Тома де Томон в Эрмитаже: Воспоминания о Золотом веке

В Эрмитаже открылась выставка произведений Тома де Томона, приуроченная к 250-летию великого архитектора. Небольшое опоздание – юбилей создателя стрелки Васильевского острова прошел год назад – компенсируется профессионализмом осмысления темы и масштабностью экспозиции.

С творчеством Жана-Франсуа Тома де Томона знаком любой человек, когда-либо державший в руках 50-рублевую банкноту, на которой в не слишком удачном ракурсе изображены Биржа и Ростральные колонны. Трудно представить Петербург без этого ансамбля. При всем при том про его автора мало что можно сказать с уверенностью. Да, ключевая фигура русского ампира, великолепный рисовальщик и придворный архитектор. Но далеко не все любители искусств с ходу назовут более трех-четырех его проектов, а у специалистов отношение к «заезжему французу» весьма неоднозначно.

Как и в случаях с большинством классиков отечественной архитектуры, биография Тома де Томона известна лишь в общих чертах. Например, год рождения, 1760-й, точно установлен сравнительно недавно. То есть 250-летие всемирно известного зодчего чудесным образом совпало с Годом Франции в России. В связи с чем, логично было бы устроить большую экспозицию, объединив фонды разных музеев. Увы, этого не произошло, хотя осенью можно было видеть отдельные произведения Тома де Томона одновременно на двух выставках. На монографической в Музее истории Петербурга, где главным сюжетом стала именно Биржа, и кое-что на выставке «Галльский дух на берегах Невы» в Академии художеств.

Эрмитажное собрание наиболее значительно. Сразу после смерти архитектора в 1813 году вдова, Клер де Томон, передала архив супруга императору Александру I. В Двенадцатиколонном зале представлено более ста листов с проектами, рисунками и гравюрами, некоторые из которых перед публикой впервые. Несмотря на отсутствие материалов к таким важным постройкам, как мавзолей в Павловске и дом Лаваль, у посетителей есть возможность в полной мере представить диапазон деятельности Тома де Томона, начиная с допетербургского периода, когда псевдодворянской приставки «де» не было и в помине.

Заканчивая обучение в парижской Академии изящных искусств, Жан-Франсуа Тома мечтал о пенсионерской поездке в Италию. Не получив золотой медали, он самостоятельно отправился в Рим. Величие увиденного воочию античного наследия определило всю дальнейшую его судьбу (сценарий распространенный: в ХХ веке подобный катарсис пережил выдающийся американский архитектор Луис Кан, будучи уже в солидном возрасте). На основании впечатлений от поездки были созданы пять альбомов, составивших первоначальное портфолио, жизненно необходимое молодому человеку с амбициями. Три их них попали в Эрмитаж. Это типичные для своей эпохи рисунки с модным набором элементов: древние статуи, памятники, стаффажные фигуры населяют идиллический пейзаж. Позже Тома де Томон использует их для офортов, которые с успехом будут продаваться в Санкт-Петербурге.

Графическое мастерство мало кому ведомого француза первым оценил герцог Эстерхази. Для его имения в городе Эйзенштадт, где, кстати, тогда же служил Йозеф Гайдн, Тома спроектировал ряд парковых павильонов, оставшихся нереализованными. Сама по себе архитектура здесь еще не вполне гармонизирована, более любопытна смелая планировка; главное же – способ подачи: постройка презентована посреди романтической природы, освобожденной от присутствия людей. Этот прием далее будет развиваться и усиливаться, что позволяет считать Тома де Томона одним из посредников между Просвещением и романтизмом. Показательна акварель «Кенотаф у лесного озера», на десятилетия предвосхитившая эстетику Арнольда Беклина.

В 1799 году сын мещанина дерзко переписывает свою фамилию на дворянский манер и под видом почтенного аристократа, бежавшего от Французской революции, оказывается в России. Удивительное обстоятельство, поскольку при Павле I въезд иностранцев в страну был строго ограничен. Еще удивительней, что вскоре Тома де Томон допущен к участию в конкурсе на проект Казанского собора, главного храма столицы. Сложно представить, что переусложненной фамилии и качественных рисунков оказалось достаточно для столь ответственного задания.

Практическая деятельность Тома де Томона началась в 1802 году, когда Александр I причисляет его к ведомству Кабинета двора. За десять лет он создает самые прославленные свои произведения. Проект Императорского театра оперы и балета (представленный на выставке в нескольких вариантах) стал образцом для других подобных зданий, прежде всего, для Большого театра в Москве. Здание, построенное по этому проекту в Петербурге, считалось прекраснейшим театром Европы, но, к сожалению, уступило место уродливой Консерватории. Не дошли до наших дней интерьеры Зимнего дворца, погибшие в пожаре 1837 года, и Сальный буян, снесенный в 1914 году вопреки негодованию общественности. Перестроен до неузнаваемости госпиталь в Одессе; остается любоваться его проектами: протяженное монументальное сооружение омывается бурными волнами на фоне драматического неба. Аналогично изображена и стрелка Васильевского острова, правда, в Эрмитаже хранится лишь малая часть обширной документации, касающейся главного произведения Тома де Томона. Зато широко представлен другой аспект его градостроительной деятельности – типовые дома для чиновников и купцов. Двух-трехэтажными особнячками предполагалось застраивать провинциальные города. Эта же идея разрабатывалась Андреяном Захаровым, а впоследствии нашла отражение в послевоенных сталинских микрорайонах.

Графика Тома де Томона – настоящее удовольствие для глаз. Тончайшие градации света и тени, скрупулезная деталировка, эмоциональная насыщенность свидетельствуют о незаурядном таланте. Можно долго спорить с теми, кто считает его компилятором и аппроприатором. Эпитет «гениальный» нечасто применяется к Тома де Томону как личности, хотя достоинства ансамбля стрелки или мавзолея «Супругу-благодетелю» очевидны. Если угодно, имело место быть гениальное стечение обстоятельств, редчайшая встреча во времени и пространстве выдающегося художника и просвещенного заказчика. Что, собственно, и является главнейшим условием рождения великой архитектуры, однако – не ее дальнейшей жизнеспособности.

Как известно, пластические ценности русским сознанием плохо усваиваются. В честь зодчих почти не называют улиц, не устанавливают мемориальные доски, их биографии покрыты мраком. Бесконечно печально исчезновение множества шедевров. Остается бумага. Проектная графика, эскизы, книги. Замечательно, что к нынешней выставке издан великолепный каталог, подготовленный Валерием Шевченко, ведущим научным сотрудником сектора рисунков эрмитажного отдела западноевропейского изобразительного искусства. Превосходно отпечатанный, содержащий научные статьи и перевод томоновского трактата «О живописи», он – достойный памятник Тома де Томону, даже место погребения которого забыто.

Илья Архипенко
«Фонтанка.ру»

Фото: hermitagemuseum.org.

О других любопытных петербургских экспозициях читайте в рубрике «Выставки»