ПоделитьсяВ деле ректора ГУСЭ обвинение достало козыри. Допросы ключевых свидетелей привели к интимной истории. С нее якобы началась подготовка к убийству Александра Викторова.
В Петербурге народному суду на примере гибели ректора Госуниверситета сервиса и экономики понятным языком объясняют формулу заказного убийства. В сценарии, списанном с бондианы, нашлось место политическим связям в виде гонорара, сверхсекретному общению без малейших следов и, конечно, женщине. Поиск обыденного вызвал у правосудия отторжение.
За убийство ректора ГУСЭ в сентябре 2012-го судят Василия Соловьева, к тридцати годам сделавшего головокружительную карьеру благодаря бывшему вице-губернатору Петербурга Роману Филимонову.
На допросе вдовы и дочери Викторова присяжным представили мотив в виде нежелания возвращать миллиард. После них пришел черед организатора монотонно излагать смету убийства.
Виталий Ковалев был доставлен в суд конвоем. За ректора он получил 17 лет и теперь может себе позволить раскованность, словоохотливость и монструозность. Гангстерского кредо он не скрывал.
Заказ, говорит, поступил именно от Соловьева. Впервые они встретились в начале 2012 года в ресторане «Гинза» на Аптекарском. Знакомство выглядело взаимовыгодным. Ковалев был наслышан, что Соловьев имел связи в правительстве Петербурга (на тот момент возглавлял аппарат Филимонова), то есть человек полезный.
«А Василию, как я понял тогда, понадобились связи в криминальном мире», – пояснил встречную востребованность Ковалев.
В «Гинзе» обменялись никами в нераскрученном мессенджере Nimbuzz. Общались через Интернет. Ковалев для связи пользовался общедоступными точками wi-fi, например в "Макдоналдсе".
«По мобильному телефону я не разговаривал в целях безопасности. А если надо было позвонить, использовал таксофон», – уточнил он.
Устранение Викторова обсуждалось через полгода, летом. Соловьев будто бы пожаловался: есть в жизни проблема. Человек сделал очень больно ему и его семье.
«И попросил убить Викторова. Сказал, что будет по гроб жизни благодарен», – рубил Ковалев, добавив, что в денежном гонораре лично не нуждался. Его куш состоял в административном ресурсе Василия в Смольном и доле в дорогостоящем здании в центре Петербурга.
Ну а далее – техника. Ковалев подтянул знакомых Макарова и Елисеева, которые и исполнили. И будничное: «Об убийстве Викторова узнал из средств массовой информации».
Оно якобы обошлось заказчику в 1,4 млн рублей. По 600 тысяч исполнителям, 200 тысяч – на подготовку. Деньги Ковалеву передал тот, кто будто бы свел его с Соловьевым, – предприниматель Алексей Смирнягин. Личность в определенных кругах известная. Пару месяцев назад задерживался в той же «Гинзе» с любимым пистолетом КГБ. Но это настоящее. Обвинителей интересовало прошлое.
Смирнягин охотно подтвердил присяжным свою роль связующего. Сперва познакомил, потом передал деньги от Соловьева Ковалеву. Лежали они в непрозрачном полиэтиленовом пакете, пятитысячные купюры, на вид – больше миллиона. За что такая сумма, не интересовался. Прием и передача состоялись в автомобилях. Ни свидетелей, ни телефонных соединений, ни привязок к конкретным адресам.
Адвокат Мусаев даже взмолился: «Ну хотя бы какой-нибудь конкретный факт в подтверждение ваших встреч, который мы могли бы проверить».
Тишина.
Присяжные получили цельное представление о цепочке Смирнягин – Ковалев – убийцы. Не хватало связи Смирнягина с Соловьевым. Но и она нашлась. Перефразируя легендарное из «Берегись автомобиля!»: «Женщина! Какой детективный сюжет обходится без нее?»
Смирнягин сообщил, что свела его с Соловьевым общая знакомая – Рогалева Елена Сергеевна, известная светскому Петербургу эффектной внешностью и красным «Феррари» с номером Е...КХ.
– Кем она вам приходилась? – уцепился адвокат Мусаев.
– Близким другом.
– Сожительствовали?
– Да.
– Рогалева состояла в отношениях с Соловьевым на момент вашего с ним знакомства?
– Да.
– В каких?
– На мой взгляд, в дружеских.
– Общались тесно?
– Частенько.
Повисла неловкая пауза.
Предположение Мусаева, могла ли ревность подтолкнуть Смирнягина к оговору Соловьева, утонуло в протестах суда. Присяжным это слышать ни к чему.
Александр Ермаков,
«Фонтанка.ру»
