Доказать в дни Олимпиады, что советский спорт не изжил себя, пытались в Барселоне мужчины из ГДР, Болгарии, ПНР, СССР, в том числе журналист "Фонтанки". Их оппонентами стали жулики союзных в прошлом республик. Напиаренная на русской мафии испанская полиция равноудалилась. В газете "Правда" эту историю завернули бы в передовицу - "Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена".
Честное слово, так получилось. Вроде начали они.
Византия
У ветеранов спорта с активной жизненной позицией каждое лето существует традиция - устраивать физкульт-фестивали. Медаленосцы времен развитого социализма с человеческим лицом собираются на импортном песке и, как археологи, пытаются воссоединить осколки своего былого имперского могущества. Также могли бы проводить каникулы легионеры после римского раскола и падения Византии.
Фауст
Кто с мячом, кто внутри импровизированных канатов, кто в кимоно, но по пояс в воде. Одни приезжают за чужой счет, другие - выбившиеся в миллионеры - не жалеют на банкет. Тусовки вызывают неподдельный резонанс у местной молодежи.
Машина времени. На неделю бывшие мастера спорта ныряют в Средиземноморье, как в прошлое. Чуть стыдясь того, что они не попали когда-то на Олимпиаду. Смотреть в такой компании состязания по TV в Лондоне - посильнее, чем слушать Фауста в опере.
Расположившись, ветераны вспоминали: “А помните в Кавголово,... а в Цахкадзоре, а под Софией".
- Елки-моталки, да я тебе проиграл случайно!
Гауди
Подвела нас образованность. Ведь коммунисты силой заставляли спортсменов заканчивать вузы. Паша скупил в Доме книги все путеводители по Каталонии. Вопрос "зачем" не вставал. Так нас учили во времена руссо-туристо. Но этого оказалось мало.
Мастера спорта Паша и Гриша еще их начали и читать. Причем вслух, так как у Паши еще и хрюкнули очки типа цейс путем нажатия на них ступней когда-то классного югославского легкоатлета, а ныне плейбоя с яхтой в миллиона так три долларов.
Поэтому декламировал Гриша, когда-то чемпионствующий в военном пятиборье.
Все началось внезапно, когда текст дошел до Барселоны.
Автор, что описывал город, был уверен: кто увлекается архитектурой, обязан побывать в Барселоне. Сами понимаете: то да се, Гауди, Колумбу памятник. Это вам не хамон.
Эйфель
Наши совместные познания об архитектуре были скромны. Тем не менее мы готовы были отличить статую Свободы от Петропавловской крепости.
- Между прочим, Троицкий мост тоже инженер Эйфель начертил, - заявил Паша, родившийся в Свердловске.
- Я всегда знал, что при ударе правой ты левую руку опускаешь, но чтобы вот так - неожиданно, через локоть и по кончику челюсти... - произнес на это болгарин, прекрасно говорящий по-нашему и человек, способный в воротах водного пола проторчать с 15 секунд по пояс.
Логику того, как мы рванули в Барселону, восстановить нереально. Помню только, как во время быстрых сборов нам вдогонку кричали: "Колизею физкульт-ура!"
Троя
Толпа архитекторов состояла из четырех советских, болгарина, пары немцев из ГДР и вечно ироничного поляка. Последнего я помню еще по соревнованиям в Мюнхене, где он попался тренеру под ногу во время курения в душе. Одного германца - моего старого приятеля - звали Тибр. Он всегда всматривался в соотечественников и, если замечал зауженные джинсы, плевался: "И это нация солдат!" Копье в свое время он метал похлеще, чем Брэд Питт в "Трое".
Шато
Все это уместилось в негромоздкий прокатный седан, выпущенный для местных домохозяек. Внизу багажника было выведено Leon, что в нашей транскрипции звучало как "львы". Тевтонские насмешки над чуть завышенной самооценкой мы парировали блистательно: мол, самое любимое их животное, разумеется, тигр. Юмор способен перевоплощаться.
Мы опровергли вековое утверждение, гласящее, что в лифт более шести человек запихиваться огнеопасно.
По дороге глазели на запущенные замки в горах. Один из нас вспомнил, что "шато" на французском - это и есть замок.
- А шаверма, очевидно, это монастырь, - не поверил сложенный на заднем сиденье втрое болгарин.
Доехали мигом, не считая сдавания задним ходом по четырехполосным трассам с односторонним движением, куда залетали по провинциальности. Славян спасали немцы, единственные понимавшие, как оплачивать платные дороги перед автошлагбаумами.
Семейство
В Барселоне поездили под "кирпичи". Эти тореро так устроили архитектурную мекку, что половина улиц у них односторонняя. Пару раз полицейские удивленно грозили указательным пальцем. Первым делом добрались до собора св. семейства, который вечно строится.
Сели, выпили кофе, оценили.
- Прикольно, - заметил ручной мяч.
- Мощно, - сказал Паша и добавил: - Тебе 52, а все прикольно.
- Все? - хором спросили остальные.
С шуточками мы добрались до чуда второго и на 5 августа 2012 года для нас последнего.
Плинтус
Чудо стояло на проспекте шире, чем Большой на Васильевском. Дом был без углов. Покат, одним словом.
- В квартирах плинтусов быть не должно, - вздохнул трехкратный призер Минска на 200 метров с барьерами. Ему не ответили, переглянувшись.
Немцы держались дольше всех, но потом нашли пиццерию с кровяными сосисками, пивом, поющим Ленноном и арабом-официантом.
- А ночная Барселона? - предложил Паша.
- Я не для того достиг вершины пищевой цепочки, чтобы отвлекаться на ерунду, - похвастался Гриша. Это был шанс.
Но наше стремление к нездоровому интиму криминальную субкультуру и подвело.
Тени
Первым делом мы вышли на ресторан, где давали фламенко. До представления оставался час. Променад начался с пешеходной, шириной с Невский. Все мужчины в лоховских шортах, дамы на высоком каблуке.
Тут же мы наткнулись на компанию крутящих колпаки. Журналист "Фонтанки", Паша и поляк встали. Это завораживало. Будто оказались в 1990 году в Ленинграде, на Некрасовском рынке. Еще бы стакан вина на жаре, и показались бы тени "Бандитского Петербурга" - Кумарина и Малышева.
Вот мы и спародировали мультик "Ловцы привидений".
Зевака
Сбитые мужчины окружили нижнего. Этот вместо колпаков крутил тремя коробочками. Разумеется, декламировал по-испански. Логопедов среди нас не было, но я бы взялся за подстрочник: кто глазки пучит - ничего не получит, вот туз, а вот ваш картуз. Примерно на фразе: "Купите газету "Труд", там скажут, где деньги растут, я вынул айфон и попытался создать сюжетик для "Фонтанка.TV" на тему "утраченные навыки" или "забытые мелодии".
- No foto, - тут же проявил себя парень из шайки, до этого замаскированный под зеваку.
- Problem? - ошеломил я его знанием. А может, сыграло и милицейское прошлое.
Белла
И зря. Он это воспринял как угрозу, а порядочный жулик не может уступать прохожей роже. Перейдя на диалект русского, он попер, как на кассу: "Ты проблем хочешь?" Ему бы по виду хорошо было носить прозвище Рашпиль.
- Это интересно, - нарисовался тут же Паша, поднимая левую руку к скуле и делая вид, что у него в щеке зачесалось.
Поляк увидел, как мы тут же оказались в окружении сколоченного жаждой чистогана коллектива, названного народом группировкой, и шепнул: “Я затылок и спина”. Чем удивил меня, ведь слово "затылок" трудно для иностранца.
Дальше начались банальные фразы: "руки убери!", "мы вас по-братски просим". Но все понимали историческим чутьем многое: драки мы не хотим, а барселоновско-российская братва очень не хочет. У них же нажива не терпит суеты.
Подошла красивая девушка типа лезгинка и на чистой русской мове по-людски попросила: "Прошу вас, не мешайте". С ее профилем хорошо бы сниматься в экранизации лермонтовской Беллы. Черкеска подкупила, и мы медленно, не теряя достоинства, отошли. Напрасно вдогонку нам они прокричали нелестные слова.
Фламенко
Мы делали вид, что настроение нам они не испортили. Остальные стояли в десяти шагах и спросили, все ли в порядке. Болгарин крутил возле киоска вазой в метр высотой. Приценивавшись для того, чтобы прицелиться.
Фламенко было настоящим. Маленький сводчатый зал с дешевым вином. Это вам не "во поле березынька стояла" в интуристовской ресторации на Владимирском проспекте. Низкорослые сорокалетние мужчины на ободранных табуретках не пели, а говорили скрипучими голосами. Били в ладоши, а молодой, высокий, как удочка, испанец крутился так, что его руки поверх головы сливались в один круг.
- Вистибюлярчик, однако.
- Ему бы килограмм сорок, да с такой резкостью.
Так цокали языком профессионалы.
- Они нас стыдят, - сказал Паша во время оваций.
- По-моему, они про жену мою что-то сказали? - нехорошо задумался Гриша.
Так искусство пробудило древнее зло.
Мир
Немцы вздернулись, как по тревоге. Они, оказывается, поляну высмотрели всю. По данным "вермахта", на бульваре работало две бригады по шесть человек. Старшим у них грузин лет сорока пяти, по замазкам - бывший вольник. План они наметили. А мы дали ему условное наименование "О спорт, ты мир".
Схема была чуть сложнее той, что озвучил Лелик у ресторана "Плакучая ива": я, как человек, похожий на волейболиста, вновь подхожу к ним и начинаю в наглую снимать игру. Рискую лишь тысячью долларами при ударе ногой об айфон.
После того, как они швыряются, рядом подвернувшийся Паша пробивает двойку в первого попавшегося игрока, и мы бежим по бульвару. За нами - погоня, а мы так красиво скачем, высоко поднимая колени. Когда мы отбегаем на метров так полста, на оставшихся с тыла нападают поляк, болгарин и немец. Второй немец, он же Тибр, возглавляет засаду из двух россиян, которые неожиданно встречают тех, кто из второй толпы наперсточников может броситься на подмогу первым.
Я же с Пашей должен резко затормозить, и Паша встречает уже по корпусу догоняющих. Я, если что, работаю ногой и оттаскиваю тяжело раненных, чтобы не мешали культурно фланировать отдыхающим. Для чего мной за 9,95 евро были куплены парусиновые тапки - ввиду того, что шлепанцы на таких условиях могут слететь.
Не Фермопилы, конечно, но так то и было бы. Правда, в расчеты вкралась ошибочка.
Поддых
Согласно инструкции, я с полной уверенностью в свободу видеосъемки начал фиксировать противоправные действия на оккупированной барселонской территории. Мгновенные попытки выхватить айфон сорвала правая рука, поднявшая мобилу на высоту 2,55 метра. Это выглядело олимпийским символом. Удар в поддых несколько принизил пафос.
Какое забытое ощущение легкости. Я перешел на тот язык, что понятен даже в самых глубинах лондонского дна. Вы удивитесь, но за несколько секунд, как кулак Павла Олеговича воткнулся нарушителю конвенции в нос, братва с изяществом заговорила на том же наречии.
Мне кажется, испанцы чуть расступились. Тот, который Рашпиль, присел, упав телом вперед. Нижний колпачник шагнул назад с явно закружившимся мозгом.
Мы бы побежали, если бы меня не обхватила сзади персона, явно знакомая с правилами греко-римской борьбы. А у меня еще и гаджет дорогущий. Я успел придумать, как мне падать, но клещи ослабли, так как его печень познакомилась с боковым Паши. И началось, как в Одессе: "Ша, уже никто никуда не бежит".
Мороженое
Ввиду новых вводных, Тибр находился вплотную, а не в засаде. На него бежал крепкий молодец, лучше измеряемый в пудах, чем в кило. Далеко из-за спины Тибра его ладонь дугой встретила голову, как пойманное копье. Голова ушла назад, тело, поддавшись кинетической энергии, рвалось согласно заданному ранее вектору. В результате несогласованность шлепнулась на асфальт.
Тот наш, которому без барьеров и архитектура Барселоны не мила, увлек противника в самую гущу столиков, за которыми люд отпивал сладкую сангрию. Нам он зачем-то крикнул: "Острожно, дети!" В свои 49 его ноги ни разу не коснулись бутылок. Смотреть было приятно, особенно на его преследователей. Промежуток между первыми же столиками и стал их позором. Все как в дешевом водевиле - бой стекла, мороженое на шортах.
Короче, завяз. Остальное видели другие. Как-то моментально все стихло. Будто патроны кончились. Белла милосердно промакивала носовым платком своего коллегу.
- Уходим, - нарисовался Паша, с наслаждением посасывая костяшку правой кисти.
Гвардия
Не сказать, чтоб уходили с фанфарами. Взгляды женщин и девиц были настороженны. Чуть ли не сразу, при переходе пересекающей бульвар улицы, наткнулись на полицейскую машину. На ней было начертано то, что должно было обозначить гвардию. За рулем сидел улыбающийся сержант. Он игриво погрозил нам пальчиком.
- Ола, - поприветствовал я его.
- Пасаремос, - показал окровавленный кулак Паша.
Гвардия умирает, но не сдается, не Колумб сказал?
Я вспомнил слова губернатора Ленобласти Александра Дрозденко, сказанные им в интервью 47News. Он нехорошо отозвался о ЖКХ в Барселоне. Наверное, он тоже гулял по этому бульвару, где в конце справа - шикарный секс-шоп и рядом стоящие девушки-шоппинги.
- Облико морале, - дружно кивнули мы.
Пахмутова
Обратно в легковушку залезали с огоньком, но поскрипывая. Мы ведь, если честно, тоже пропустили в свои ворота. На перекрестке поравнялись с шикарным кабриолетом.
Болгарин начал, а советские подхватили: "Судьи будут к нам строги, Но в конце концов, поверьте..."
Эту строчку, подзабыв, мы прогундосили и крякнули: "Скажут: "Молодцы - черти!"
- Я вас умоляю: один вечер - одна коррида, - взмолился Тибр.
Знатоки
Пока ехали, мне на телефон позвонил товарищ. В Питере он слывет за архитектурного знатока. Все за небесную линию борется.
- Как Барселона?
Я переспросил у друзей по салону.
- Мощный город, - ответил за меня Паша.
- Какое точное название вы нашли. Надо запомнить, - порадовался искусствовед.
Евгений Вышенков, мастер советского спорта, специально для “Фонтанки.ру”
