Блокадные звуки кларнета

В Петербурге осталось всего два человека, которые исполняли Седьмую симфонию Шостаковича в блокадном Ленинграде. Один из них, кларнетист Виктор Николаевич Козлов, живет на самом краю города. Публикацией о музыканте блокадного Ленинграда «Фонтанка» продолжает серию материалов, посвященных Великой Победе.

Музыкальная семья

Сейчас Виктор Николаевич живет на самом краю города – на проспекте Авиаконструкторов. Рядом – лес, и летом музыкант часто ходит туда за грибами. Хотя вообще в последнее время редко покидает квартиру - только если выходит за продуктами в магазин. Зато с радостью встречает гостей – молодых музыкантов, историков, журналистов, которые часто навещают Виктора Николаевича. «Как какой юбилей – журналисты сразу ко мне», – добродушно смеется он.

Из всех музыкантов, которые исполняли Ленинградскую симфонию в блокадном Ленинграде, кларнетист Виктор Козлов был самым юным. Когда началась война, ему не было еще и двадцати. В Ленинград Виктор Козлов попал из Брянска. Семья Козловых была, можно сказать, музыкальной – в ней каждый играл на каком-либо инструменте.

Отец, заводской электромеханик, сам выучился играть на кларнете, умел обращаться и с виолончелью. Очень творческим человеком был отец Виктора Козлова – даже состоял в Союзе изобретателей, куда его приняли после того, как он усовершенствовал некоторые механизмы.

Отец и заразил любовью к музыке детей. Их в семье было семеро – четыре девочки и три мальчика. Дети играли на кларнете, скрипке, гитаре. Заниматься, конечно, иногда не хотелось, но папа заставлял. Иногда собирались все вместе в саду и музицировали – исполняли вальсы, популярные мелодии. Ритм задавала мама – отец научил ее играть на ударной установке.

После работы на заводе, по вечерам, отец играл в оркестре на кларнете. Это была официальная работа, за нее он получал деньги. Летом оркестр выступал в парке культуры и отдыха. Жители Брянска прогуливались там по вечерам, танцевали друг с другом... Зимой оркестр играл в местном ДК, часто музыканты выступали в антрактах между действиями спектакля. Отец научил играть на кларнете и сына Виктора, и его зачислили в оркестр. Вместе с отцом Виктор Козлов играл в оркестре и тоже получал зарплату.

Впрочем, денег все равно не хватало. Мама никогда не работала, растила детей. Поэтому вскоре двух братьев – кларнетиста Ивана и флейтиста Василия – отдали воспитанниками в полк связи. Там они играли в военном оркестре. Было мальчикам тогда 12-13 лет, но в полку с ними обращались строго, даже домой отпускали редко.

Когда братья выросли, то стали музыкантами. Иван играл в Москве в оркестре ОГПУ, выступал перед сотрудниками НКВД. Иван погиб на фронте, в боях на Курской дуге. Василию повезло больше - он прошел войну и позже работал в Одесском оперном театре, а дети у него тоже стали музыкантами.

Виктора в полк не отдали. Когда он закончил школу, то поступил в музыкальное училище – учиться играть на кларнете. Но учитель ему неважный попался. Отец-самоучка научил его гораздо большему, чем тот преподаватель. И родители сказали Виктору: «Ну, зачем тебе продолжать у него учиться? Надо ехать в Ленинград».

На дворе был 1937-й год, Виктору едва исполнилось 16 лет. В Ленинград как раз собирался брянский музыкант Павел. Родители и отпустили своего сына вместе с Павлом, который был на несколько лет старше Виктора. Ребята приехали в Ленинград, и Виктора приняли в музыкальное училище имени Мусоргского. Хотя в Брянске Виктор проучился всего полтора года, а музыкальной школы и вовсе не заканчивал, приняли его сразу же – потому как юный кларнетист всему обучился на практике, играя вместе с оркестром в парке и доме культуры.

Хотя Виктора Козлова в училище и приняли, жить ему все равно было негде – то ли у музыкального училища вообще не было общежития, то ли места там все были заняты... В общем, Виктор поехал вместе со другом Павлом в Сестрорецк, где и поступил в Образцовый оркестр штаба Ленинградского военного округа.

Оркестр летом выезжал в Сестрорецк, и каждый день музыканты выступали в парке. Некоторые военные оставались жить в сестрорецких казармах, другие приезжали каждый день из Ленинграда. Несмотря на то, что Виктору едва исполнилось 16 лет, его в полк зачислили не воспитанником, а сразу на срочную службу. «Большой уже!» – посчитал главный дирижер.

Виктор Козлов договорился, что его будут отпускать на учебу в училище. Но вот пришел сентябрь, полк переехал в Ленинград, началась серьезная служба. И Виктора – то отпустят, то не отпустят, то отпустят, то не отпустят. «Какая уж тут учеба!» – махнул он рукой. Занятия посещать перестал. Тем более что дел и в полку было невпроворот. Репетиции, строевая подготовка... Свободное время только вечером.

Так прошло три года, и пришло время демобилизовываться. А куда демобилизовываться Виктору? Не обратно же в Брянск ехать! И остался он на сверхсрочную службу в Образцовом полку. Жил в казармах на Садовой улице.

Эстрада в парке опустела...

Летом иногда Образцовый оркестр в Сестрорецк не выезжал, а оставался в Ленинграде и выступал в ЦПКиО имени Кирова. Так было и летом 41-го. Когда музыканты узнали о войне, то запаниковали. И даже не знали – давать сегодня концерт или нет. Все-таки поехали, но вечером 22 июня почти никого в ЦПКиО не было. Музыканты сыграли несколько маршей, а слушатели перед «раковиной» эстрады так и не появились. И в скором времени сцена в парке опустела.
Образцовый оркестр сначала хотели эвакуировать из города, но комендант велел оставить его на месте, поскольку некому было нести службу в городе. И всю войну Виктор Козлов прожил в Ленинграде. Во время войны музыканты иногда выступали в госпиталях, ездили в область выступать перед фронтовиками, но для широкой публики концертов в блокадном Ленинграде почти не проводилось.

Во время блокады музыканты Образцового оркестра даже ходили по улицам и проверяли подозрительных личностей - ведь в Ленинграде тогда были и дезертиры, и другие подозрительные личности. Часто ловили в толчее на Сенном, Мальцевском рынках офицеров, которые меняли хлеб, украденный из военных частей, на водку. А однажды Виктор Козлов увидел, что кто-то стреляет из окна ракетами, указывая вражеским самолетам, куда надо сбросить снаряд, чтобы разбомбить мост. Виктор взял дворника, поднялся с ней на последний этаж, распахнул дверь, а там старая бабушка сидит и стреляет ракетами. «Мне, – говорит, – кусок хлеба дали, я и стреляю».

Можно сказать, что во время блокады Виктор повезло больше, чем многим – у коменданта было подсобное хозяйство, а потому у музыкантов оркестра на столе была и картошка, и капуста, и даже свинина.

Симфония номер семь

Дмитрий Шостакович в это время закончил сочинять Седьмую симфонию. Он долго не хотел покидать Ленинград, но в конце концов его заставили эвакуироваться в Куйбышев, где Седьмая симфония и была исполнена впервые. Услышав об этом, в ленинградском Управлении культуры решено было обязательно исполнить эту симфонию и в блокадном Ленинграде, чтобы подбодрить ленинградцев.

В скором времени в городе приземлился вертолет с партитурой симфонии. Дирижер оркестра Радиокомитета Карл Элиасберг собирал музыкантов со всего города. Нужно было 80 человек, а у него в оркестре осталось всего 20. И тогда обратились к военным. Из Образцового оркестра выделили 17 духовиков, после чего начались репетиции.

Сначала они длились 15-20 минут. «Почему не играете?» – кричал Элиасберг на скрипача. «Не могу смычок держать», – отвечал тот. «А я могу держать палочку? Но ведь держу! И дирижирую!» – говорил Карл Элиасберг. А однажды один из музыкантов опоздал. «Вы почему опоздали?» – спросил дирижер. «Я хоронил свою мать», – сказал музыкант. «Чтобы это было в последний раз!» – ответил Элиасберг.

К концу июля музыканты закончили репетиции. Виктор Николаевич вспоминает, что, несмотря на то, что было лето (премьера симфонии в Ленинграде состоялась 9 августа 1942-го года), в зале Филармонии было очень холодно. Многие сидели в теплой одежде. Конечно, для блокадников этот концерт был грандиозным событием, билетов было не достать, некоторые даже пытались выменять их на хлеб. О дате проведения концерта не знали до последнего момента. Ее объявили по радио уже после того, как продали билеты. Немцы о премьере не знали, а до концерта все вражеские артиллерийские точки подавлялись массированным ударом. Симфонию исполняли в блокадном Ленинграде еще несколько раз, и Виктор Николаевич всякий раз участвовал в концерте.

После войны Виктор Николаевич поступил в консерваторию, а затем его приняли в Мариинский театр, где музыкант и проработал тридцать лет. Там он познакомился со многими знаменитыми дирижерами, звездами балета, а на досуге еще и снимался в кино. Очень уж приглянулась режиссерам его колоритная внешность, поэтому лицо Виктора Николаевича можно увидеть в 35 отечественных и зарубежных лентах. Главные роли Виктор Козлов, правда, не играл – только второстепенные. Больше всего понравилось ему играть слугу Распутина в фильме «Распутин», который недавно снимала в нашем городе одна голливудская компания. Виктор Козлов в фильме помогает пьяному Распутину выйти из ресторана и дойти до автомобиля. В тот момент, когда Распутин открывает дверцу автомобиля, ему становится совсем плохо, и содержимое желудка выливается наружу. И тут крупным планом показывают лицо Виктора Козлова, обрамленное седыми буклями. Глядя на Распутина, он брезгливо морщится...

Сейчас сниматься в кино Виктор Николаевич уже перестал, хотя его иногда и приглашают. Что совсем удивительно, на кларнете тоже не играет. «Кларнет у меня отобрали, потому и не играю, – говорить он. Сейчас мой инструмент находится в музее «А музы не молчали» – рекомендую посетить». В этот музей мы обязательно сходим, и читателям «Фонтанки» советуем – ведь нигде больше такого кларнета не увидишь.

Александра Балуева
Фонтанка.ру