ПоделитьсяВ Эрмитаже действует уникальная система хранения коллекций. Суть системы - работа хранителей до последнего вздоха. В буквальном смысле этого слова. Это создаёт массу проблем: ведь, если человек умирает в должности хранителя, значит, он не успевает сдать свои коллекции. Значит, на умершего хранителя можно списать любые пропажи. Не потому ли очень пожилые люди месяцами сидят дома, числясь при этом хранителями уникальных коллекций? Им регулярно привозят зарплату – только чтобы они не успели официально оформить передачу закреплённых за ними музейных ценностей.
Об этом поговаривали после объявления о краже их Эрмитажа. А не так давно наш корреспондент стал свидетелем интересного диалога между двумя сотрудниками музея:
- Слушай, - говорит сотрудник отдела истории русской культуры, которого мы называть не будем, дабы избежать возникновения у него проблем, - а ты не знаешь, у нас ... по отделам такое бывает, чтобы старушки сидели дома, как наша Косцова?
- Западный отдел, - отвечает приятная дама из другого отдела.
- А много там народу?
- Много. Восток...
- А кто там так сидит?
- Не знаю, просто мне говорили. На Западе, сидят по несколько лет...
- Слушай, я узнал, что Новосельская умерла.
- Давно уже.
- А долго она дома сидела?
- Год она точно сидела.
- Год? Какая у нас перспектива, ты чувствуешь?
- Я чувствую...
- Неужели нельзя ... поставить перед дирекцией вопрос: либо пусть они делают дело, если числятся, либо пусть они уходят.
- Ты задаешь такие наивные вопросы ...
Чтобы оценить диалог по достоинству, требуются маленькие уточнения. Упомянутая одним из собеседников Александра Семеновна Косцова была хранителем коллекции древнерусского искусства отдела истории русской культуры Эрмитажа. Того самого – скандально прославленного умершей год назад другой хранительницей Ларисой Завадской.
Александра Семёновна умерла в возрасте 85-ти лет и перед этим долго болела, а потому больше года на работе не появлялась. Такая же история упомянутой в этом разговоре хранительницы отдела истории западноевропейского искусства Ирины Новосельской, которая по состоянию здоровья последний год своей жизни не могла ходить на работу, но при этом оставалась хранителем уникальной коллекции французского рисунка. Обе женщины умерли, так и не передав полностью закреплённые за ними ценности другим хранителям.
Сегодня в зоне особого внимания именно отдел русской культуры Эрмитажа – благодаря пропаже 221 экспоната из коллекции Ларисы Завадской. Нам удалось получить короткое интервью у одного из сотрудников этого отдела, который просил не ссылаться на себя в публикации, потому как опасается неприятностей со стороны руководства музея:
- Нашему корреспонденту стало известно, будто хранитель коллекции древнерусского искусства вашего отдела Александра Косцова довольно долго не ходила на работу, но при этом числилась хранителем и исправно получала зарплату. Так ли это?
- Начиная с 2000-го года, - сказал наш собеседник, - Александра Семёновна на работе почти не появлялась. Она уже плохо себя чувствовала, а потому не могла далеко уходить из дома. Но при этом она оставалась материально ответственным лицом - за ней до последнего времени была закреплена коллекция древнерусского искусства. В положенные дни она получала зарплату - для этого наш общественный кассир расписывался за Косцову в ведомости и лично выдавал зарплату приезжавшим для этого её родственникам.
- И как к этому относилось ваше руководство?
- Я думаю, руководству это по каким-то причинам выгодно. Таких случаев в Эрмитаже – десятки...
И ещё одна справка. В этом году умерла хранитель отдела истории западноевропейского искусства Ирина Новосельская. На момент смерти ей было около 80-ти лет. Как следует из случайно услышанного нашим корреспондентом разговора, примерно год перед смертью она на работу не ходила, а, значит, понятия не имела, что происходит с её коллекцией.
Аналогичная история происходит сегодня с хранительницей отела истории западноевропейского искусства Ниной Юрьевной Бирюковой. Автор этих строк, узнав о том, что Нина Юрьевна не бывает на рабочем месте, провёл несложный эксперимент: позвонил по телефону отдела истории западноевропейского искусства и попросил к телефону Нину Юрьевну:
- Я думаю, вам нужно ей домой позвонить, - ответила женщина с приятным голосом.
- А она что больше не работает в Эрмитаже? – подчёркнуто удивлённо поинтересовался автор этих строк.
- Да нет, она, как бы так, скажем, работает, но единственно что – она уже давно не появляется здесь. У нее проблемы со спиной, она всё пытается приехать, но – увы. Не получается.
- Но она продолжает хранителем оставаться?
- Да, конечно...
Нина Юрьевна Бирюкова – хранитель ковров и шпалер в основном, французского, бельгийского и голландского производства 16-19 веков. Это те самые ковры, которыми наши предки увешивали стены замков – обоев тогда не было. Ковры делали вручную по индивидуальным заказам для очень богатых, известных людей того времени. Кроме несомненной художественной ценности, ковры эти имеют огромную историческую ценность как элементы интерьера великих предков.
Мы искренне желаем Нине Юрьевне поправиться и прожить как можно дольше, но ситуация, когда хранитель «всё пытается приехать на работу, но, увы, не получается», нам представляется неприемлемой. Здравый смысл подсказывает, что такого не должно быть вообще нигде – даже в ларьке, где продают колготки или свежую прессу. А в Эрмитаже...
Впрочем, могут быть разные взгляды на одно и то же. Хозяин ларька, наверняка, заинтересован как можно быстрее продать побольше пар колготок, поэтому он уволит продавщицу после первых же двух дней прогула.
Может быть, такая система виртуальных хранителей удобна для руководства Эрмитажа? Пока хранители лечат свои болезни, с коллекциями может происходить всё, что угодно. Например, кое-какие экспонаты могут выноситься и сдаваться в антикварные магазины.
И, что замечательно: пропажа может никогда не обнаружиться! Ведь новый хранитель не может знать, в каком виде коллекция досталась умершему предшественнику. А, если умерший и принимал когда-то, много лет назад, свою коллекцию по описи, то он всё равно умер, а потому постоять за себя не может. На него легко спишут все пропажи, хотя этот человек мог за всю жизнь не украсть ни одной копейки.
ГЕРМАН ПЕТРОВ
P.S. Ещё полторы недели назад мы направили директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому официальное письмо с просьбой о комментарии, но ответа, к сожалению, не получили. Будем надеяться, что руководство музея всё же отреагирует на эту статью позже.
Полный вариант этого текста читайте в газете «Ваш тайный советник» от 4 декабря 2006 года.
