Сотрудники Псковского драматического театра им. А.С.Пушкина написали Мединскому. Люди театра письмом извещают главного культурного начальника страны, что одна из грядущих премьер будет с бранной лексикой и такими героями, что святых придется выносить в прямом смысле. С одной стороны, письма наверх российские актеры писали всегда и на самые разные темы – есть у них такая стандартная форма времяпровождения. С другой – интересна реакция министра культуры.
Коллективные письма действительно бич российского театрального сообщества. Служители Мельпомены и Талии строчили коллективки на протяжении всей новейшей истории отечественного театра: в Ленинграде на этом поприще особенно ударно работал Театр Комедии – всю вторую половину прошлого столетия труппа писала письма с просьбой уволить главных режиссеров, включая и выдающихся Петра Фоменко и Вадима Голикова.
Серией писем против худруков, позволяющих себе эксперименты, «несовместимые с именем великого Станиславского», прославился некоторое время назад московский драматический Театр им. Станиславского, где в качестве главного хранителя традиций выступал наш некогда всесоюзно любимый Ихтиандр – народный артист России Владимир Коренев. Лексика подобных опусов эпистолярного жанра всегда одна – это лексика кляуз и доносов. «У подавляющего большинства членов коллектива есть ощущение, что театр попал в руки некомпетентных, а возможно, и не вполне порядочных людей. Театр последовательно и неуклонно разрушается», – утверждали Коренев и Ко по поводу главного режиссера Александра Галибина, который по мере сил пытался реформировать театр. И тут же приводились цифры премий Галибина, сумма его платы за квартиру и так далее. Казалось бы, «где Кура и где твой дом», как говорилось в знаменитой «Хануме» Товстоногова – где Станиславский и где квартплата? Ан нет, всё в один котел, чтобы уж точно дело выгорело.
Письмо из псковской драмы – такой же донос, с той разницей, что конъюнктура настоящего момента подкидывает иной страшный грех, гораздо страшнее любых завышенных премий и даже любого воровства, – грех создания произведения «современного искусства». «Но в итоге, – говорится в «тревожном письме» в минкульт, – пьеса (имеется в виду работа приглашенного из столичного Театра.doc режиссера Варвары Фаэр) вдруг незаметно превращается в очень типичное сегодня, предсказуемое произведение «современного искусства», ожидаемое, понятное в наших сегодняшних культурных реалиях. Понятно, что у нас будут как принято в настоящем актуальном искусстве звучать со сцены… (далее приводятся примеры нормативной сниженной лексики) /…/. Конечно же, типичными представителями нашего города в «документальной пьесе» будут две проститутки, сирота с трагическим детством, женщина-следователь, прапорщик, понятно без просмотра, опять же, какие у нас прапорщики. Обязательно будет жадный, примитивный начальник бани и над всем этим, легким этюдом, конечно же, будет «первопричина зла и виновник страданий» – Царь-карлик». Не знаю, как у вас, а у меня в этот момент в памяти всплыл крик шакала Табаки из прекрасного советского мультика: «А еще земляным червяком, они называли тебя земляным червяком!!!»
Прошу прощения у людей, хорошо владеющих русским языком, но позволю себе процитировать еще одно предложение, наиболее колоритное (орфографию и пунктуацию сохраняю, как и в отрывке, приведенном выше): «О режиссере, если удачно, обязательно напишут восторги либеральные газеты, власти получат по первое число от консерваторов и ревнителей морали за «аморалку и очернение на бюджетные деньги», а если в рекламном смысле повезет, то пьесу запретят к показу, или Вы кого уволите?»
Какие у нас прапорщики, может быть, действительно понятно. Какие проститутки – тоже. Какие цари – им виднее. Не понятно, как умудрились псковские актеры при таком владении русским языком получить аттестат о среднем образовании, но этот вопрос здесь не главный. Как и вопрос: при чем тут режиссер документальной пьесы, целью которой является как раз показать действительность, какая она есть? Конечно, стоит отметить справедливости ради, что Варвара Фаэр – далеко не неофитка на поприще документальной режиссуры, в Театре.doc работает десять лет, имеет авторитет опытного профессионала. Но дело в данном случае не в ней. Письмо, составленное в логике базарной кляузы, не просто прочитано нашим министром, а принято к рассмотрению, он даже заявил журналистам, что намерен отправиться в командировку по тревожному сигналу.
Напомним, что намедни главный культурный чиновник не счел нужным поехать в Новосибирск, в подведомственный Министерству культуры Театр оперы и балета, где зрители спектакля «Тангейзер» вынуждены были проходить в театр через строй возбужденных активистов, обвиняющих их в предательстве Родины. И где на митинг за свободу творчества вышли тысячи людей. И вот намерен встретиться с ревнителями традиционных ценностей (двумя десятками человек) в театре, который ни по количеству сотрудников, ни по художественной значимости несоизмерим с НГАТОиБ. Более того, Псковская драма – театр местного подчинения. Над ним есть несколько местных начальников: и.о. директора театра некая Татьяна Мартынова, руководитель театрально-концертной дирекции Псковской области Дмитрий Месхиев (на глазах удивленной культурной общественности известный режиссер занял этот пост полгода назад), есть, наконец, губернатор. Даже Ихтиандр-Коренев делился своими тревогами не с минкультом, до которого от Театра им. Станиславского рукой подать, а с тогдашним мэром Москвы Юрием Лужковым. Есть же элементарная субординация – негоже писать через три головы высокому начальству.
В то, что псковские артисты сами, а не по наущению неких самодеятельных «драматургов», решили писать в Москву, можно было бы, наверное, поверить – с артистов станется. Кабы не реакция Мединского. Вообще-то, в таких случаях, даже если письмо доходит до адресата (что само по себе редко случается), то большой чиновник должен его, что называется, расписать начальству на местах – наложить резолюцию, допустим: «Д. Месхиеву. Разобраться и доложить». Да еще и примерным образом наказать начальство, что допустило до открытого скандала. Даже в советские времена за такие вот «коллективки» снизу только так летели головы партийных руководителей, поскольку они означали, что руководители не справляются с подчиненными. Помните, в легендарных додинских «Братьях и сестрах» неформальный деревенский лидер-мудрец Петр Житов говорит наивному юному Мишке Пряслину: «Кабы ты это письмо один написал и отослал (имеется в виду письмо в защиту арестованного председателя колхоза), я б тебе слова не сказал, резвись мальчик, а когда ты по деревне бегаешь да подписи собираешь – вот это и есть коллективка. Ты человеку только новый камень на шею вешаешь. Прочтут это письмо и скажут: «Ты чему своих колхозников учишь? Письма подрывающие писать?»
Цену коллективкам любая власть знает, сама этой техникой прекрасно пользуется. Коллективная ответственность – лучшая форма безответственности. Как сообщил источник в псковском театре, актеров вызывали по одному в кабинет, просили подписать, многие отказались. Напомню, что письма против цензуры, в защиту директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича и режиссера «Тангейзера» Тимофея Кулябина деятели отечественной культуры писали не коллективно, а лично. Лично Калягин, лично Фокин, лично Могучий, лично Миронов и десятки других находили индивидуальные аргументы и ставили свою – единственную – подпись в конце. От такой подписи не откажешься. После такой подписи довольно сложно поменять мнение по звонку сверху. Это в Министерстве культуры наверняка понимают. Так что псковский театр в нынешний момент подвернулся кстати, тем более что на его открытии после реставрации присутствовал сам Владимир Путин.
Вряд ли эта нехитрая комбинации сама по себе может кого-то обмануть. И можно было бы про нее и вовсе промолчать. Кабы подобные «капли народного возмущения» не капали на мельницу новых скандалов в крайне напряженной сегодняшней общественной ситуации. Кабы особое рвение «защитников традиций», которым нечего предложить обществу, кроме коллективных кляуз, не порождало поистине мракобесный страх перед современным искусством, без которого культура в целом превращается лишь в служанку идеологии. У Владимира Мединского, как он заявил 15 апреля, нет времени обращать внимание на петицию с требованием о его отставке, подписанную более чем 15 тысячами россиян. Зато есть время реагировать на «сигнал» с двадцатью автографами. Довольно странное, согласитесь, предпочтение. В то время как логичный выход из сложной ситуации, в которой оказался министр и его ведомство, – очевиден. Прежде всего осадить ябедников и хулиганов – тех, кто пишет безграмотные письма, пытается срывать спектакли и подбрасывает свиные головы под двери солидных театров, подведомственных, между прочим, минкульту. А затем инициировать масштабную просветительскую работу – цикл лекций, семинаров, творческих встреч по всей стране, которые повысили бы уровень образованности работников культуры и зрителей, в частности в вопросах современного искусства. А также разъяснили бы сторонникам традиционных ценностей, что государство вкладывает деньги в искусство не для того, чтобы оно становилось его идеологическим придатком, а чтобы указывало ему на его проблемы.
Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»
