ПоделитьсяЗа неделю в отставку ушли главы пяти регионов. Почему они расхотели работать и «кто на новенького» - на эти вопросы «Фонтанке» отвечает политолог Николай Петров.
В среду, 15 февраля, стало известно имя очередного губернатора, который недосидит до конца срок в должности. В отставку попросился глава Карелии Александр Худилайнен. Президент сразу прошение подписал и очень быстро назначил преемника – экс-главу Федеральной службы судебных приставов Артура Парфёнчикова. Днём раньше добровольно подал прошение об отставке глава Рязанской области Олег Ковалёв. В понедельник то же самое сделал глава Новгородской области Сергей Митин.
Предыдущая рабочая неделя ознаменовалась отставками губернатора Пермского края Виктора Басаргина, который будет начальником Ространснадзора, и главы Бурятии Вячеслава Наговицына. Что случилось с губернаторским корпусом – объясняет профессор кафедры сравнительной политологии Высшей школы экономики, руководитель Центра политико-географических исследований Николай Петров.
- Николай Владимирович, кто из губернаторов следующий «на вылет»?
– У десяти глав регионов истекает срок полномочий, из них Кремль собирался пять-шесть поменять, остальных – переназначить. Среди тех, кого называли кандидатами «на вылет», остался ещё Куйвашев в Свердловской области.
- По каким критериям их выбирают для отставок?
– В рейтинге выживаемости, который в последний раз публиковался в декабре, все эти губернаторы как раз получали самые низкие оценки. Например, в их регионах происходили открытые и публичные конфликты, а губернатор был не в состоянии консолидировать региональную элиту и контролировать ситуацию. Как, например, Басаргин в Пермском крае. В преддверье президентских выборов такое отсутствие контроля опасно. Кроме того, Кремль меняет поколение. Уходят губернаторы рождения конца 1940-х – начала 1950-х годов и приходят им на смену новые врио 1970-х годов рождения. И ещё те, кого уже сменили, входят в десятку губернаторов, чьи полномочия истекают в этом году. С одной стороны, это элемент ротации, с другой – демонстрация принципиально нового подхода.
- Подход уже не очень новый, омоложение началось ещё в прошлом году.
– Сегодня это молодые технократы, подчёркнуто гражданские, с опытом работы в федеральном правительстве. А в прошлые разы это были в основном ФСО и военные. Парфёнчикова, назначенного в Карелии, тоже не назовёшь человеком в погонах. Он в первую очередь юрист. Как мы знаем, он – однокурсник Дмитрия Медведева.
- В десятке губернаторов с истекающим сроком полномочий есть, например, глава Мордовии Волков. Вдобавок ему 60 лет, это уже два фактора. Зато на последних выборах в Мордовии была явка 83 процента, и 84 процента у «Единой России». Или Белгород: губернатору Савченко 66 лет, зато – 62 процента явки и почти 55 процентов у партии власти. Такие заслуги учитываются?
– Да, конечно. Белгородская область как раз хороший пример того, что однозначных критериев нет. Если губернатор хорошо контролирует ситуацию в регионе, то Кремль предпочитает в преддверье серьёзных федеральных выборов не ворошить ничего и не брать на себя риск дестабилизации. В этом смысле и в Мордовии Волков, который унаследовал почти кладбищенские спокойствие и тишину, имеет неплохие шансы на переназначение.
- Губернатору Саратовской области Радаеву всего 55 лет, и у него великолепнее результаты выборов в Думу. Но его регион был среди рекордсменов по официально зарегистрированным жалобам на нарушения во время выборов. Что перевесит?
– В этом смысле Радаев имеет определённую слабость. Но тут важно другое. Скажем, бывший пермский губернатор Басаргин считался человеком Собянина. Его сменил человек команды Собянина же, то есть сохранён баланс сил в регионе. Радаев в Саратове – человек команды Володина. И его судьба – это вопрос о том, насколько сильны позиции Володина. Перемены должны не просто означать некие изменения в регионе, но и отражать, и даже провоцировать изменения в федеральном центре. Поэтому Радаева эксперты существенно реже называют кандидатом на вылет.
- Это, стало быть, ещё один фактор: «чьих будет» губернатор…
– Условная «федеральная крыша» – самый важный фактор. И мы в последнее время видели, как три губернатора не просто ушли, а сели. Их объединяло то, что серьёзной федеральной крыши у всех не было.
- Ещё остались такие несчастные – без «крыши»?
– Вопрос не просто в её отсутствии. Например, экс-губернатор Карелии Худилайнен был связан с Нарышкиным. Пока Нарышкин был главой администрации и спикером Госдумы, его влияние на такие вещи было существенно выше, чем сегодня.
- У каких губернаторов сегодня «крыша» достаточно надёжная?
– Эта ситуация тоже не статичная. Наверное, собянинская «крыша» неплохая. Мы видели это и на примере Басаргина: мало того, что его сменил другой человек из команды Собянина, так ещё и Басаргин – пока единственный из уволенных, кто получил взамен федеральный пост.
- Кто, кроме Собянина, считается надёжной «крышей»?
– Их достаточно много. Володин – не просто влиятельный федеральный политик, он – политик, который именно расставлял губернаторов. Таких регионов, где он этим занимался непосредственно, – штук двадцать. Собянинские губернаторы – это, естественно, Тюменская область, где он, уезжая, оставлял своего человека, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа. Дальше есть проблема корпоративных «крыш»: Чемезов с «Ростехом», Сечин с «Роснефтью». Здесь вопрос принадлежности губернатора к тому или иному клану – это вопрос вхождения региона в зону интересов корпорации.
- Кому, а главное – зачем, нужны нынешние перемены в губернаторском корпусе?
– Ротация происходит постоянно, и отчасти она имеет под собой объективные причины: губернатор стареет, перестаёт быть, с точки зрения федерального центра, эффективным, и его меняют. Это может быть результатом конкурентной борьбы между корпорациями. Наконец, есть подспудная идея: если человек слишком долго сидит на какой-то корпорации, а Кремль в этом смысле тоже корпорация, он слишком врастает в какие-то внутрикорпоративные интересы. Там выстраиваются слишком жёсткие связи, становится труднее контролировать ситуацию. В последние два-три года мы видим интенсивные замены руководства на уровне федеральных корпораций точно так же, как на уровне регионов. То есть общая идея – чисто управленческая: время от времени надо перемешивать кадры. В том числе – для того, чтобы люди активнее демонстрировали свою эффективность, чтобы у них не было ощущения, что они навечно сели на свой регион или свою, скажем, железную дорогу.
- Неужели всё это ради блага избирателей?
– Ну, в данном случае элиты исходят из своего интереса. Но в чём-то их интересы могут совпадать с интересами рядовых граждан. Что происходит, когда глава таможенной службы долго сидит на посту? Сложилась и закрепилась прочная цепочка связей, в том числе – коррупционных, и значительная часть средств, на которые государство хотело бы в ситуации кризиса рассчитывать, уходит куда-то внутрь корпорации, родным, близким, знакомым и так далее. Государству важно такие коррупционные утечки устранить.
- Почему нельзя делать это в плановом режиме? Просто в нужный срок переизбрать губернаторов?
– Ни для кого не секрет, что тот губернатор, которого сегодня назначил Путин, завтра…
- ...будет избран всенародно.
– Будет избран всенародно.
- Тем более – зачем эти срочные перестановки?
– Кремлю так проще. Это проще, чем в условиях конкуренции, пусть даже относительной, приводить к власти удобного человека или налаживать отношения с человеком, победившим на выборах. Но даже при нынешней системе всё можно делать более... Более взвешенно. Выискивая человека из тех, кто имеет опыт работы в регионе. Как, скажем, Решетников в Перми. Это было первое назначение в серии, и оно вселяло надежду, что Кремль будет искать лояльных, но при этом хороших, эффективных людей, имеющих отношение к региону.
- Вселяло – вы говорите в прошедшем времени? Уже не вселяет?
– Мы уже видим, что это совсем не обязательно. Три следующих назначения – это люди активные и эффективные, но у них нет никаких связей с регионами, куда их назначили. Они никогда не жили в этих регионах. И, думаю, не собираются там жить в будущем.
- Вы хотите сказать, что это временщики?
– Они временщики. Их задача – за те 4 – 5 лет, что им отведены, выкачать из региона, из своего поста максимум. Поэтому они считают на очень короткую перспективу. В более долгой перспективе это опасно, и в первую очередь – для федерального центра.
- Центр это понимает?
– Думаю, что понимает, там умные люди сидят.
- Значит, они делают это сознательно?
– Просто у них у самих очень короткий горизонт планирования и, соответственно, принятия решения. Назначая губернатора, они каждый раз вынуждены выбирать между лояльностью и эффективностью. В одном человеке это редко сочетается. Когда в регион назначают постороннего, понятно, что он лоялен тем, кто его назначил.
- Нельзя ли найти кого-то в регионе, назначить его, он будет благодарен – но и к месту привязан?
– Когда вы выискиваете кого-то в регионе, у него есть свои внутренние связи, обязательства, лояльности и так далее. Такой глава совсем не обязательно будет лоялен. Он будет противоречить федеральному центру, иногда даже публично. Пример – Шаймиев в Татарстане, который был эффективным главой.
- Вместо Худилайнена в Карелию назначен экс-глава Службы судебных приставов Парфёнчиков, а он – выходец из Карелии. Это уже второй случай связи с регионом.
– Он в регионе родился и работал – и это уже здорово. Конечно, его связи в Карелии не те, что были десять лет назад. Да и десять лет назад он был представителем не региональной элиты, а федеральной структуры. Тем не менее ощущение от региона у него, конечно, будет не такое, какое было бы у «варяга».
- Губернатор Петербурга за год-два оказался в центре нескольких скандалов, последний связан с передачей РПЦ Исаакиевского собора. Как это повлияет на судьбу Георгия Полтавченко?
– Сложно прогнозировать. Петербург – особый регион, здесь президенту не надо читать газеты, чтобы понять, что происходит. И Полтавченко в этом смысле – особый человек. В Кремле наверняка не видят настолько прекрасной замены Полтавченко, чтобы погасить конфликты в Петербурге. На Полтавченко работает и то, что он полуофициально занимается связями с церковью. И когда Путин едет куда-то в глубинку на службу, он едет вместе с Полтавченко. То есть здесь есть какие-то связи, помимо тех, что на поверхности. Но я думаю, что и это до известного предела. Когда Кремль видит, что какой-то губернатор не столько помогает, сколько сам требует помощи, принимается решение о замене.
- В Орловской области Потомский стал посмешищем из-за рассказа о путешествии Ивана Грозного в Петербург. Во Владимире очень не любят губернатора Орлову. Такого рода истории влияют на судьбу главы региона?
– Кремлю важно, чтобы скандал не выливался в публичную сферу и не принимал резких форм. Когда над губернатором начинают потешаться, когда он становится «петрушкой» – это Кремлю не нужно. А когда просто не любят – так и пусть не любят. Тем он будет лояльнее по отношению к центру. Кремлю не нужно, чтобы губернатора любили слишком сильно, но и не нужно, чтобы слишком ненавидели.
- А как узнать, что уже «слишком»?
– Здесь на помощь приходят соцопросы. Но если федеральная власть, несмотря ни на что, получает нужные результаты, губернатор остаётся. Возьмите пример Меркушкина в Самарской области: кто-то потешается, кто-то очень сильно не любит, но на выборах Самара показывает результат, как в Мордовии. И все слухи о том, что Меркушкина вот-вот поменяют, оказываются преувеличенными. Кремлю есть чем заняться и без регионов. Кстати, поэтому в подвешенном и более проблематичном состоянии оказываются именно те губернаторы, у которых заканчивается срок полномочий.
- На них внимание в этот момент фокусируется?
– У Кремля 85 регионов. Заниматься проблемами каждого не получается. А вот когда и так приходит срок замены губернатора, когда всё равно надо решать, оставить его или заменить, случается «страшный суд». А так у Кремля есть более важные проблемы. И более важные регионы, чем Орловская или Белгородская области.
- Как они делят регионы на «важные» и «не важные»?
– Есть регионы, которые играют какую-то символическую роль. Москва и Петербург – это столицы. Крым – это фокус внимания и внутри страны, и за её пределами. Пермь и Свердловск важны потому, что это огромные регионы, где и избирателей много, и любой политический скандал приобретает особое значение. А есть регионы, вроде Забайкалья или Амурской области, которые так далеко лежат от фокуса общественного интереса, что происходящее там просто не важно. Есть и ещё один фактор – наличие людей, которыми можно заменить губернатора. Если регион важен с точки зрения бизнеса, если за него борются серьёзные кланы – это одна ситуация.
- Тут замена всегда наготове?
– Да. А есть регионы вроде Курской области. В Кремле, может быть, и недовольны губернатором. Но искать ему специально замену и создавать себе проблему, когда нет двух-трёх серьёзных бизнес-групп, предлагающих кандидатов, Кремль тоже не хочет.
- А сам, без «шефствующих» бизнес-групп, Кремль не может найти кандидатов?
– Такие бизнес-группы облегчают управление людьми, поставленными во главе регионов. Так проще, чем решать проблему каждого региона индивидуально.
- Я-то думала, что для этого были придуманы полпреды.
– Посмотрите, кого полпредами назначают, – и поймёте, какого рода задачи они должны решать. Было время, когда на посты полпредов приходили губернаторы. Из этого можно было делать вывод, что Кремль хотел видеть людей, способных понимать и решать сложные задачи в регионах, способствовать экономическому развитию, устранять конфликты и так далее. Когда-то это были генералы. Из этого следовало, что они должны были передавать приказы из Москвы и контролировать исполнение. Сегодня мы видим на постах полпредов отставных и вышедших в тираж чиновников. Для чего они нужны сегодня – неизвестно.
- Если всё равно нужны неформальные «крыши», почему бы не сделать их официальными? Почему бы не вернуть институту полпредства его прежнее значение?
– Полпреды – надсмотрщики. Но у них нет финансового ресурса. Это важно. Если бы вы разделили страну на семь кусков и дали бюджет каждому полпреду, тот стал бы маленьким наместником царя. Глядишь – и сам захотел бы стать царём. А так у них нет финансовых ресурсов, их задача – следить, контролировать, наушничать, давать какие-то свои заключения, но не более того.
- В чём секрет непотопляемости псковского губернатора Турчака? Уж, казалось бы, какого масштаба был скандал, даже с уголовным душком…
– Отчасти и это муссируется в печати, сам по себе слух, что центр снимает того или иного чиновника, может служить ему чуть ли не защитой. В том смысле, что Кремль не хочет принимать решения, которые будут выглядеть как вынужденные.
- Так ведь время уже прошло, никто не заподозрит Кремль в том, что с Турчаком поддались давлению.
– Я бы здесь видел возможной причиной ещё и то, что Псковская область мало кого интересует с точки зрения бизнес-привлекательности. И то, что Турчак-старший и вся эта система неформальных связей и институтов достаточно крепка. В этом смысле Андрей Турчак оказался в безопасности. Мы же видим скандалы с несколькими детьми кремлевской элиты. Но до сих пор серьёзных оргмер я не видел. Тому есть рациональное объяснение. В частности, в этом есть некий механизм заложничества: если ваш сын работает на высоком посту, вы подумаете, делать ли резкие заявления и предпринимать ли радикальные шаги.
- А в чём секрет выживаемости Амана Тулеева в Кемерово? Он на посту 19 лет, до окончания срока полномочий ещё 4 года, это уже будет длиннее, чем президентство Путина.
– Тулеев выстроил мощную политическую машину, он всецело контролирует ситуацию в регионе на всех уровнях. Сам регион находится достаточно далеко от Москвы, при этом он может рассматриваться как взрывоопасный. Несколько лет назад там была крупная авария, и Тулеев как представитель уже почти исчезнувшего поколения публичных политиков вышел к людям и сумел взять ситуацию под контроль. Любой, даже самый эффективный, чиновник на его месте не смог бы так себя повести. Тут как в экономике: всё время надо взвешивать издержки и выгоды.
- Вот вы говорите всё это – и такое ощущение, что если в регионе никто не шумит, не бузит, не погибает в авариях и так далее, так там как будто и не живёт никто. Жители регионов вообще интересуют кого-то в Кремле?
– Обратной связи между регионами и Кремлём нет. Она существует либо в виде скандалов, привлекающих к региону повышенное внимание, либо за счёт серьёзных лоббистов, способных донести до Кремля народные чаяния, совпадающие с их, лоббистов, интересами. Если не происходит ни того, ни другого, если регион недостаточно привлекателен для бизнес-групп и если он не создаёт для Кремля проблем, это самый омут. Такой регион – самый безопасный для губернатора, который будет сидеть, не высовываясь.
Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»
