ПоделитьсяВ минувшую субботу центральные газеты ФРГ вышли с портретом "русского нефтяного магната" на первой полосе. На табло главного вокзала Берлина бежали новости: первая - в воскресенье Ангела Меркель расскажет стране о перспективах, вторая - в этот же день о своих планах расскажет Chodorkowsky. И вряд ли фрау канцлер собрала столько прессы, сколько съехалось со всего мира слушать "русского нефтяного магната" и "главного противника Путина", как называют Ходорковского в Европе.
Пресс-конференция Михаила Ходорковского проходила в Музее Берлинской стены. Это не назовёшь зданием, потому что музей - весь квартал. На месте бывшего американского КП "Чарли" и сегодня стоит будка, рядом - молодые люди в военной форме. Они любят иногда остановить машину на Фридрихштрассе и грозным голосом спросить визу на въезд в так называемую "некоммерческую зону" - в социалистический лагерь. А если им перечить - обещают стрелять. Немцам очень нравится шутка. Спустя почти четверть века это ужасно смешно.
Когда ещё существовала Берлинская стена, последний дом у "шлагбаума" оккупировали репортёры. Чтобы в кадр попали перебежчики из соцлагеря, они дежурили в окнах сутками. Теперь в этом доме работают выставки, посвящённые ГУЛАГу и советским диссидентам. С октября 2010 года несколько залов занимают фигуранты "дела ЮКОСа". Михаила Ходорковского повели туда на экскурсию. Он вышел из большого глянцевого "Мерседеса", охранник открыл перед ним дверцу, другой в это время оттеснял толпу, третий стоял у входа в музей. Ходорковский в элегантном серо-синем костюме с галстуком и дорогих очках смотрел на Ходорковского в чёрной робе за решёткой. Этих двоих разделяло всего 36 часов.
За эти 36 часов Ходорковский успел показать, что он остался Ходорковским. Встреча с прессой была организована быстро и чётко, на одинаковых вышколенных секьюрити надеты одинаковые костюмы, одинаковые галстуки и одинаковые выражения лиц.
После своей большой пресс-конференции Михаил Ходорковский долго не мог уехать. К "Мерседесу", подъехавшему за ним, пришлось пробираться сквозь толпу - как за час до этого к сцене сквозь строй журналистов. Сесть в машину удалось только с помощью охраны. Люди перекрыли Фридрихштрассе, но автомобили, застрявшие по обе стороны толпы, не гудели, а терпеливо ждали.
Большая пресс-конференция
Слушать Ходорковского в Берлин приехали журналисты со всей Европы. Он сказал, что не ожидал такого к себе внимания. Видимо, такого действительно никто не ожидал, потому что зал музей выделил маленький, не больше пары сотен стульев. Для тех, кто не поместится, организовали трансляцию в нескольких залах этажом выше. Но всем нужен был живой Ходорковский. Стулья поближе к невысокой сцене начали занимать за три часа до начала. Потом стояли, как в вагоне метро в час пик. Один оператор перестал толкаться в зале, вышел на улицу, открыл форточку и снаружи просунул в неё камеру.
Чтобы потом виновник торжества смог подняться на сцену, секьюрити пришлось расчищать тропинку в толпе. Немцы уговаривали прессу, используя только одну угрозу: если mister Chodorkowsky не сможет пройти, то общения просто не будет. Так прошло без малого полчаса.
Ходорковский не опоздал. Когда охране удалось расчистить подход к сцене, в зал зашли его мама и папа. Очень немолодые люди, растерянно глядя по сторонам, пробрались по живому коридору и сели перед сценой. Они пришли слушать сына. Потом издалека, с лестницы, где тоже висели гроздьями фотографы, послышались хлопки: охранники вели Ходорковского. Нет, не так: теперь он вёл охранников.
Человека, который вышел из тюрьмы сутки назад, просидев 10 лет, в Ходорковском выдавали походка и осанка. За 10 лет привычка ходить, вжав голову в плечи, укореняется, за сутки не разогнёшься. Хорошо, что кто-то подарил ему огромный букет, а то казалось, что сейчас он ещё и руки за спиной сложит. Сев за стол, он то и дело трогал свой галстук. Будто заново учился носить. В остальном это был тот человек, которого 10 лет назад печатали на сувенирных открытках за прутьями решётки. Ну, ещё ёжик волос на голове был совершенно седой. Но манера говорить тихим голосом и с мягкой полуулыбкой всё так же контрастировала с буравчиками тёмных глаз за очками.
…И Владимира Путина
- Одним из наших ближайших друзей были Андрей Сахаров, - начала вступительное слово директор музея Александра Хильдебрандт, - Сергей Ковалёв, Елена Боннэр. Сегодня мы принимаем у себя Михаила Ходорковского.
Она поблагодарила канцлера ФРГ Ангелу Меркель, бывшего министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера…
- И Владимира Путина! - с улыбкой закончила она фразу.
- Нет! - по-русски закричали в зале.
Ходорковский рассмеялся. Тут ему принесли бутылку минералки, бывший олигарх повернулся и сердечно поблагодарил за неё. Но глотка сделать не успел. Директор музея уже объявила его выступление, и он послушно взял микрофон.
Он тоже поблагодарил Ганса-Дитриха Геншера. И Ангелу Маркель. И Музей Берлинской стены. И прессу. И гражданское общество. Стало заметно, кого Ходорковский не поблагодарил за помилование. И один из журналистов спросил, как он относится к президенту Путину и как должны относиться к президенту России главы демократических стран.
Ходорковский ответил не сразу, несколько секунд молчал. Потом назвал Путина "непростым человеком".
- Я очень надеюсь, что политики западных стран, общаясь с президентом Путиным, будут помнить о том, что я - не последний политзаключённый в России, - медленно, тщательно подбирая слова, проговорил Ходорковский.
Однако сильных отрицательных эмоций к Путину Ходорковский себе не позволил: он всегда "отдавал себе отчёт, что занимается жёстким играми", однако российские власти, преследуя самого главу ЮКОСа, не трогали его семью. Только поэтому "противостояние" Ходорковский воспринимает "не слишком эмоционально".
Но тут из зала выкрикнули фамилию Алексанян.
- Это крест, который мне нести до конца жизни, - ответил Ходорковский.
Бизнес и политика
Вне зала Музея стены немцы обсуждают многие подробности, о которых сказал или не сказал Ходорковский. Ищут, сколько денег у него на счетах, прикидывают, чем он займётся. Об этом обстоятельно пишет германская пресса. Надо понимать, что прагматичные немцы не возражали бы против такого налогоплательщика в их стране. И в этом есть занятный момент: налогов ждут от человека, которого в его стране посадили, в том числе, и за неуплату налогов. Но главное, немцам приятно знать: к освобождению Ходорковского их страна имеет прямое отношение.
Известно, что Ганс-Дитрих Геншер начал хлопотать об освобождении российского "политзека № 1" два с половиной года назад. О том, что в этом принимала участие госпожа канцлер, сам Ходорковский узнал только тогда, когда уже был в Берлине.
- Имея возможность пользоваться теми источниками информации, которые для вас абсолютно обычные, - с улыбкой добавил он. - Для меня они абсолютно новые: фейсбуки, твиттеры - когда я попал в тюрьму, ничего этого не было.
И вот 12 ноября этого года от своего адвоката Ходорковский узнал, что Путин готов подписать прошение о помиловании. Само по себе это было не ново, такое прошение ему предлагали написать на протяжении пяти лет. Но всегда добавляли условие: признать вину.
- Для меня не было проблемой написать прошение о помиловании, поскольку понятно было, что моя судьба и судьба моих коллег всё равно в руках Путина, - объяснил Ходорковский. - Освобожусь я по помилованию или по окончании срока - всё равно это произойдёт или не произойдёт по прямому указанию Путина. Но, признавая вину в несуществующем преступлении, я сыграл бы на стороне тех, кто говорил, что ЮКОС - преступная группа. Которая сначала продала нефть, не заплатив налоги, потом оказалось, что она не продавала нефть, а всё похитила, а потом оказалось, что деньги поступили, а похитили потом, - и всё это одновременно.
Теперь требовалось просто написать прошение. На признании вины, передал через адвокатов Ганс-Дитрих Геншер, обещали не настаивать. И 12 ноября Ходорковский такое прошение написал. О том, что помилование является нереабилитирующим обстоятельством и фактически закрепляет вину осужденного, в кругу Ходорковского предпочитают не говорить.
Прошло больше месяца. В два часа ночи его разбудил начальник лагеря и велел собираться. Куда именно - выбора не предлагали.
- Конвой ушёл только тогда, когда закрылся люк самолёта немецкой компании, - объяснил Ходорковский. - Только в пути я узнал, что этот путь в Германию.
О том, что его больная мать находится в Москве, узнал, только когда прибыл на немецкую землю. Пока он не знает, надолго ли в Германии останется.
- Визу мне дали на год, так что год у меня есть, - сообщил он.
В Москву Ходорковский не склонен стремиться. Родина обязала его и Платона Лебедева выплатить по 500 миллионов рублей ущерба. Страсбургский суд признал такое решение незаконным, но Верховный суд РФ не планирует его отменять. Это значит, что, въехав сейчас в Россию, Ходорковский может уже никогда из неё не выехать.
Но, где бы он ни остался, он не планирует заниматься ни политикой, ни бизнесом. Насчёт первого он уже говорил не раз, а в бизнесе, объяснил Ходорковский, он больше 10 лет назад достиг всего, чего хотел, и повторять успех ему неинтересно.
- Моё финансовое положение не ставит передо мной необходимость работать ради зарабатывания денег, - уточнил он.
Поэтому будущее он связывает с общественной деятельностью, а именно - с помощью заключённым. Какой именно помощью? Об этом он не думал.
- Как ни странно это звучит, я только 36 часов назад получил свободу, - улыбнулся он. - Строить какие-то планы на будущее раньше я не считал возможным. Главное, что подкашивает заключённого, - это надежда, которая в последний момент не сбывается.
Ирина Тумакова,
«Фонтанка.ру»
