Как Анна Иоанновна вернула столицу в Петербург

Предпоследняя Романова, императрица Анна Иоанновна, благодаря стараниям писателей от Лажечникова до Пикуля стала лицом «мрачных страниц нашей истории». Писатель Андрей Мартьянов реабилитирует ее на страницах «Фонтанки».

Пожалуй, среди русских монархов нет более оболганной персоны, чем императрица Анна Иоанновна, в течение десяти лет (1730 – 1740 годы) занимавшая императорский трон. При упоминании ее имени обычно возникают самые отрицательные ассоциации: история с Ледяным домом, всевластие фаворита, герцога Бирона, «Слово и дело», жуткая Канцелярия тайных разыскных дел и прочие ужасы, порожденные в основном писательским словом – от Лажечникова до Пикуля. 

7 февраля 2017 года исполнилось 324 года с того дня, как в Теремном дворце Московского Кремля на свет появилась девочка, крещенная Анной, – дочь старшего брата и соправителя Петра Великого царя Иоанна V.

Всего в семье Иоанна Алексеевича и его супруги, Прасковьи Федоровны Салтыковой, было пять детей, все девочки – две умерли во младенчестве. Анна была средней сестрой из трех выживших (увы, но даже в царской семье детская смертность в конце XVII века была весьма высокой). В 1693 году никто и помыслить не мог, что спустя 37 лет царевна Анна взойдет на престол и окажется последней чистокровной русской, носящей корону, и предпоследней Романовой по прямой линии. Елизавета Петровна, будем честны, при всем величии отца, по матери, Марте Скавронской, была «худородной», а после Елизаветы трон и вовсе заняла Гольштейн-Готторпская династия, лишь номинально носящая имя Романовых. 

Анне была уготована обычная судьба русских царевен – замужество или за знатным боярином, или за иностранным принцем: Петр I активно развивал династические связи с Европой. Семнадцатилетнюю Анну выдали замуж за Фридриха III Вильгельма, герцога Курляндии и Семигалии.

Но брак оказался катастрофически скоротечным – через два месяца после пышной свадьбы (празднование состоялось во дворце светлейшего князя Александра Меншикова, в основанном всего 7 лет назад Петербурге) Фридрих скоропостижно умирает 21 января 1711 года, и Анна наследует герцогство, окончательно вошедшее в сферу влияния России. 

Не станем описывать жизнь молодой вдовы с 1712-го по 1730 год, скажем лишь, что именно в Митаве (ныне Елгава) Анна знакомится с молодым дворянином Эрнстом Иоганном Бироном, который сперва становится секретарем русской герцогини на курляндском троне, затем управляющим ее поместьями, камер-юнкером двора, а затем и камергером.

Не столь уж и выдающаяся карьера, если учитывать, что Курляндия и Семигалия в те времена считалась захолустнейшей провинцией, дырой и медвежьим углом, буфером между Речью Посполитой и Россией. 

Некогда разветвленный и многочисленный род Романовых после смерти Петра Великого оказался на грани династического кризиса. 30 января 1730 года от оспы умирает Петр II, четырнадцатилетний сын царевича Алексея, и династия пресекается по мужской линии.

Остро встает вопрос о престолонаследии. Екатерина I перед смертью составила «тестамент» о наследовании, в котором прямо указывалось, что в случае смерти молодого Петра трон получают ее дочери: царевна Анна Петровна и ее потомки, затем Елизавета Петровна – формально, в текущий момент императором становился двухлетний Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский, сын Анны Петровны. Однако данный вариант решительно не устроил русскую аристократию, и завещание «этой лифляндской прачки» было проигнорировано. 

Князь Дмитрий Голицын предлагает обратить внимание на линию потомков царя Иоанна V – пусть и по женской линии. Наиболее подходящей кандидатурой оказалась герцогиня Курляндская Анна Иоанновна: «она рождена среди нас и от русской матери, в старой хорошей семье». На том и порешили – в России начался «Бабий век», период с 1730-го по 1796 год, когда престол занимали исключительно женщины, с шестимесячным перерывом на неудачное царствование помянутого выше Петера Ульриха, вошедшего в историю под именем Петра III. 

20 февраля 1730 года в Митаву отправляются князья Долгоруков и Голицын вместе с генерал-майором Леонтьевым – объявить Анне об избрании на трон самой обширной империи Евразии. Какова была ее реакция на столь неожиданный поворот судьбы, мы, вероятно, никогда не узнаем, но Анна не раздумывая согласилась... 

*

История с попыткой «Верховного тайного совета», состоявшего из высших дворян, ограничить власть императрицы «Кондициями» общеизвестна – по их замыслу, Анна должна была «царствовать, но не править», Россия могла превратиться в «олигархическую республику» при номинальном монархе.

К чему такие «шляхетские вольности» привели в Польше, мы все знаем: к потере государственности. Наиболее прогрессивной формой правления в XVIII веке являлся абсолютизм, и Анна это прекрасно осознавала: ограничивающие права монарха «Кондиции» отправились в утиль; опираясь на служилое дворянство, императрица подавила оппозицию «верховников» и начала править самодержавно. 28 апреля 1730 года дочь Иоанна V была коронована в Успенском соборе Кремля. 

«Черная легенда» о правлении Анны начала складываться в правление Елизаветы Петровны, которой надо было любой ценой оправдать насильственный захват власти и свержение законного наследника, малолетнего императора Иоанна VI Антоновича. Стоял вопрос о легитимизации как власти Елизаветы, так и ее преемников. Окончательное оформление эта легенда получила в работах историка В. Ключевского, который без обиняков пишет следующее: «Это царствование – одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней – сама императрица. Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве среди дипломатических козней и придворных приключений в Курляндии, где ею помыкали как русско-прусско-польской игрушкой, она, имея уже тридцать семь лет, привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточенной жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений». 

С тех пор и повелось – «мрачный аннинский период», «запустение», «бироновщина». Споров нет, герцог Бирон являлся фаворитом Анны и имел серьезное влияние на государственные дела, но давайте не будем подходить к условиям XVIII века с современной точки зрения: фаворитизм в этом столетии был явлением самым обычным и не вызывающим ни малейшего удивления. Мы ведь не осуждаем правившего в это же самое время Людовика XV за маркизу де Помпадур или мадам Дюбарри? Или Петра Великого за Алексашку Меншикова? Не будь Бирона, его место занял бы другой. Заметим, что самым первым фаворитом Анны Иоанновны, еще во времена Курляндии, был граф Петр Бестужев-Рюмин, гофмейстер двора в Митаве... 

Так неужели же дела обстояли настолько плохо? Отнюдь нет. Правление Анны отмечено весьма существенными успехами в государственном строительстве, выигранными войнами и важными реформами – судебной, сенатской, удачной оптимизацией государственных учреждений, снижением налогов. «Немецкое засилье» тоже крайне спорно – во-первых, Миних с Остерманом, занимавшие важные государственные должности, были выдвинуты еще Петром Великим и резко конфликтовали с Бироном, во-вторых, абсолютное большинство сенаторов оставались русскими «старыми аристократами», и в-третьих, «немцы» и «курляндцы» не представляли собой сплоченного и замкнутого большинства, как это случилось при Петре III в случае с выходцами из Голштинии.  

Остановимся на двух важных пунктах. Анна Иоанновна боготворила своего дядю – Петра I, считая себя  преемницей и продолжательницей «эпохи славных дел». Именно ей мы обязаны возрождением и сохранением двух любимых детищ Петра Великого: Санкт-Петербурга и военно-морского флота. 

И при самом Петре Петербург не пользовался особой популярностью у старого «московского» дворянства, а после смерти Екатерины I двор и вовсе переехал в Москву – новая столица начала приходить в запустение, полностью прекратилось строительство, здания с «образцовыми фасадами» внутри были холодны и пусты. «Дом Двенадцати коллегий», административный квартал на Васильевском острове, стоял недостроенным. Последовал «исход дворянства» в старую столицу – вслед за императором Петром II. 

Анна Иоанновна родилась и выросла в Москве, воспитывалась до 1708 года в Измаилово, резиденции вдовствующей царицы Прасковьи Федоровны. После воцарения Анна вновь поселилась в родных Измаиловских палатах, фамильной усадьбе Романовых, – создавалось впечатление, что императрица решила остаться здесь навсегда, в привычном и уютном доме матери. Но... 

Коронация состоялась в конце апреля 1730 года. Через две недели, к всеобщему изумлению, Анна объявляет о возвращении столицы в Петербург и вскоре поручает архитектору Доменико Трезини отправиться в дядюшкин «парадиз» и привести город в порядок – многие здания пострадали от наводнений. Трезини был обязан достроить Двенадцать коллегий – министерства-коллегии переехали в новый «офис» уже в 1733 году.

Зимний дворец Петра Великого Анна сочла слишком маленьким, Бартоломео Растрелли-старший получает предписание подготовить проект нового дворца, который построили к 1735 году – императрица, большая ценительница охотничьего оружия, частенько постреливала по уткам из его окон, выходивших на «луговую сторону», будущую Дворцовую площадь, тогда представлявшую собой огромную поляну с небольшими прудами. Следуют сразу несколько грозных указов: Санктъ-Питербурху быть! Петропавловский собор достроить! Невскую першпективу привести в образцовый порядок! 

В 1732 году Трезини подготовил город к приезду Анны Иоанновны, двор с пышностью и помпой вернулся в петровскую «Пальмиру». Разумеется, в возвращении императрицы в северную столицу играли существенную роль и политические соображения – пускай старая аристократия остается в Москве и не мешает новому курсу, по факту являющемуся продолжением петровского... К 1734 году Анна окончательно регламентирует застройку северной столицы, издав «Указ о ширине улиц и Правилах построения зданий». Петербург становится «фасадом» и главным городом империи на ближайшие 186 лет.

Петербург – это не только город. Это еще и флот. Флот, который после смерти Петра Великого начал приходить в упадок, близкий к системному краху. В 1727 году из 50 числившихся по штату линейных кораблей были готовы к выходу в море всего 15, и 4 фрегата из 18. Шведский посланник доносит в Стокгольм: «Русский галерный флот, сравнительно с прежним, сильно уменьшается; корабельный же приходит в прямое разорение, потому, что старые корабли все гнилы. <…> В адмиралтействах же такое несмотрение, что флот и в три года нельзя привести в прежнее состояние, но об этом никто не думает». Строительство новых кораблей прекратилось совершенно – в период с 1727-го по 1730 год не было заложено ни одного боевого корабля! Отсутствовали обученные экипажи, боевая подготовка практически не велась. 

К удивлению многих, Анна Иоанновна с невиданным рвением берется за восстановление флота. Через два месяца после коронации следует обстоятельный указ за подписью императрицы «О содержании галерного и корабельного флотов по регламентам и уставам». По ее прямому распоряжению с 1731 года возобновляются боевые учения на Балтике, на верфях Адмиралтейства закладывается первый постпетровский линейный корабль «Слава России».

Наконец, в феврале 1732 года Анна издает указ о формировании «Воинской морской комиссии» во главе с «немцем» Андреем Остерманом. Комиссия обязана была заниматься вопросами финансирования, строительства кораблей, созданием судостроительной программы. Был утвержден флотский бюджет – 1 миллион 200 тысяч рублей, сумма по тем временам совершенно оглушительная. 

И, наконец, впервые в истории, при Анне создается официальная военно-морская доктрина России – доклад «Рассуждение о принципах содержания флота», оказавшийся на столе у императрицы 16 марта 1732 года. Определяются структура и задачи флота, определяется новый штат, расчеты по противодействию вероятному противнику, обосновывается создание кораблестроительной базы. Анна доктрину незамедлительно одобряет, и дальнейшее развитие флота в течении XVIII века строится именно на этом фундаменте. 

Любопытно, что появлением военно-морского Андреевского флага, обязательного для всех кораблей ВМФ, мы тоже обязаны Анне Иоанновне: при Петре бытовало разделение флота «на три флага», белого, синего и красного цветов, по эскадрам. Теперь был оставлен только классический Андреевский. Учреждается военно-морская медицинская служба, госпиталя флота отличаются редкостным порядком.

Огромную пользу отечественному флоту принесло создание по приказу Анны Иоанновны Архангельских верфей, что позволяло быстро строить большое количество кораблей из лиственницы, экономя ценный корабельный дуб. Во время ее царствования половина кораблей строилась в Петербурге и еще половина в Архангельске, до конца XVIII века число построенных на Белом море кораблей вдвое превысило продуктивность верфей столицы... 

Анна, как и желала, более чем успешно продолжила дело любимого дяди. Разумеется, ее царствование не было лишено всех издержек и недостатков абсолютизма, она оставалась чуточку провинциальной «барыней», обожавшей развлечения, балы и роскошь, но и дела государственные не оставались в небрежении. Блестящими победами «екатерининских орлов» в недалеком будущем Россия обязана, в том числе, и реформам дочери Иоанна V, буквально спасшей флот от полного забвения. 

И уж конечно, именно императрице Анне следует сказать спасибо за тот Петербург, каким мы его знаем: лучевая конфигурация проспектов, каменное Адмиралтейство, планировка города, официальные названия улиц – это все появилось в ее правление. 

Так что, когда вы вновь услышите о «мрачных временах Анны Иоанновны», вспомните, что история ее правления не столь однозначна, и сделайте скидку на традиции и особенности XVIII века – века, безусловно, великого...

Андрей Мартьянов, специально для "Фонтанки.ру"