ПоделитьсяДоску Карла Маннергейма открыли в Петербурге в день подписания постановления по мосту Кадырова не случайно. “Фонтанка” поговорила с политологами о мотивах власти.
В петербургской топонимике с 16 июня появились два новых имени – Ахмат Кадыров и Карл Маннергейм. С утра Смольный опубликовал постановление, подписанное Георгием Полтавченко. А днем на Захарьевской улице повесили памятную доску финскому маршалу. Правда, со второй попытки – в 2015 году по странному стечению обстоятельств открытие не состоялось.
Церемонию торжеств открывали на самом высоком уровне. Глава администрации президента Сергей Иванов рассказывал биографию Маннергейма: военачальник прослужил 31 год в российской армии, за что имел пенсию. Мединский напомнил протестующим о разделении общества: "Памятная доска Маннергейму – это попытка преодолеть произошедший после Октябрьской революции трагический раскол в обществе. А тем вот, кто сейчас там кричит (а кричали «Позор!» пришедшие на Захарьевскую противники мемориала. – Прим. ред.), я хочу сказать: не надо быть святее папы римского и не надо стараться быть бóльшим патриотом и коммунистом, чем Иосиф Виссарионович Сталин, который лично защитил Маннергейма, обеспечил его избрание и сохранение за ним поста президента Финляндии и умел к поверженному, но достойному противнику относиться с уважением".
Но громкие фразы отзвучали, первые лица уехали, а у доски Маннергейма остались курсанты и военный оркестр. Еще час назад они точно не знали, состоится открытие или нет. В мучительном ожидании дирижер поправлял трубача: "Грязные перчатки – это криминал!" – "Вот криминал", – отвечал музыкант, указывая на доску той самой перчаткой. Шаркая ножкой, другой курсант рассуждал о событии: «Он же не Путин, зачем ему памятник?» Перед началом церемонии несколько его сокурсников сняли с формы нашивки с фамилиями.
В это же время на другом конце города министр нефти Венесуэлы рассуждал о цене барреля, Герман Греф прогнозировал экономический рост. Саркози рассуждал об отмене санкций. Даже сын генпрокурора Игорь Чайка делился бизнес-планами о строительстве грибоводческого комплекса и завода по производству компоста.
«Мой город вбухивает последние деньги в помпезный экономический форум, а в день его открытия называет мост именем, ассоциирующимся с войной и терроризмом. Привлекать международных инвесторов фамилией Кадырова – это все равно что кадрить женщин с помощью справок о венерических заболеваниях», – не смог сдержать возмущения бывший единоросс Валерий Федотов.
Его поправил публицист Александр Невзоров: «На форуме никого это не интересует, там живут своей, отдельной жизнью. На ПМЭФ приезжают пощупать друг друга на предмет наличия денег. Если бы названия улиц продавались и выставлялись на торги, они бы обратили внимание». Невзоров же не видит проблемы в появлении ни «Маннергеймовой доски», ни «Кадырова моста»: «Благодаря Маннергейму и его усилиям блокада была именно такой страшной. На его счет можно записать 200 – 300 тысяч трупов. Тем не менее ему вешают мемориальную доску. Но в этом нет проблемы – Маннергейм был всякий. Такая же штука и с Кадыровым. Мы хотели, чтобы поставка мальчиков в свинцовых гробах прекратилась? Это случилось и отчасти благодаря Кадырову. Какая разница, как мост называется? Я не вижу в этом трагедии, как мой друг Сокуров. А поражение в войне чревато уплатой контрибуций». Среди собеседников «Фонтанки» нашлись еще скептики: «Понятно, что делалось это к форуму – у нас много что стараются совместить с этим событием. Так совпало. Мы не знаем внутренней кухни, понимаем лишь, что наши власти занимались выполнением пришедшего к ним из Москвы распоряжения», – рассудил публицист Сергей Шелин. «А я вовсе не вижу за этим политики – это обычная глупость», – в такт ему вынес приговор экономист Дмитрий Травин.
Политолог Станислав Белковский предложил взять выше: «Сама логика власти сводится к тому, что моральные и интеллектуальные нормы уже мало кого волнуют. Из того, что произошло, понятно, что для властей, например, Рамзан Кадыров главнее, чем петербургские художники-интеллигенты». Впрочем, Белковский видит в этом даже плюсы: «Эта ситуация показательна для других: не оставляет и малейшей иллюзии, что с мнением интеллигенции впредь обойдутся так же».
Его коллега Владимир Гельман считает, что дело вовсе не в разделении на больших «Кадыровых» и маленьких людей из петербургской интеллигенции, а в манере поведения обычных граждан и горожан: «Мне трудно сказать что-то насчет мемориальной доски – о ней забудут на следующий день. В городе огромное количество таких же досок в честь неоднозначных персонажей. С мостом Кадырова – контекст другой. Петербургские власти, увидев, что протест невелик, рассудили, что нет значимых препятствий, чтобы обозначить свои реверансы Путину и Кадырову. На историю с мостом реагируют лишь люди, глубоко интересующиеся политикой. Значительной части граждан все равно: как власти решили, так и будет», – считает профессор Европейского университета. По его мнению, для многих сограждан название моста не несет столь очевидную негативную коннотацию, а тем, кому это важно, еще в 2011 году власти показали – сопротивление бесполезно.
Ксения Клочкова, «Фонтанка.ру»
