Перемирие в Сирии ставит на повестку дня вопрос, который еще в 2013 году озвучил бывший госсекретарь США Генри Киссинджер. Его слова тогда звучали так: «Есть три возможных сценария для Сирии: победа Асада, победа суннитских повстанцев или сценарий, по которому различные национальности договорятся жить в более или менее автономных районах, - именно такому сценарию я бы отдал предпочтение».
Первые два сценария, как видно сегодня, не только не реализовались, но фактически утратили шанс на реализацию. Россия, вступив в войну в октябре 2015 года, фактически повторила свои собственные действия на Донбассе в августе-сентябре 2014 года. Народные республики были спасены, но никто и не предполагал дать им побеждать — разгром ВСУ завершился немедленно начавшимся Минским процессом.
В Сирии Россия поступила аналогичным образом, и, по сути, Россия создала патовую ситуацию, при которой «умеренные» террористы не могли победить, однако незначительность российского контингента и слабость армии Асада, которая объективно уже не способна переломить обстановку в свою пользу, делают невозможной победу и сирийского правительства.
На поверхности остается третий сценарий Киссинджера, причем чем дальше, тем больше он выглядит наиболее вероятным. Кто знает, возможно, именно по этому поводу Киссинджер и посещал не так давно Россию. Стоит вспомнить, что после последнего посещения им Кремля в октябре 2013 года были запущены события Майдана, завершившиеся приобретением Крыма и запуском гражданской войны на Востоке Украины. Что из этих событий лежит в рамках визита Киссинджера, что получилось вне зависимости от него — неизвестно, и скорее всего, об этом гадать придется еще долго.
То, что российское руководство играет по большей части «на подхвате» у американцев, не известно, пожалуй, только российскому электорату, который живет от победы к победе в телевизоре. В реальности очень многие решения и процессы, в которых участвует Россия, сложно объяснить российскими национальными интересами, а вот если предположить партнерские отношения с частью американского истеблишмента (и откровенно враждебные с другой ее частью), то многое становится на свои места.
Раздел Сирии — очень вероятный сценарий. Крайне непростой, но во многом отвечающий давно реализуемому плану на полную фрагментацию региона Ближнего Востока. Отголоски этого плана достигают широкой публики в разного рода публикациях и картах вроде «карты полковника Петерса». План опирается на «естественные» границы расселения различных этноконфессиональных групп. Во многом эти границы были весьма произвольным образом нарушены в постколониальную эпоху, когда великие державы чуть ли не по линейке делили весь регион. Парадокс, но именно это дало мощный толчок к оформлению национальных идей, которые в силу того, что не могли опираться только на этнические и конфессиональные группы населения, в основном носили светский характер. При всех проблемах, возникших в такой ситуации, именно светская идеология дала мощный импульс в развитии ближневосточных стран.
Возвращение к «естественным» границам столь же парадоксальным образом возвращает регион в архаику — теперь в регионе нет сирийских, иракских интересов — на их место приходят интересы этнических групп и конфессий. Развитие поворачивается вспять.
Нетрудно заметить, что Израиль — страна, которая в первую очередь заинтересована в своей безопасности в силу малости территории и скудости ресурсов, — совершенно спокойно относится к перспективе создания на своих границах диких террористических протогосударств. Гораздо большую опасность для Израиля представляют светские режимы. Здесь нет противоречия — архаичные дикари-ваххабиты не опасны развитому в военном и технологическом отношении Израилю. А вот светские режимы, способные к развитию, — очень даже опасны.
Примерно той же логики придерживаются и американцы. Развал региона по «естественным» границам способен принести если не мир, то существенно снизить накал войны. Однако последствия этого развала очевидны: образующиеся на обломках региона территориальные образования будут обречены, с одной стороны, на бесконечную войну друг с другом (национальные интересы позволяют идти на компромисс, а вот противоречия по более архаичным линиям разлома, как правило, малоразрешимы, а значит, решаются только до полной победы). С другой стороны — распавшийся регион останется на очень низком уровне развития, а потому не сможет представлять ни малейшей угрозы интересам США – ни сейчас, ни в обозримом будущем.
Киссинджер, продвигая идею «справедливого» раздела региона, работает в интересах своей страны. Нелепо винить его за это. Вопрос остается с нашим руководством: насколько отвечает национальными интересам России работа по продвижению американских интересов в регионе Ближнего Востока? И ответив на этот вопрос, можно экстраполировать ответ на во многом аналогичные процессы, которые идут на Украине, на процессы, которые могут начаться в самое ближайшее время в Средней Азии. Там Штаты работают ровно по той же технологии: развал и архаизация. Их интерес в такого рода развитии событий понятен. Наш — не очень.
Анатолий Несмиян
