ПоделитьсяМожно ли понять фильм «28 панфиловцев», не отслужив в армии, кто его главный герой и как один из инициаторов проекта Дмитрий Пучков - Гоблин будет командовать вверенным ему подразделением, - [Фонтанка.Офис] узнала из первых рук.
Фильм «28 панфиловцев», снятый частично на деньги будущих зрителей, вышел на экраны. Корреспондент «Фонтанки» Евгений Хакназаров, ведущий [Фонтанка.Офис] Николай Нелюбин и читатели «Фонтанки» провели разбор полетов с переводчиком Дмитрием Пучковым – Гоблином, одним из инициаторов проекта.
Н.Н.: – Дмитрий, напомните, как вообще появилась идея фильма? Вы же стояли у истоков этой киноленты. Насколько сложно двигалась эта история?
Д.П.: – Я стоял у истоков сбора денег на фильм. А идея пришла Андрею Шальопе еще в 2009 году. Он написал сценарий и предложил его к изучению. Сергей Сельянов, по моему мнению главный специалист по кино в нашем городе, сказал, что сценарий хороший, но поскольку вышел ряд шедевров Никиты Сергеевича Михалкова, то на военную тему никто денег не даст. Сборов это не приносит, и вот наглядный пример. Так он и лежал до 2013 года, когда Андрей решил сделать добротный трейлер, на него нужно было собрать 300 тысяч рублей. Я повесил у себя на сайте призыв сдавать деньги, получилось так, что сдали 398 тысяч рублей. Тогда Андрей сразу приступил к работе и в течение пары месяцев снял ролик.
Н.Н.: – Получается, что зритель является главным лоббистом фильма?
Д.П.: – Люди хотят видеть нормальное кино про своих нормальных предков, которые честно выполнили свой долг перед Родиной, отстояли Москву и победили в войне. Поэтому, когда был сделан следующий маленький ролик, за неделю собрали еще три миллиона рублей. В этот момент подключился министр культуры, который сказал, что выделит денег столько же, сколько соберет народ. Когда уже собрали 32 миллиона рублей, Минкульт выдал 30 миллионов, плюс поработал с министерством культуры Казахстана, которое выделило еще 19 миллионов рублей.
Н.Н.: – Что говорят те, кто уже посмотрел фильм?
Д.П.: – Основная масса в восторге. Есть, конечно, и отрицательные отзывы. Существует расхожее, старательно подготовленное и внедряемое в сознание мнение, что никакого подвига не было. И все отрицательные отзывы сводятся ровно к одному: «Это миф, вы все врете». «А вот начальник Росархива Мироненко рассекретил документы, в которых написано, что никакого подвига не было». Если не было 28 героев, то сколько было? Точную цифру назвать никто не может. Был ли это подвиг или нет? Вот рота бойцов, в роте 2 противотанковых ружья, никакой артиллерии. А против нее стоит немецкая дивизия. Рота – 100 человек, немецкая дивизия пускай будет 10 тысяч человек. В немецкой дивизии есть танки, а у панфиловцев нет. И эти люди с винтовками и бутылками с зажигательной смесью остановили немецкое наступление. Герои это или нет? В фильме можно посмотреть, как это выглядит.
Е.Х.: – Я вчера посмотрел эту долгожданную ленту. Самое печальное, что Андрей Шальопа и вся команда – очень симпатичные люди. Им желаешь успеха. Но это тот самый случай, когда хорошие люди не стали профессионалами. «28 панфиловцев» – это не фильм. Это реконструкция, которая перенесена на большой экран. Я не нашел в фильме внятно выписанных героев – их там просто нет. Я не увидел никакой драматургии. Пережить лишние, ничего не несущие диалоги в начале фильма – просто мука.
Видно, что у фильма есть целевая аудитория. Это люди, которые и в жизни любят играть «в танчики», поклонники компьютерных игр, реконструкторы. И, видимо, подростковая аудитория, которой интересно посмотреть бой, который передан замечательно.
Д.П.: – Вы в армии служили? Это ключевой момент для понимания. Когда вы находитесь в мужском коллективе, то там почитаются специфические вещи, которые ныне именуют мачизмом. Перед лицом опасности нужно непрерывно друг другу демонстрировать отсутствие страха. Иначе вас немедленно поставят на место окружающие. Офицер вас за это может расстрелять, потому что вы вносите сумятицу в действия подразделения. Относительно главного героя... его не должно быть. Там не может быть никакого героя. Это подразделение, которое действует слаженно. На войне происходит так. Кино – про мужчин перед лицом смерти. Если вы считаете, что в такой обстановке надо проявлять какое-то малодушие, метаться, рыдать – то вы не разбираетесь в мужской психологии. Если вы считаете, что по закону жанра должно быть так, то я считаю, что это не совсем правильно. Согласитесь, что вы таких фильмов раньше никогда не видели. Интересно ли это кому-то? На мой взгляд, интересно всем. Лично для меня ключевой момент – поведение зрителей. Пришли ли они туда с попкорном, развлечься? Я ни разу не видел. Там такое психологическое напряжение, что попкорн есть невозможно. Кино достаточно жестокое, мрачное и угрюмое. Для кого оно? Может, для многих будет открытие, но 75% американской аудитории – это подростки с 13 до 17 лет. Если у нас подростки пойдут посмотреть такое кино – плохо ли это?
Е.Х.: – Дмитрий, я соглашусь с вашим высказыванием, что ничего подобного раньше мы не видели. Это вообще худший фильм, который мне довелось посмотреть в своей жизни. Насчет мужской психологии – в фильме нет никакой психологии. Психология подразумевает какие-то мыслительные процессы. А герои нашего фильма – самые настоящие ходульные персонажи. Действительно, они не колеблются, они не мечутся. Им вообще чужды любые рефлексии – за редким исключением. Хорошо ли это для фильма? Нам показывают реконструкцию. Я никак не хочу умалить подвиг, который был, и светлые образы этих персонажей. Но считаю, что, кроме специализированной публики и подростков, остальным на этом фильме делать нечего.
Д.П.: – Психологизм там присутствует везде. Например, сидят офицеры за столом. Поступает задача удержать участок фронта. Сцена тягостная: все офицеры, глядя друг на друга, прекрасно понимают, что они эту задачу выполнить не могут. Что погибнут все. Если вам это незаметно и вы считаете все эти слова пустыми, то я не знаю, как это можно передать. Это на уровне инстинктов.
Конечный итог – это всегда денежные сборы. Пойдет зритель смотреть – фильм успешен. Не пойдет – значит, не срослось.
Н.Н.: – Комментарий нашего пользователя. Мертвые герои кормят поколения чиновников, киношников, критиков, и вот им еще лопата корма.
Д.П.: – Странные представления. Я только сказал, что военные фильмы денег в прокате не собирают. Два фильма Никиты Михалкова, «Предстояние» и «Цитадель», оглушительно провалились. Видимо, ваш слушатель лично стоит у кормушки и дает корм. Я такого не наблюдаю. Я считаю, что помог снять хорошее кино. Что люди, которые сдавали деньги на это кино, получили на экране ровно то, что они хотели – фильм про подвиг своих предков.
Н.Н.: – Значит ли это, что, если завтра Дмитрию Пучкову-Гоблину в голову придет снять еще один фильм о каком-то героическом моменте, он войдет в проект и министр культуры автоматически этот проект поддержит?
Д.П. (Смеется): – Очень сильно сомневаюсь. У министра культуры свое сугубо министерское понимание о том, что такое хорошо и что такое плохо. И я для него не маяк в ночи. То, что министр вписался, – совершенно правильно. То, что государство денег дало, – тоже правильно.
Е.Х.: – Здесь нужно отвлечься от министров культуры России или Казахстана и сказать, что создатели фильма совершили правильный поступок. Как выяснилось по сбору средств, общественный заказ на правильное кино о войне существует. Но все-таки создавать правильные фильмы совсем отходя от принципов кинематографа мне кажется неправильно. В результате мы получили полотно – там есть размах, есть впечатляющие виды, есть битва. Но на игровой фильм, мне кажется, это не тянет. При всем уважении и сожалении.
Д.П.: – У нас свободная страна, свободные граждане и свободный творец. Он делает то, что считает нужным. Вы выступаете с позиции: «Вот это неправильно, вот здесь не так». То есть неким образом хотите навязать свое видение. Но творец-то свободен в своем творчестве и считает, что нужно сделать вот так. Вышел фильм Федора Бондарчука «Сталинград» – на мой взгляд, коммерческая поделка ни о чем. Там в избытке представлена разнообразная бредовая рефлексия, сценарий по ходу раз пять переделали. Это не вызвало никаких нареканий критиков, что фильм – откровенная дрянь, что деньги потрачены непонятно на что, что это не подвиг предков, а какая-то подростковая постановка. «28 панфиловцев» – совсем другое дело. Он снят фактически за 2 миллиона долларов. Два миллиона и 70, которые выдают на разнообразный шлак, – совершенно разные вещи. Как говорит Никита Сергеевич, смотрите, все деньги на экране. Вот тут да, видно, что все деньги на экране. Кино это честное со всех сторон.
Е.Х.: – Я согласен с немного жестким определением, что «Сталинград» – фильм-дрянь. Но все-таки это фильм. А здесь мы видим полотно, реконструкцию. Вы говорите, творец сделал то, что хотел. А мне кажется, что творец сделал то, что получилось в итоге.
Д.П.: – Нет. Что было задумано, то и получилось.
Н.Н.: – Дмитрий, когда говорят, что ваше кино – составная часть пропаганды, как вы это воспринимаете?
Д.П.: – Я вообще не понимаю ненависти к слову «пропаганда». 20 лет назад страна лежала в разрухе и издавала последний вздох. Не было никаких кинотеатров, проекторов и системы проката – все было старательно уничтожено. В Америке 15 тысяч экранов, и это считается в мире недосягаемой цифрой. В Советском Союзе было 50 тысяч экранов. А теперь у нас 3 тысячи экранов, и это для нас – высочайшее достижение. Можно было в 1995 году представить, что на акцию «Бессмертного полка» выйдет 20 миллионов человек? Тогдашняя пропаганда старательно оплевывала подвиги предков, сейчас опомнились. На мой взгляд, это хорошо.
Н.Н.: – В конце реплика нашего постоянного пользователя Андрея Мусатова: «У Спилберга хотя бы понятно, почему война не должна повториться никогда. А наши, как ни снимут, все про то, что главное – за Родину помереть».
Д.П.: – Гражданин Мусатов, страна ваша находится в окружении не очень добрых соседей, которые в очередной раз подходят к ее границам. На этот раз – с ракетами, а не с танками. Как только создастся опасность для родной страны, гражданин Мусатов, и я, и вы получите в руки автоматы и замаршируете на защиту этой не любимой вами Родины. Спрашивать вас никто не будет. А если вы попадете в мое подразделение, то я, гражданин Мусатов, прослежу за тем, чтобы вы воинский долг исполнили надлежащим образом.
