Хотите верьте, хотите нет, но вся страна станет одной большой ковровой фабрикой. Будем ткать ковры. И этим жить. И жить неплохо. Не верите? Правильно. А вот начальство всерьез верит, что вместе со страной проживет на доходы от нефти. Скажете: нефть – нужное всем сырье, а ковры – так, пустячок. Никакого сходства. Ошибаетесь. Сходство - огромное.
Впрочем, о коврах – позже. Сначала о нефти. Говорят, что нас буквально губит сырьевая направленность нашей экономики. Вообще-то, так говорилось всегда, но особенно часто это нынче повторяет наш президент. Хотя и не объясняет, как именно эта самая сырьевая направленность нас губит.
Ведь можно задать два вопроса.
Первый. Если и в самом деле губит, то почему все начальственные планы вращаются именно вокруг нефти? На доходы от нее собираются и жить, и пенсии увеличивать, и сверх того еще устраивать всю эту модернизацию с полным комплектом ее синонимов и составных частей.
И второй. Почему сырьевая направленность не губит отдельно взятые другие страны? Включая даже высокоразвитые и довольно большие. Вроде Австралии, которая поставляет на мировой рынок именно сырье и прочий простой продукт: уголь, железную руду, золото, мясо, шерсть, алюминий.
На самом деле, производить и продавать сырье – это такое же нормальное занятие, как и всякое другое. Если, конечно, сырье в недрах не последнее, но об этом надо думать отдельно. А в остальном сырьевые производства могут быть по-дикарски отсталыми, а могут быть оснащены новейшей техникой. Могут быть хищническими и отравляющими все вокруг, а могут быть и вполне экологически продвинутыми. Точно как и любые прочие.
Между прочим, именно сырьевая направленность сослужила стране кое-какую службу в этот кризис. Скажем, главные производители автомобилей нынче не знают, куда их сбыть. А вот на нефть мировой спрос упал далеко не радикально. И Россия произвела ее за январь – сентябрь даже чуть больше, чем год назад.
А теперь – о маленькой хитрости, которую вы, видимо, уже и так разгадали. Подлинная ставка наших властей делалась и делается вовсе не на производство сырья. Она – на продажу за рубеж отдельно взятых особых его разновидностей, а именно – нефти и газа. Притом на продажу по спекулятивным ценам. Вот если бы ставка делалась на какое-нибудь другое сырье, на уголь, например, вокруг которого нет глобальных спекуляций, то у нас и точно была бы сырьевая направленность экономики. А так ее направленность - просто спекулятивная. Или, если вспомнить наши домашние традиции – коврово-хрустальная.
В конце советской власти, кто помнит, денег в обиходе было больше, чем товаров. Люди скупали все подряд, но с особой силой – ковры и тяжеловесные стеклянные предметы, выдаваемые за хрусталь. И казенные цены, и цены черного рынка на то и другое росли куда быстрее, чем, скажем, на сгущенное молоко или даже на импортные сапожки. Выражаясь современным языком, на рынках ковров и хрусталя надулись пузыри.
Инфляция никогда не бывает равномерной, такой, чтобы все цены росли одинаково. Резкий взлет дороговизны на отдельно взятом участке – это и есть финансовый пузырь. Несколько десятков лет подряд американские и прочие финансовые власти накачивали мировую экономику избыточными деньгами, следя лишь за тем, чтобы цены на еду, одежду и простейшие услуги росли медленно. Потому что за дороговизну товаров первой необходимости с них строго спросили бы. А за скачки цен на нефть не спрашивали.
Пузыри надувались не только на рынках нефти. Например, в Японии к концу 80-х надулся сверхмощный пузырь на рынке недвижимости. Тогда с гордостью (чуть позже признанной идиотской) говорили, что, мол, земля под местным императорским парком стоит дороже, чем весь штат Калифорния.
Особенность всякого пузыря – когда-нибудь лопнуть. Лопнул и пузырь японской недвижимости, после чего Япония десять лет расхлебывала последствия, а ее экономика все 90-е годы топталась на месте.
В 2008-м лопнул мировой нефтяной пузырь, и начался мировой спад. Спасаясь от него, власти западных стран не придумали ничего другого, кроме как продолжать накачивать свои экономики деньгами, только втрое быстрее, чем до сих пор. И сейчас спорят друг с дружкой об «exit strategy» - как бы спастись от последствий собственной антикризисной терапии. Продолжать печатать деньги, так доллар, а за ним, возможно, и другие валюты, просто рухнут. А перестать печатать – как бы еще разок не рухнули экономики.
Ну, а пока этот исторический выбор не сделан, свежеизготовленные избыточные деньги снова стали надуваться в пузыри – на золотом, нефтяном и нескольких других глобальных рынках. Восьмидесятидолларовая нефть, приводящая в такой экстаз наше начальство – это прямой результат той самой западной финансовой растерянности, которая обернется либо ускоренным взрывом этого пузыря, либо ускоренным обесцениванием вырученных на нем денег.
Никому заранее не известно, сколько нефтедолларов успеют выручить до тех пор, пока пузырь не сдуется опять. Чем черт не шутит, может, и много. Но эти нефтедоллары не поднимут российскую экономику, как выручка от ковров не подняла в свое время экономику советскую. Потому что деньги, полученные азартной игрой, делятся и тратятся совсем не по той логике, как деньги, заработанные упорным трудом.
За время нефтяного бума наши власти сначала усвоили сами, а потом и привили стране психологию азартного игрока. А азартный игрок – плохой менеджер в качестве начальника и плохой работник в качестве подчиненного. Он не полагается ни на свои умения, ни на собственный труд. Он просто ждет везения – хоть в картах, хоть в рулетку, хоть на рынке нефтяных фьючерсов.
Чтобы выбирать между сырьевой и несырьевой направленностью экономики, нужно до этого сначала дорасти, нужно сначала отказаться от ее нынешней пузырно-азартной направленности. А поскольку у наших властей ни на что такое не хватит воли, это произойдет тогда, когда судьбу нефтяных и прочих пузырей решат в других местах.
Сергей Шелин
