ПоделитьсяПолитолог, профессор Высшей школы экономики Олег Матвейчев отмечает большое количество позитивных перемен в 2014 году в России: наконец-то от обличения мифических коррупционеров мы перешли к решению реальных проблем – борьбе за Крым и против национал-предателей. "Фонтанка" продолжает серию интервью, в которых философы, политологи, социологи, психологи говорят о том, как изменилась наша страна в 2014 году. Напомним, что сначала мы предлагаем всем собеседникам ответить на этот вопрос, а потом задаём остальные.
- Как изменились наша страна и наши сограждане в 2014 году?
– Изменились мы, конечно, к лучшему. Давайте вообще вспомним, что было раньше. Повестка дня определялась так называемой борьбой с коррупцией. Это довольно вредная повестка дня, навязанная нам извне. Все ненавидели чиновников, все ненавидели государство. Кроме примерно 30 процентов лоялистского электората, который, в принципе, всегда поддерживает власть, все остальные были по разным причинам против власти, и только изредка их можно было какими-то предвыборными мероприятиями мобилизовывать. А вообще хорошим тоном считалось везде всех чиновников ругать: все, мол, воры, негодяи и так далее. Сейчас от этого ещё тоже не избавились, но, во всяком случае, такого, как год назад, теперь уже нет.
Дальше могу сказать, что у нас в 2014 году произошла мощная волна патриотизма, связанная с несколькими событиями. С одной стороны – это Олимпиада, лучшая в истории. И вообще в истории, и в истории зимних Олимпиад. По своим масштабам эта зимняя Олимпиада даже превзошла летние. И лучшая в истории нашей страны. То есть мы превзошли советский рекорд.
Потом – присоединение Крыма, которое резко поменяло расклад. У нас, как я уже сказал, есть 30 процентов лоялистского электората, но ещё было процентов тридцать людей, которые настроены патриотически, но одновременно они были настроены против власти. Потому что был такой миф, будто наша власть – всего лишь колониальная администрация, которая работает в интересах Запада, что капиталы лежат на Западе, дети учатся на Западе. А когда был взят Крым, то все увидели, что мы спокойно противостоим Западу, что наше руководство и наш президент действуют в интересах страны. И огромное количество патриотов сразу перешли в стан поддержки президента. Потому что наш президент как бы прошёл тест на... Как бы это сказать…
- На патриотизм.
– Да, на патриотизм. Поэтому такой резкий рывок поддержки Путина: от 40 процентов к 78 – 80 процентам.
Кроме того, события на Украине полностью нас изменили. Мы увидели, чем страшны всевозможные майданы, чем страшны те несколько идеологем, которые мы теперь вычисляем заранее. Теперь, как только я вижу очередного борца с коррупцией, я сразу вспоминаю про золотой унитаз Януковича. И понимаю, что именно с этого когда-то начинался Майдан: с невинных разговоров о том, что все чиновники воруют. Теперь Болотная и Сахарова не повторятся в ближайшие годы никогда.
Потом – давление санкций, нефть падающая, доллар растущий. Все эти внешние неприятности вызывают у людей неприятие, заставляют мобилизовываться. Обвиняют в этом люди прежде всего Америку.
Ещё я отметил бы восточный вектор: наше усиливающееся взаимодействие с Китаем, с Индией, с Бразилией и вообще странами БРИКС, с ЮАР, с Турцией и рядом других стран. это очень полезно для нашей страны.
Наконец, протекционизм в сельском хозяйстве, когда мы ввели отдельные санкции против Европы, очень сильно оживляет наше сельское хозяйство. Вообще, сейчас идёт большой передел на продуктовом рынке, причём он идёт в позитивную сторону. Он способствует демонополизации этого рынка. Такой скрытой. Не секрет, что на самом деле у нас есть десяток игроков-ритейлеров и такой же десяток игроков, которые находились с ними в симбиотической связи, и больше их ничего в этой жизни не интересовало. Сейчас такая ситуация, когда ритейлеры сами ищут производителей. Они сейчас после всей этой инфляции и роста курса доллара подняли цены, но у них сразу резко упал чек, потому что денег в экономике не стало. И теперь они вынуждены искать более дешёвую продукцию, чтобы люди вернулись к своему прежнему чеку, а они вернулись к своей норме прибыли.
Так что позитивные процессы начались. Следующий год ещё будет трудным, может быть, даже очень трудным, потому что все эти перестройки, переходы с одних рельсов на другие, будут происходить именно в следующем году.
- Давайте мы теперь уточним, до какой степени позитивны перемены в 2014 году. Вы сказали о демонополизации, то есть у ритейлеров должны бы упасть цены. А они растут. Почему так?
– Демонополизация – процесс не одного дня, а как минимум года.
- А, так они начнут снижаться через год?
– Да. Эффект мы получим через год. Сейчас этот процесс только начался. Впервые поставщики начали требовать от ритейлеров предоплаты. Поменялись условия.
- По вашим словам, люди наконец-то поняли, что во всём виновата Америка. И доллары скупать люди бросились от ненависти к Америке?
– Я бы не сказал, что люди рванули доллары покупать. Я, например, все доллары, какие у меня были, продал, когда цена была 59. И, допустим, моя мама, которая хранила несколько бумажек зелёных на чёрный день, тоже их продала. И когда я её спросил, как там в Сбербанке, люди продают или покупают, она сказала, что большинство – продают. Вот спекулянты, банки – да. Они занимали деньги на рынке и играли против рубля, чтоб заработать, свалить рубль – и "на дне" его дешевле прикупить. Но я не стал бы утверждать, что люди побежали покупать доллары.
- Ещё вы говорите, что рухнул миф о том, что чиновники хранят капиталы на Западе, что дети их учатся на Западе и так далее. А что, капиталы и дети с Запада к нам вернулись?
– Допустим даже, что всё это – правда: капиталы, дети и так далее. Я пока не говорю, что зачастую это неправда. Но даже если это допустить, то это никак не влияет на патриотическую позицию государственных служащих и на принимаемые ими решения.
- Патриотические решения госслужащих – вы это имеете в виду?
– Да. Я работал чиновником, и уверяю вас: принимая решение, человек не думает про какие-то вклады в банках, про детей. И вообще не факт, что детей на Запад отправили. Может быть, они сами уехали. Мы же зачастую не можем это контролировать. Давайте или брать конкретные случаи, или… Ну, выучатся эти дети. Они что, перестанут быть российскими гражданами? Вам вообще что – эти дети? Вот вам-то они почему спать не дают?
- Да мне-то как раз ничего, это же вы, а не я, говорите, что они – миф.
– Если такое и есть, то это ничтожный процент. Насколько я знаю, большее число наших чиновников считают, что заграничное образование, а уж тем более заграничный детский сад, – это вообще ерунда по сравнению с нашим российским, советским. Так что если это и есть – это полпроцента. Зачем вообще об этом говорить? Ну, у нас полпроцента чиновников – геи! Давайте об этом поговорим?
- В отличие от мифических детей, отток капиталов – это вполне конкретные цифры. Если не ошибаюсь, 120 миллиардов долларов? И цифры растут.
– Любая крупная экономика выводит свои капиталы. Вы знаете, какая утечка капиталов в Германии? Двести миллиардов долларов в год! Но мы же не кричим, что Германии конец, что нет никакой Германии, ой-ой-ой. А какая огромная была утечка капиталов из США, вы знаете? Сейчас её нет, потому что Америка превратилась в страну-паразита. А когда она была действительно промышленно развивающейся страной, весь капитал шёл из Америки по всему миру, следы его мы можем обнаружить и в Китае, и в Африке, и в Латинской Америке – везде в мире есть предприятия, построенные когда-то на американские деньги.
- Так наш рост оттока капиталов – признак бурного промышленного развития?
– На самом деле масштабы этого бегства сильно преувеличены. Тем более что сейчас Госдума приняла антиоффшорный закон, и, думаю, будет ещё целый пакет законов принят, который минимизирует эти схемы.
- Это тоже новая позитивная тенденция 2014 года – вместо того, чтобы сделать выгодными инвестиции в России, просто запретить выводить деньги?
– Это ещё один миф, который исходит чисто из либеральной теории: вот, давайте мы тут какие-то, типа, условия создадим, чтобы люди всё тут инвестировали и хранили. Типа, на Западе условия лучше. У меня огромное количество знакомых бизнесменов, которые часто бывают и работают на Западе. И ни один из них не делает деньги на Западе. Кто бы что ни говорил про западные условия ведения бизнеса, все прибыли они делают в России. Потому что у нас очень низкие налоги по сравнению с Западом, у нас очень большая норма прибыли. Говорят, что на Западе легко зарегистрировать фирму. Так это значит, что там это может сделать любой дурак! И у вас окажется тысяча фирм, работающих на одном месте, возникнет жёсткая конкуренция. У них норма прибыли 3 – 5 процентов в год – это считается очень круто. У нас меньше чем за 20 процентов ни один бизнесмен даже мягкое место не поднимет, а 30 процентов…
- Вам не кажется, что быстро заработать денег – и потом их безопасно хранить – это не совсем одно и то же?
– Вот! Вот как раз об этом идёт речь: наши бизнесмены по какой-то причине, скорее всего – из-за истерики, нагнетаемой нашими средствами массовой информации, решили, что лучше зарабатывать деньги здесь, а хранить – там. Так вот нужно, чтобы бизнесмены, вместо того чтобы поддерживать условных Навальных, задали им вопрос: я хочу деньги здесь хранить, почему я должен их где-то прятать?
- Вы уверены, что это вопрос именно к условному Навальному?
– Это к американскому послу вопрос, ко многим людям. Надо им сказать: мы хотим стабильности, мы хотим, чтобы наша собственность досталась нашим детям и внукам, мы хотим, чтобы было – как в Англии, где уже лет триста никаких революций не было…
- Мы не только этого хотим, как в Англии.
– Да. Поэтому давайте не будем ничего менять. Чтобы у нас было так же стабильно. Просто нужно нашу юрисдикцию сделать привлекательной – и всё.
- Вы ещё как позитивную перемену отметили прекращение борьбы с коррупцией. То есть ради стабильности (какая есть в Англии) нам нужна коррупция?
– Бороться с коррупцией можно двумя способами. Первый – взяток не давать, второй – взяток не брать. Всё остальное, всевозможные выходы на площадь, попытки критиковать коррупционеров, выступать в каких-то блогах – это не борьба с коррупцией, а борьба с государством. Это коррупцию не уменьшает. Более того, есть механизмы, почему она увеличивается. Борьба с коррупцией запретительными мерами останавливает экономический рост. И вообще эту борьбу с коррупцией нам навязала Америка. Вам вообще не удивительно, почему это она так озабочена тем, чтобы у нас не было коррупции?
- В общем, как вы сказали, хорошо, что мы перестали в этом году с нею бороться…
– Мы перестали сосредоточиваться на этой проблеме.
- А может, нам просто стало не до борьбы с коррупцией? Мы же боролись с национал-предателями, отстаивали легитимность присоединения Крыма…
– Да. Поскольку эти проблемы – реальные, вся эта борьба с коррупцией ушла на второй план. Но, естественно, враги не дремлют и в будущем постараются нам её навязать.
Беседовала Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"
