любые манипуляции с экземплярами, в том числе фотокопирование, должны регистрироваться?
– Конечно. Но о чем мы с вами сейчас разговариваем? Если о Баснер, то Русский музей не имеет к ней отношения больше десяти лет, а если о делах музея, то пришлите письменный запрос.
«Комментировать информацию о манипуляциях с картиной Григорьева в Русском музее я не буду. Отмечу лишь, что применять термин «подлинник» к экземпляру «В ресторане», хранящемуся в запасниках, на данный момент некорректно», – ответила «Фонтанке» адвокат Лариса Малькова. По ее словам, подзащитная полностью отрицает вину в мошенничестве.
Коллекционер Андрей Васильев все же ответил «Фонтанке». Кратко, но деликатно: «Хорошо, что на суде будет состязательность позиций. Так что мы увидим доказательства, а не покаяние. Я рад, что Лена не раздавлена собственными признаниями».
Александр Ермаков,
Евгений Вышенков,
«Фонтанка.ру»
