Поделиться"В Казани мы открыли большую выставку. Один из залов состоял из скульптур, посвященных олимпийским играм. Они все молодые, они все с гениталиями. В Татарстане организовать это было несложно, а в Петербурге – не получилось бы. Экспозиция была бы воспринята, как пропаганда гомосексуализма". С таким заявлением выступил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский на Петербургском международном юридическом форуме, рассуждая о кощунстве в искусстве и его наказании.
"В Казани мы открыли большую выставку. Один из залов состоял из скульптур, посвященных Олимпийским играм. Они все молодые, они все с гениталиями. В Татарстане организовать это было несложно, а в Петербурге – не получилось бы. Экспозиция была бы воспринята как пропаганда гомосексуализма". С таким заявлением выступил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский на Петербургском международном юридическом форуме, рассуждая о кощунстве в искусстве и его наказании.
Разговор, прошедший 16 мая в здании Главного штаба, Пиотровский задумал после декабрьского скандала с выставкой братьев Чепменов в Эрмитаже.Тогда в прокуратуру, напомним, пожаловались 117 петербуржцев, усмотревших в ней экстремизм. «Мы предпочли взять в качестве темы именно “кощунство”, а не, например, “оскорбление чувств верующих”. Хотя отлично знаем, что в России обсуждается подобный закон. Кощунство – это остро», – пояснил «Фонтанке» глава музея.
В ходе диалога, вышедшего далеко за юридическую плоскость, православная церковь призвала создать экспертные группы с участием религиоведов, чтобы предварительно оценивать все открывающиеся экспозиции. В ответ представители музея предложили принять закон о защите прав культуры. «Главным кощунником в искусстве можно назвать Льва Толстого и живописцев эпохи Возрождения», – аргументировали они.
Кощунство или искусство?
Кощунство – слово, пришедшее к нам из древнерусского языка. «Хитрость» и «насмешка» – так понимали его наши предки. В последний раз в качестве полноправного юридического термина оно встречалось в Уложении о наказаниях 1885 года, впрочем, в XXI веке позабытая лексема вновь набирает популярность. Именно «кощунницами» назвал политический бомбардировщик канала «Россия» Аркадий Мамонтов участниц группы Pussy Riot. И именно за оскорбление религиозных чувств верующих (считай, кощунство) предлагают депутаты штрафовать граждан России на 300 тысяч рублей или сажать в тюрьму на 3 года.
«Легального определения кощунства в законодательстве нет, что не мешает некоторым государствам наказывать за это. Предельная мера – смертная казнь. В Египте богохульников бьют плетью», – отметила начальник юридического отдела Эрмитажа Марина Цыгулева.
«Любое искусство – это кощунство, оскорбление Господа. Любой момент, когда ты сотворяешь что-то новое, – серьезный вызов небесам, – продолжил рассуждения экс-министр культуры, представитель президента России по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой. – Не важно, о ком мы говорим – о бессмысленных девчонках, танцующих в храме, или о тех, кто сочиняет произведения, относящиеся к высокой культуре».
«Толстовские вещи – разве не богохульство, разве не обращение к другому Богу? А живопись Джотто? Когда начали писать первые мастера Возрождения, они же от канона отходили», – вопрошал Швыдкой. Цепочку риторических вопросов продолжил Михаил Пиотровский: «Является ли кощунством установка памятника Сталину в Якутске? Имеет искусство право на автономию или нет?»
Нужно ли за это наказывать
Итак, состав преступления не определен. Нужно ли в таком случае наказывать за кощунство, особенно с помощью специализированных законов? Как полагают участники форума, нет. Тем более что при желании к кощунникам успешно можно применить уже существующие уголовные и административные составы – вроде экстремизма. «Запреты в этой сфере бессмысленны. Ответ должен быть не юридическим, а искусствоведческим, – высказал точку зрения замминистра культуры Григорий Ивлиев. – Когда искусствоведы мне разъясняют смысл произведения, я начинаю относиться к нему гораздо терпимее».
Руководство Эрмитажа и вообще предложило произвести рокировку, пересмотрев вопрос о том, кого надо защищать, а кого наказывать. «Еще академик Лихачев ввел такое понятие, как “права культуры”. Я давно говорю о том, что их нужно поддержать в России, быть может, даже на законодательном уровне», – поделился в разговоре с «Фонтанкой» Михаил Пиотровский.
Что скажет церковь
А вот представители религиозных конфессий, основную часть беседы прогрустившие в некотором удалении от остальных спикеров, конечно, имели особую точку зрения. Выступление зампредседателя Духовного управления мусульман Европейской части России Фарида Асадуллина, скорее, напоминало предупреждение. «В исламское сознание изначально вложена одна парадигма: преступившему закон в отношении тебя предложить такой же ответ. Но не больший. Пропорциональный. Обратное поведение считается потворством беззаконию», – подчеркнул спикер.
«Церковь не налагает запретов. Мы пытаемся вложить в людей понимание о том, что хорошо, а что плохо. Если ты пойдешь по пути Бога, ты обречен на блаженство, а если пойдешь по другому пути, то можешь покончить самоубийством», – менее определенно высказался зампредседателя синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московского Патриархата Роман Богдасаров.
«Почему православная церковь меня мучает?»
Эта-то неопределенность и вызвала народный протест. А может быть, он уже давно зрел в зале. С первых рядов по очереди начали вставать женщины – обычные и не очень горожанки в аккуратных блузках и брючных костюмах: вставать и говорить о наболевшем.
«Я не понимаю, почему мы защищаем чувства верующих, но не защищаем чувства неверующих? Это неравноправие. Я не понимаю, почему православная церковь, общественная организация, меня мучает? Кто вам дал право?» – отметила профессор СПбГУ Людмила Галенская. «Религия, вера вам не принадлежит. Каждый человек имеет право общаться и говорить, что он хочет. Нельзя рубить кресты, но нельзя и проводить молебен в Эрмитаже и целовать иконы в Русском музее, – добавила телеведущая Ника Стрижак, отметив, что сама считает себя человеком верующим. – Когда я ругаю чиновников, я ругаю еще чуть-чуть и государство, но в основном конкретных людей. Почему же, когда я ругаю священников, вы воспринимаете это как покушение на Бога?»
«Право – не единственный регулятор общественной жизни. Это большой грубый топор, которым нужно пользоваться очень редко. Вы сначала обсуждаете вопросы этики, нравственности, а потом пытаетесь урегулировать их правовыми механизмами. Почему вы так часто бежите за помощью к государству?» – иронизировала доцент кафедры уголовного права СПбГУ Наталья Шатихина.
Последующий и предварительный контроль
К ответам духовенства прислушивались мало, потонув в собственном публицистическом пафосе. А зря. Помимо фраз вроде «мы не бежим за помощью, а высказываем мнение о каких-то явлениях» прозвучала свежая идея. Ввести экспертные советы из религиоведов, социологов и искусствоведов для оценки готовящихся выставок.
«Нужны превентивные меры. Если экспертиза проведена, и возникнут какие-то проблемы, вопросы будут не к музею, а к экспертам», – отметил референт отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского Патриархата Дмитрий Давыдов. «Советы дадут взвешенные решения», – высказал уверенность Роман Богдасаров.
На этом участники дискуссии разошлись – кончилось время. Сенатор Константин Добрынин позже в своем твиттере охарактеризовал произошедее кратко: «драка».
Федор Тетерников, «Фонтанка.ру»
