Читайте также:

На этот раз местом высадки выберем площадь перед Казанским собором, возле северной колоннады, ближе к установленному в 1837 году памятнику Барклаю Де-Толли.

Оглянемся по сторонам. Слева, в доме за нумером 25-1 по Невскому проспекту в наши времена находится бизнес-центр «Атриум», а сейчас мы наблюдаем на нем уйму самых разнообразных вывесок.

На самом деле это здание – собственность церкви, Дом церковнослужителей Казанского собора, на верхних этажах расположены квартиры, в том числе и настоятеля храма, а первый этаж отдан внаем коммерсантам.

Очень любопытно. По центру мы видим магазин «Бруно Зенгеръ и К°» - торговля самыми современными и модными гаджетами, хай-тек начала XX века! Граммофоны, фонографы, телефонные и телеграфные аппараты!

Кстати, если есть желание, вместе с «Vest Pocket Autographic Kodak», вы можете приобрести последний выпуск журнала «Любитель-кодакист. Иллюстрированное обозрение, интересующее каждого любителя фотографии. СПб., изд. . А.Ф. Лорер». Всего 55 копеек.

Выпуск начала зимы 1916 года последний в самом прямом смысле этого слова – в связи с грядущими эпохальными событиями в России более «Любитель-кодакист» издаваться не будет, а фирма «Кодак» вернется на российский рынок только во второй половине 20-х годов, с разгаром НЭПа...

Однако, мы застоялись у красивой витрины, поражающей невероятными достижениями научного и технического прогресса.

Перейдем Невский проспект и прогуляемся в сторону Дома Зингера – тоже олицетворения высоких технологий, но несколько в другой сфере: любое швейное оборудование.

Хорошо знакомый всем нам «Дом книги» сейчас выполняет другие функции – на первых этажах расположен магазин швейных машинок и принадлежностей с выставкой костюмов и вышивки, отделение «Санкт-Петербургского частного коммерческого банка» и даже консульство Северо-американских Соединенных Штатов - вот пожалуйста, на флагштоке хорошо знакомое нам звездно-полосатое полотнище, только звездочек поменьше, всего 48, не включены Аляска и Гавайи...

Войдем. Заведение, конечно, пониже классом чем «Доминик», в котором мы побывали в прошлый раз – приказчики из «Пассажа», градские обыватели со средним доходом, купечество нижних гильдий. На нас бросают откровенные взгляды дамы, одетые несколько более вызывающе, чем положено правилами приличия – женщины легкого поведения, выискивающие в «Рейтере» клиентов.

Однако, проститутки здесь куда более высокого уровня, чем «уличные»: уж точно с «желтым билетом» официально дозволяющим заниматься древнейшей профессией и проходящие требуемый законом медосмотр. Сядем в уголок, закажем кофейник и чешские блины-паланчики с черничным соусом и сиропом (за всё 1 р.10 коп.), попросим у полового принести газеты и углубимся в изучение сложившейся к февралю 1917 года ситуации в стране...

Давайте взглянем на события глазами иностранцев, как людей в целом непредвзятых – а именно, выслушаем мнение британских и французских союзников, как раз съехавшихся в январе 1917 года на «Петроградскую конференцию».

Это была очень представительная делегация – подданные Британии, Франции, Италии, включая представителя Военного кабинета Британской империи лорда Альфреда Милнера. Французскую делегацию возглавлял дивизионный генерал Ноэль де Кастельно.

Среди высоких гостей были не только военные, но и экономисты, промышленники, специалисты по снабжению. Открылась конференция 19 января (1 февраля нового стиля) и продолжалась до 8 (21 февраля), то есть, фактически закончилась за считанные дни до революции и падения дома Романовых.

Обсуждались как военные вопросы, так и вопросы снабжения – прежде всего доставка военных грузов в Россию.

Русская делегация запросила 10,5 миллиона тонн боеприпасов и снаряжения, что было существенно больше, чем могли пропустить железные дороги империи. Британцы настаивали на 4 миллионах тонн. К согласию не пришли.

Зато союзники требовали немедленных (слышите, незамедлительных!) поставок русского зерна, обязательного доступа представителей Антанты к информации по военной технике и, главное, оплаты долгов и процентов по ним – правительство России согласилось отправить в Англию золота на сумму в 20 миллионов фунтов стерлингов (умножаем на 31,9 по курсу и получаем 638 миллионов рублей).

Но речь сейчас, собственно, не о самой «Петроградской конференции», а о впечатлениях, которые произвела на последнюю представительную делегацию Антанты Россия начала 1917 года. Заграничные делегаты встречались не только с чиновниками, но ездили на фронт, разговаривали с депутатами Государственной Думы и офицерами на передовой.

Будущий фельдмаршал Генри Мейтленд Вильсон , участвовавший в переговорах и оставивший ценнейшие для историка дневники, после посещения Москвы и разговоров в штабе генерала Н.В. Рузского, записывает в феврале 1917 года:

Генеральный консул Великобритании в Москве Брюс Локкарт (тот самый, что будет обвинен в 1918 году в организации контрреволюционного переворота и выслан из РСФСР) не менее уныло сообщает нам следующее:

А вот Морис Палеолог, французский посол в Петрограде. За ним, безусловно, установилась репутация салонного сплетника, фантазера и человека не сдержанного на язык, но не видеть окружавшего мсье Палеолог никак не мог. Встречая на вокзале поезд из Мурманска, на котором прибыли лорд Альфред Милнер с сопровождающими, он прямо говорит генералу де Кастельно:

Словом, настроения у иностранных делегатов «Петроградской конференции» царили самые невеселые. Да и с чего было веселиться?

Лорд Милнер встречается в Петрограде с Петром Бернгардовичем Струве, одним из лидеров конституционных демократов и представителем Всероссийского земского союза в «Особом совещании по продовольственному делу» - том самом, которое отвечало за начавшуюся в 1916 году продразверстку.

Встреча была полусекретной, и проходила на квартире британского военного атташе – чтобы не было лишних глаз и ушей. Струве, как деятель земства, серьезный экономист, доктор наук и профессор предоставляет Милнеру две памятные записки, собственную и записку князя Г.Е Львова, который меньше чем через месяц станет первым премьером Временного правительства.

Записка Струве «О состоянии дел» была исполнена самого черного пессимизма – текущее правительство недееспособно и не может сплотить как нацию, так и различные политические и экономические группировки, на императора воздействует германски-ориентированные силы, влияние Александры Федоровны деструктивно, власть не способна внимать политическим партиям и ведет страну к революционной ситуации.

Князь Львов в своем заключении касался продовольственного вопроса и поставок зерна союзникам – да, урожай 1916 года вовсе не являлся катастрофически низким, хлеба достаточно, но поскольку транспортная система находится во все нарастающем кризисе, а межведомственная неразбериха и чудовищная бюрократия лишь усугубляют положение, то ситуация со снабжением из просто отвратительной становится близкой к коллапсу...

Встреча Струве с лордом Милнером не возымела ожидаемого эффекта – лидер кадетов, рассчитывавший, что британский министр осознает всю глубину разверзшейся перед русскими союзниками пропасти и попытается воздействовать на Николая II и кабинет министров, не учел одного печального обстоятельства: Милнер и так всё знал, а кроме того испытывал невероятную усталость от совершенно бесплодной «петроградской конференции».

Деловые заседания превратились в пустую говорильню, зато гостей непрерывно развлекали – дорогие рестораны, приемы, официальные встречи с непременным соблюдением этикета, званые обеды... В итоге британский министр доверительно говорил генералу де Кастельно: «Мы попусту теряем время...»

Отчет о «Петроградской конференции» вскоре лег на стол британского премьера Ллойд-Джорджа и короля Георга V. И в нем нет ни малейшего проблеска надежды на исправление ситуации в России.

Въедливый лорд Милнер и его коллеги докладывали «наверх» чистейшую правду. Отчет изобилует следующими сентенциями: «Император и его супруга неслыханно непопулярны во всех слоях общества», «дело может закончиться или революцией или дворцовым переворотом».

Брюс Локкарт и ранее доносил о подобных настроениях: «Прошлым вечером я обедал вдвоем с начальником (генерального. - ред.) штаба. Он мне сказал: "Император не изменится. Нам надо менять императора"», так что ничего удивительного в отчете делегации для премьера и короля Британии не было. Никаких сногсшибательных откровений – союзники понимали, что котел настолько перегрелся, что взрыв уже неминуем. Вопрос только, в какие формы он выльется.

Тем не менее, лорд Милнер заключил, что революция в России возможна «только по окончанию войны» - логично, что воюющая нация не станет взрывать государство изнутри, это пряма угроза поражения!

Когда случилось то, что случилось, Ллойд-Джордж был в ярости, сделав Милнеру строжайший выговор – но что это могло изменить? Британский Министр попросту не понимал, что недовольство в народе, - у дворянства, офицерства, обывателя, рабочих, крестьян, - возросло до критического предела. И плевать на войну – собственное правительство выглядело «хуже немцев»...