Полоскин мог сняться вместо Высоцкого в фильме «Вертикаль». Его крутило Радио «Свобода». Люди давились в очередях за билетами на него. А концерты-квартирники в питерских коммуналках собирали толпы слушателей,стоявших даже на лестничных клетках подъезда.

Это строчки из самой пронзительной песни Боба «Я люблю», написанной в 1966 году. На жизнь Бориса Полоскина пришлись рассвет и закат бардовской песни. Его жизнь и есть эта песня. Слушая ее, понимаешь, что музыка все-таки не умирает. Музыка ждет...

Так получилось, что первая песня Боба могла стать для него последней. 1959 год. Шесть человек готовились к восхождению на самый высокий перевал Тянь-Шаня (этот шеститысячник так и называется — Высокий).

И не знали, что их наверху поджидает лавина. За несколько часов до штурма перевала на высоте 5500 метров Борис дописал песню, посвященную другу, погибшему в горах Памира. Автор как бы встречается с ним:

Если бы Боб через несколько часов не выжил в лавине, эту песню сочли бы пророческой. А если бы автор песни был хоть чуть-чуть суеверен, то не стал бы перед опасным подъемом писать вот такой последний куплет:

Когда Борис обернулся, вниз вместе с комьями мокрого снега падали уже двое, увлекая за собой остальных. У него был запас времени в несколько секунд, чтобы отжать защелку карабина и отстегнуться. Но вместо этого он воткнул ледоруб в снег по самую рукоятку, надеясь удержать остальных. Не удержал.

Лавина чудом остановилась на уступе. Борис, быть может, активнее своих товарищей боролся за жизнь и потому смог удержаться на поверхности. Друзья оказались погребены. Мокрая лавина имеет одну неприятную особенность.Когда она останавливается, снег моментально прессуется и превращается в лед. И человек, попав даже в небольшой его слой, сразу оказывается скован по рукам и ногам. Борис единственный смог откопаться. И освободил остальных.Четверо сильно переломались, их оставили в палатке. А Боб (у него было лишь сломано ребро) с другим относительно целым товарищем пошел за помощью.

Спускались сутки, когда нельзя было идти, клали на лед страховочную веревку, садились на нее и, чтобы не замерзнуть, пели. Вот такой получился у Боба бардовский дебют.

Спустившись, они лишь немного передохнули и сразу вместе с подмогой — снова наверх, к ребятам. В Ленинград тем временем полетело известие о случившемся, а поскольку передавалось оно по цепочке радиостанций, то к концу «транспортировка туристов» превратилась в «транспортировку трупов».

Он был комсомольцем, безбожником до мозга костей. А потому не посчитал свое спасение каким-то счастливым знаком. Уже на следующий год Боб едва не погиб в Забайкалье, сплавляясь на байдарке, когда ему наперерез с берега бросился медведь (его удалось застрелить с нескольких попыток).

А если бы Боб тогда согласился, возможно, вся страна распевала бы совсем другую «песню о друге». Ту, которую Полоскин сочинил на Тянь-Шане и которая в народе получила название «Лавинное танго».

Вскоре свои бойцовские качества Боб стал проявлять уже с гитарой в руках. Начинался расцвет авторской песни.Людям, уставшим от «правильной» музыки советских композиторов, хотелось чего-нибудь для души. Но спеть и послушать такое можно было только в лесу у костра. В хрущевскую оттепель бардовская песня была тем же, чем 30 лет спустя в перестройку стал рок — музыкой свободы.

Лес, где люди пели песни у костров, был неподконтрольной средой. Молодежь с гитарами надо было вытащить из чащи на видное место. В начале 60-х на базе разных кафе стали организовываться клубы по интересам. За каждым таким заведением был закреплен партийный куратор.

В кафе «Восток» (названном в честь космического корабля, на котором полетел Гагарин), открывшемся в ДК пищевиков, поначалу собирались художники и архитекторы, но потом его решили перепрофилировать под клуб авторской песни.

Как-то Борис Полоскин ехал на рыбалку с байдарками на озеро Зеркальное, пел под гитару в тамбуре электрички.Он случайно попался на глаза куратору «Востока» Вере Бордюк. Та позвала его спеть в кафе. Боб стал первым, кто расчехлил гитару в «Востоке»! И в высшей степени символично, что мелодия его песни «Музыка ждет» стала со временем позывными этого клуба.

Первое выступление бардов в кафе состоялось в марте 1963 года. Вскоре образовался музыкальный костяк. Помимо Полоскина, в него вошли Евгений Клячкин, Александр Городницкий, Юрий Кукин… Музыкальные вечера в «Востоке» проходили каждый первый понедельник месяца.

Но эта четверка вместе с примкнувшим к ним приезжавшим из Москвы Юрием Визбором еще устраивала «Дни открытых дверей» по четвергам. Собирались попеть в огромной коммуналке Полоскина (на семь квартиросъемщиков) на улице Блохина. Слушатели оккупировали всю квартиру, подъезд, толпились на лестничных клетках.

2 марта 1964 года начались «музыкальные ринги» — абонементные концерты-диспуты с участием бардов и представителей песенной элиты того времени. Купавшиеся в славе и материальных благах композиторы —Александр Колкер, Андрей Петров, Ян Френкель, Никита Богословский, поэты — Константин Ваншенкин, Лев Ошанин, певцы — Эдуард Хиль, Людмила Сенчина, Мария Пахоменко соревновались с простыми, еще вчера никому не известными физиками, геологами, инженерами. И проигрывали им! Голоса зрителей подсчитывали с помощью анкет. Вот результаты одного из тех «музыкальных рингов»:

Последний, между прочим, тот самый Илья Резник, будущий автор хитов Аллы Пугачевой. Потом он сам удивлялся:«Боже мой, как я начинал! Я пел Городницкого!». И, заметим, не слишком успешно.

Борис Полоскин был на первой официальной встрече «профессионалов» с бардами. Она проходила на квартире поэта-песенника Михаила Матусовского в «номенклатурном районе» Москвы, где деятели культуры возили «мордой об стол» Юрия Визбора. Шел 1961 год.

А через каких-нибудь пять лет публика выносила с петель двери в клубе «Восток», чтобы послушать бардов. В БКЗ «Октябрьский» на их совместный концерт с «профессионалами» билеты продавали с конной милицией. В первом отделении в сопровождении оркестров и звезд эстрады — Никита Богословский, Станислав Пожлаков, во втором —парни с гитарами.

Юрий Кукин неистовствовал в кабинете директора БКЗ: «С нами на сцену выходит демократия! Пустите первым отделением нас, и во втором зал будет пуст!».

Боб был первым бардом, выступившим в новосибирском Академгородке. Научная общественность при штурме билетных касс сломала и разбила стеклянные двери, нескольких окровавленных зрителей увезла скорая... А афиша «Борис Полоскин и его песни» превосходила размерами афишу «Поет Георг Отс».

В фильме-диспуте бардов разносили композитор Георгий Носов («Баллада о Ленине», «Гимн Ленину», «Гимн Октябрю», «Колхозная песня о Сталине») и музыковед Леонид Энтелис — ныне абсолютно забытые. Носов называл песни под гитару примитивными, вульгарными, а Энтелис упрекал авторов-исполнителей в отсутствии фантазии,вкуса, умения, музыкальной культуры. Без этой словесной «упаковки» фильм бы просто не выпустили на экраны. Но для зрителей главным были не погромные слова «мэтров», а те пять бардовских песен, что в нем прозвучали.

Боб Полоскин среди авторов-исполнителей выделялся своей общественной злостью. Громче всех отвечал на нападки «профессионалов»-песенников. Разбирал, раздраконивал со сцены их творчество. А партбоссам, клеймившим бардов с трибун, писал вот такие дерзкие письма: «Под безыдейностью Вы, очевидно, подразумевали отсутствие песен, воспевающих преданность партии и делу Ленина... Ваше заявление я не могу расценивать иначе, как клевету.Нужно ли добавлять, что после этого я потерял к Вам всякое уважение».

Они, действительно, были бардами — бродячими менестрелями. Странствовали с гитарами по разным кафе.Недалеко от «Востока» на Полтавской улице, например, было кафе поэтов. Тогда на телевидении только появились «Голубые огоньки», и этот формат музыкальных встреч за столиками вошел в моду. Одно из нескольких посещаемых бардами кафе так и называлось — «Голубой огонек».

А самый смешной эпизод с поклонницей у Боба случился в поезде. Возвращаясь из Белоруссии с музыкально-спортивного слета, он запрыгивал на верхнюю полку. Расстегнул брюки и спустил их до колен. В этот момент в купе возникла девушка с цветами. Боб принял букет — брюки упали…

Особенно в присутствии девушек расцветали и начинали более вдохновенно петь Евгений Клячкин и Юрий Визбор.Оба были близкими друзьями Боба.

С Визбором он впервые увиделся, приехав в Москву на семинар по термоядерному синтезу. Попросил знакомых туристов свести его с Адой Якушевой, песнями которой заслушивался.

(с) фото Александра Чуланова
Борис Полоскин считает Якушеву до сих пор недооцененной, что очень обидно и несправедливо. Ада боялась публичных выступлений. У нее от страха пересыхало во рту (она брала с собой на сцену кусочек лимона, старалась украдкой его лизнуть), но песни писала прекрасные.

Оказалось, Юрий и Ада не так давно поженились. На следующий день Визбор, действительно, записывал Полоскина. И потом в его репертуар вошли шесть песен Боба.

Визбор часто приезжал в Питер по сугубо личному делу. У него была здесь любовь — альпинистка и горнолыжница Тамара Масленкова. Друзья встречались в том числе и у нее на квартире. «Боб, я весь изоврался, придумывая предлоги, чтобы смыться в Ленинград. Как честный человек, предлагал жениться, но она против», — признавался Визбор. Именно Масленковой, по словам Бориса Полоскина, тот посвятил знаменитую песню «Ты у меня одна»,хотя считается, что — Аде Якушевой.

Визбор измучил Аду своими изменами, и их брак распался. Но Юрий по-прежнему не давал Бобу во время приездов в Москву останавливаться в гостиницах — требовал, чтобы тот ночевал только у него. Принимал друга в новых квартирах, знакомил с новыми женами... Говорят, даже умирая от рака, он продолжал оставаться собой. Его сердце остановилось, когда он, разговаривая с медсестрой, отпускал ей комплименты.

Одним из непременных атрибутов встреч бардов был алкоголь. Сегодня принято говорить, что люди в 60–70-е годы пили от нехватки свободы. Но Борис Полоскин с этим не согласен: пили просто потому, что пили — образ жизни был такой. Например, в Физтехе, где он трудился, научные сотрудники могли употреблять днем прямо на рабочем месте. И даже ученых из Академии наук, приезжавших в составе разных делегаций, угощали разведенным спиртом,а закусывали мировые светила какой-нибудь килькой в томате. Городницкий пророчил Полоскину: «Хороший парень, но жаль, сопьется». И не угадал. Они вдвоем пережили всех своих современников по бардовской песне.Городницкому сейчас 84, Полоскину — 85. И оба до сих пор поют.

В 1965-м Борис дал свой первый концерт. 60-е годы называют временем «физиков и лириков». Боб был тем и другим. Но и физикам, и лирикам платили мало. Считалось, что наука не должна быть «жирной», иначе в нее ради денег потянутся бездари. В семье Бориса Полоскина сложилась критическая ситуация. Болел сын, жена заняла деньги, чтобы вырвать зуб. Выступление перед публикой стало спасением. Это был «концерт-лекция». И Борис честно пытался что-то рассказывать об авторской песне. Но в зале раздались крики: «Кончай трепаться. Пой!». И Боб занялся привычным делом. Заработал 10 рублей.

Так что барды не шиковали. За съемки в фильме «Срочно требуется песня» Боб получил 6 рублей, за выступление в новосибирском Академгородке — вообще ничего: ему просто оплатили дорогу. Точно так же, за дорогу и проживание (правда, в «Астории»), в клубе «Восток» впервые спел Высоцкий. Это потом, когда рядом с ним появилась Марина Влади, его запросы резко возросли. И он стал работать на износ — давать по два концерта в день.По мнению Бориса Полоскина, это очень трудно физически. Его мнение в этом вопросе авторитетно — в «Востоке»считалось, что Боб может петь громче и дольше всех. Например, на концерте в Новосибирском Академгородке выдал 40 песен.

Высоцкий впервые исполнил свои песни со сцены именно в «Востоке» в 1967 году. Борис Полоскин с Юрием Кукиным встретили его на Московском вокзале, привезли в «Асторию», откупорили бутылку коньяка. Но Высоцкий тогда был в завязке. И все равно хорошо посидели. Высоцкий пел, а Полоскин и Кукин пили коньяк и слушали. Потом и они тоже попели.

Боб сделал интересное наблюдение о манере исполнения Высоцкого:

Высоцкий относился к собратьям по авторской песне очень тепло. В отличие, например, от Окуджавы. (Когда того после очередного бардовского фестиваля, на котором он был членом жюри, попросили спеть что-нибудь в конце,мэтр отказался со словами: «До этих не унижусь»). Но, правда, Высоцкий недолюбливал крупных бардов — того же Окуджаву, Галича, Визбора, возможно, чувствуя в них конкурентов.

Кстати, в одной из его песен есть строка Галича. Тот был в жюри фестиваля, на котором победил Боб. Галич первым его поздравил и признался, что ему очень понравилась лирическая песня Полоскина о журавлях. Но предложил заменить в ней одну строчку — вместо «Не багряной порой — синим маем надо мной журавли пролетают» вставить «И как стежкою небо латают, надо мной журавли пролетают». Борис согласился и с тех пор так и пел.

За всю долгую бардовскую жизнь у Боба были 4 личных гитары. Первую за 7 рублей 50 копеек ему подарили на свадьбу, вторую — за 9 рублей 60 копеек он смог позволить себе купить, став младшим научным сотрудником с окладом 130 рублей. Третьей — за 25 рублей выпало стать самой знаменитой. Ее Полоскину подарил Ленинградский обком комсомола за победу в спортивно-песенном слете.

Эту гитару долго выбирал в магазине для Боба его друг,самый музыкальный из бардов Евгений Клячкин. С ней в 1967 году пел в «Востоке» Владимир Высоцкий, а в 1968-м записывал песни Александр Галич, оставивший на инструменте памятный автограф «Сиё для Бори». Так что гитара Полоскина — то немногое, что двух этих авторов-исполнителей объединяло. И именно она сейчас выставлена в Музее политической истории, в зале, посвященном хрущевской оттепели, — как своего рода символ этого периода в жизни страны. Она входит в число самых популярных экспонатов

Он сетует, что пальцы у него уже не те. И напевает Есенина:

Четвертый концерт Высоцкого в Питере был подпольным. В начале 1970-х власти резко изменили отношение к бардам.Их уже откровенно клеймили со страниц «Литературной газеты». Например, композитор Богословский и поэт Шкляревский. Упрекали в безыдейности, пошлости, глупости и бездарности. Персонально били по песням Кукина «А я еду за туманом» и Визбора «С моим Серегой мы шагаем по Петровке». Как ни прискорбно, но к ним присоединился и Булат Окуджава (№25 «ЛГ» за 1973 год). В центральной прессе появились разгромные статьи. В одной из них говорилось: «Не дать публичную отповедь поклонникам сомнительных бардов — значит ослабить идейно-воспитательную работу».

Так постепенно авторам-исполнителям закрыли доступ к сцене. И они снова ушли в леса. 1 июля 1972 года состоялся лесной концерт Владимира Высоцкого, которому тогда тоже не давали петь. Мероприятие было законспирировано под свадьбу на природе. Местом встречи назначили берег озера Лампушка на 78-м километре за Сосново, а поскольку электрички тогда ходили только до этой станции, то публика (некоторые дамы были на шпильках) шла 8 километров пешком — по шпалам и щебню. Микрофон был закреплен на срубленном дереве.

Рассказывают, когда Владимир Семенович нырнул в озеро освежиться, этот детина прямо в одежде прыгнул за ним. Но Высоцкий пропал! Шло время, он не выныривал, люди на берегу испугались, что кумир утонул. Оказалось, Высоцкий мог очень надолго задерживать дыхание — проплыл под водой метров 70. Но самая шокирующая информация появилась позднее. Пошел слух, что во время лесного концерта на Высоцкого готовилось покушение. Над поляной, где проходил концерт, дважды пролетел вертолет, а на выезде с лесной дорожки на шоссе почему-то появилась милиция. Нашлись люди, которые во время купания Высоцкого видели в озере аквалангистов.А у «Победы», на которой его везли, вдруг лопнуло колесо. Машину развернуло на 360 градусов — если бы не мастерство водителя, она бы точно перевернулась...

Кто бы мог подумать, что скоро деньги обесценятся и в стране наступят «лихие 90-е». Было время, когда в «Восток» съезжались барды со всего света. А теперь клуб даже за дорогу не мог заплатить.

В 90-м эмигрировал в Израиль его друг Евгений Клячкин. Он думал, что эмиграция откроет ему путь к мировой славе. Но оказался в ограниченном пространстве крошечной страны. Его сердце остановилось в 1994-м. Он успел только вымолвить «ой».

Будто иссяк Юрий Кукин. Он умер в 2011-м, но перестал писать задолго до этого.

В конце 90-х вчерашних кумиров бардовской песни уже встречали полупустые залы. Бориса Полоскина выпускали в начале какого-нибудь концерта для разогрева публики с напутствием «Спойте только одну песню, но, пожалуйста,покороче».

Будто земля уходила из-под ног. А вскоре «для полного счастья» вторая жена объявила: «Ты никому не нужный нищий старик. Я от тебя уезжаю во Францию. Что ты можешь дать дочери со своей нищенской пенсией?». Она разменяла трехкомнатную квартиру, отселив Полоскина в коммуналку, и отбыла с дочкой в новую страну к новому другу. Тогда Боб написал вот такие строчки:

Ну и как тут было не отчаяться, не спиться, выполняя завет Городницкого?

А сейчас Боб устал и от песен. Он уже давно отказывается от участия в жюри бардовских фестивалей.

Это одна из последних песен, написанных Борисом Полоскиным.

Теперь он переключился на прозу. У него вышло 6 книг. А в компьютере еще 16 неизданных. В основном это книги воспоминаний. С одной стороны, сейчас, когда пережил почти всех друзей и подруг, страшно будоражить прошлое, а с другой — оно само навязчиво дает о себе знать, лезет отовсюду. Вот недавно «откопалась» аудиозапись одного из первых «востоковских» концертов 1963 года. Жаль лишь, что тот, кто записывал, включал магнитофон, только когда в кафе исполнялись песни, и выключал, когда начинались разговоры… И все равно на этой записи отчетливо слышна молодость Бориса Полоскина.

Боб не ревнив к чужой славе и готов к безвестности. Ему не привыкать.

Точно так же становятся безымянными и песни Боба. Например, «Таежная» считалась народной уже в 60-е. «Твои глаза подобны морю» в романе Ефремова «Лезвие бритвы» значится как старинный русский романс, в Интернете ее чаще всего приписывают Визбору, а например, современный певец Петр Налич, исполняя ее, объявляет: «Видимо, у этой песни есть автор, но я не знаю, кто он».

Но Полоскин ни на кого не в обиде. Евгений Клячкин, приезжавший в Россию за четыре месяца до смерти, подарил ему свою книгу и подписал ее: «Боб, все при нас». Так и есть. Они жили широко. Но не на широкую ногу, а на широкую душу.

Боб Полоскин — основоположник горного туризма в стране, заслуженный путешественник России, почетный охотник, судья всесоюзной категории по гребному слалому…

автор текста: Владлен Чертинов
верстка: Светлана Григошина