ПоделитьсяС иском о «забвении в Интернете» обратился к поисковику «Яндекс» бывший журналист. Слово «бывший» ключевое: истец требует изъять из Сети упоминание о своей прежней профессии. «Яндекс» ничего «забывать» не хочет.
С исковым заявлением «о прекращении выдачи ссылок на информацию» в Сланцевский горсуд обратился местный житель Максим Злобин. Ответчик – «Яндекс». Истец просит суд обязать «оператора поисковой системы», чтоб тот прекратил выдачу ссылок, «позволяющих получить доступ к информации, размещённой на странице…». И дальше – адрес страницы на сайте zaks.ru, которую, по мнению заявителя, не должны находить пользователи по словам «Максим Злобин». Право требовать этого, считает Злобин, ему даёт новая редакция закона «Об информации», вступившая в силу в 2016 году. С тех пор у российских граждан появилось «право на забвение» в Интернете.
– Я пытался воспользоваться этим своим правом с 2016 года, как только вышел «закон о забвении», – рассказал «Фонтанке» Максим. – Сначала я обратился в «Яндекс». Но мне отказали несколько раз, причём причины мне непонятны. Теперь это стало уже просто принципиальным вопросом.
Он не требует удалить заметку с портала zaks.ru. Просит только не выдавать ссылку на неё в поиске по его имени и фамилии. В тексте упоминаются другие персонажи, и Максим не возражает, если «Яндекс» выдаст ссылки по запросу «Вячеслав Макаров» (спикер петербургского парламента тоже герой материала).
– Если заметка нравится Макарову – пусть её находят по слову «Макаров», – соглашается истец.
От опровержения до забвения
Чтобы было понятно, какую информацию не хочет связывать со своим именем Максим, нам придётся заметку пересказать. Датирована она декабрём 2013 года. Тогда Злобин работал стажёром на телеканале «Санкт-Петербург». В тексте речь идёт о том, что он задал «неудобный вопрос» спикеру петербургского парламента – и по требованию Макарова канал его уволил. Это первый абзац из четырёх строчек. Весь остальной текст состоит из опровержений со стороны разных персонажей: дескать, Макаров тут ни при чём, а уволили стажёра совсем по другой причине.
– Эта информация начала мешать моей нынешней работе, – объясняет Злобин. – С тех пор прошло больше трёх лет. Тогда я был только стажёром. Стажёр – это ведь не сотрудник. Проходя стажировку, человек даже не знает, будет ли он дальше заниматься этим делом. Мне было 19 лет. Я не был уверен, что хочу заниматься этой профессией. И теперь я не хочу, чтобы эта информация высвечивалась в поиске по моим имени и фамилии.
Окончив университет, Максим завязал с журналистикой, сейчас он работает режиссёром. И вдруг, говорит, обнаружилось: люди ищут сведения о нём в Интернете – и натыкаются на ту заметку об увольнении. С информацией, которая, по его словам, теперь неактуальна.
– Это стало проблемой, – продолжает Максим. – Любая информация об увольнении, по каким бы основаниям оно ни произошло, воспринимается негативно. К тому же комментарии под этой заметкой носят уже просто обидный характер. И я решил воспользоваться законом о «праве на забвение». Я не чиновник, который прячет деньги в офшорах, не маньяк, не преступник. Я обычный гражданин, мне не от кого прятаться. Но эта информация уже как минимум неактуальна, я давно не занимаюсь журналистикой.
«Яндекс», где в последнее время так причудливо фильтруются новости, проявил поразительную принципиальность в отстаивании свободы слова. По мнению ответчика, утверждения истца «основаны на неправильном толковании» закона «Об информации» и противоречат ему. Примерно то же самое ответили на запрос «Фонтанки» в региональном представительстве поисковика:
«Максим Злобин не представил доказательств того, что информация, ссылку на которую он хотел удалить, была недостоверной и неактуальной. Как указано в законе «о праве на забвение», поисковые системы обязаны удалять ссылки только на недостоверные, незаконные и неактуальные сведения. Однако мы неоднократно говорили, что «Яндекс» не может самостоятельно проверять достоверность, законность и актуальность информации, ссылки на которую требуют удалять заявители. Как неоднократно устанавливали суды, соответствующие доказательства должны быть представлены самим заявителем еще на стадии обращения к поисковой системе с требованием об удалении ссылок».
Интересы Злобина в сланцевском суде защищает Адвокатская контора Гессена. Её глава, адвокат Андрей Тындик, полагает, что компания «Яндекс» путает «право на забвение» с правом на опровержение.
– У нас мало кто понимает подлинное назначение «права на забвение», – замечает адвокат. – По российскому законодательству, не могут претендовать на «забвение» только люди с непогашенной судимостью или те, кто находится под следствием. Или – если речь идёт об информации о преступлении, сроки давности по которому ещё не истекли. Для реализации этого права совершенно не обязательно, чтоб информация порочила человека. Достаточно, чтобы она утратила актуальность и была по какой-то причине для человека неудобна.
Доказывать «утрату актуальности» дополнительно, по убеждению адвоката, гражданин не должен. Тем более – когда в заметке трёхлетней давности речь идёт о человеке, который и профессию-то давно сменил.
– Что должен делать гражданин? – интересуется Андрей Тындик. – За свой счёт заказать опрос ВЦИОМ?
В Европе
Все, кто начинает говорить о «праве на забвение», ссылаются на европейский опыт. Поэтому «Фонтанка» обратилась к специалисту по международному праву – доценту юридического факультета МГУ Глебу Богушу.
– Действительно, впервые это знаменитое «право на забвение» появилось в практике суда Евросоюза и было связано с корпорацией Google, – напомнил он.
В мае 2014-го, за два года до вступления в силу российского закона, Европейский суд начал рассматривать иск гражданина Испании Марио Гонсалеса к местному подразделению американского поисковика. Речь шла об удалении ссылок на статью 1998 года – о продаже с молотка за долги дома истца. Прошло 16 лет, замечал Гонсалес, дом давно продан, долги возвращены, а информация об этом продолжает разрушать его, Гонсалеса, личную жизнь. Истец требовал удалить и саму статью. В этом суд ему отказал. Но постановил, что ссылки на неё больше не должны появляться по запросу «Марио Гонсалес».
Решение Европейского суда вызвало живой отклик у пользователей Интернета. В первые сутки, сообщал портал Europe News, американская корпорация получила 12 тысяч требований об «удалении личной информации» из Европы. Google быстро сориентировался и создал специальную форму для таких запросов.
Юридическое сообщество в Европе отреагировало на решение суда бурно и очень неоднозначно.
– Здесь действительно есть конфликт между реализацией «права на забвение» как права личности – и права общества на информацию, – согласен с европейскими коллегами Глеб Богуш. – В том числе – в важных сферах.
Андрей Тындик тоже признаёт, что «в какой-то степени «право на забвение» вступает в противоречие с правом граждан на информацию».
– Но любое общество – это и есть компромиссы, баланс интересов, – добавляет адвокат истца. – Я ни в коей мере не считаю нужным бороться с правом на информацию. Но должна быть разумная грань, а её должна установить правоприменительная практика. Статья в законе об информации, которую называют «законом о забвении», это первый шаг на пути к таким компромиссам.
Публичные и обычные
В Европе после решения суда Google начал так стремительно «забывать» пользователей по первому требованию, что Европейскому суду пришлось уточнить: не надо выполнять все запросы подряд. В частности, это не должно касаться публичных фигур. Особенно политиков. Google быстро восстановил часть удалённой информации.
В российском законодательстве, сожалеет Андрей Тындик, нет уточнения относительно публичных фигур.
– Со временем должны быть установлены изъятия из этой статьи, которые касаются публичных людей, – полагает адвокат. – Потому что эти люди, став публичными, уже обрекли себя на то, что у них никогда не будет права на забвение. Чем более ты публичен – тем меньше можешь рассчитывать, что информация о тебе утратит актуальность. Но Злобин – не публичная фигура. Информация, ссылки на которую он просит удалить, не касается общественно значимых событий, а ему реально мешает жить.
Такие персонажи, как Максим Злобин, могут получать «право на забвение» и в Европе, и в России, считает Глеб Богуш.
– Не публичные фигуры, то есть обычные граждане, лучше защищены, общество не всегда вправе знать о них всё, – замечает он. – Такого подхода придерживается и Европейский суд по правам человека, когда рассматривает дела о свободе слова: рамки дозволенного в отношении публичных персон шире. Потому что есть общественный интерес – больше знать об этих лицах. И это не только международная практика, это и постановление пленума Верховного суда России. И когда речь идёт о частных лицах, «право на забвение» вполне может действовать.
Двое наиболее известных истцов по делам «о забвении» – предприниматели Сергей Михайлов и Евгений Пригожин. Михайлову не нравится, когда агрегаторы выдают ссылки на статьи о преступном авторитете по кличке Михась. Он начал судиться по этому поводу с Алексеем Навальным, проиграл – и если кто раньше не думал связать Сергея Михайлова с Михасем, теперь заинтересовался и полез в Интернет. Евгения Пригожина пресса прозвала «кремлёвским поваром», а поисковики наводили на статьи о создателе армии «ольгинских троллей». В 2016 году, вскоре после вступления в силу закона «о забвении», Пригожин подал сразу 15 исков по этому поводу. Но скоро все отозвал, потому что выяснилось: чем больше он судится – тем труднее его «забыть».
В июле этого года в Одинцовском суде Москвы своё «право на забвение» защитила бывшая министр сельского хозяйства России Елена Скрынник. До этого два года она боролась с «Яндексом», выдававшим ссылки на статьи об аресте её банковских счетов в Швейцарии, хотя сама информация уже была опровергнута. Суд удовлетворил заявление экс-министра, «Яндекс» удалил все ссылки. Но на сайте, например, «Московского комсомольца», с которым никто за удаление ссылок не судился, рядом со статьёй об этой победе можно кликнуть на старых заголовках: «Эхо махинаций Елены Скрынник», «Сладкая зарубежная жизнь «бывших». Иначе говоря, топором не вырубишь.
– Попытки таких людей добиться «права на забвение» могут иметь парадоксальный результат: «эффект Барбары Стрейзанд», – замечает Глеб Богуш. – Люди даже околопубличные часто становятся по-настоящему публичными, когда предпринимают такого рода усилия.
В случае с никому не известным Максимом Злобиным тоже может сработать «эффект Стрейзанд». Если «Яндекс» и удалит ссылки на историю об увольнении на zaks.ru, то теперь она, пусть и в пересказе, есть на «Фонтанке». К этому готовы и сам Максим, и его защитник.
– Отношение к этому делу у нас трансформировалось по мере его развития, – замечает Андрей Тындик. – Изначально стояла задача просто реализовать «право на забвение». Наш доверитель вёл переписку с «Яндексом», добиваясь этого, там отвечали поразительно неразумно. Вроде того, что «докажите что вы – это вы». Теперь нам принципиально важно добиться, чтобы компания выполнила закон.
Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»
