Четверть века назад в Ленинграде сменилась власть: 18 марта 1990 года прошел второй тур выборов российских депутатов всех уровней.
Уверенное большинство в Ленсовете – 240-250 депутатов из 370 – получили те, кого поддерживал комитет «Демократические выборы-90», созданный на базе Ленинградского народного фронта (не путать с нынешним номенклатурно-карикатурным ОНФ).
КПСС, хотя формально многие избранные депутаты еще оставались ее членами, потерпела сокрушительное поражение, утратив контроль за Ленсоветом, объявившим себя высшей властью в городе.
Собственно, именно для этого его и выбирали.
Но эта заметка – не о том, как проходили выборы (хотя по степени честности и по сей день ничего не может с ними сравниться). И не о том, как работал Ленсовет (выбирал своего председателя, вводил пост мэра, боролся с путчем, настаивал на разделении властей и стал жертвой «нового термидора» в декабре 1993 года).
Она – о том, для чего, собственно, мы тогда, 25 лет назад, хотели смены власти (а многие, как автор, баллотировались в депутаты и были избраны).
О решении личных проблем при помощи депутатского мандата речи быть не могло: это вообще никому из нас не пришло бы в голову. Более того, пребывание во власти рассматривалось как сугубо временное явление – исключительно для того, чтобы изменить жизнь в городе и в стране, а потом вернуться к прежним профессиям: старших и младших научных сотрудников, преподавателей вузов, врачей, инженеров, журналистов, юристов, учителей и операторов газовых котельных…
Что нас не устраивало в окружающей жизни? Перечислить было легко.
Монополия на власть – сосредоточенная в руках одной партии, в которой состояло все начальство, которая контролировала вся и все, и отдавать эту власть совершенно не собиралась. Тем более, что эта монополия была закреплена в 6-й статьей Конституции (отмененной только 14 марта 1990 года).
Монополия на информацию и политическая цензура – все СМИ были партийными, контролировались властью, и за редчайшими исключениями транслировали одну точку зрения на происходящее. Никаких независимых СМИ не было и быть не могло.
Фарсовые «выборы» – с единственным кандидатом и заранее известным результатом.
Правосудие, подчиненное задачам «социалистической законности», а на деле – полностью подконтрольное все той же правящей партии.
Приравнивание оппозиционной деятельности к враждебной – «антисоветской», а критики властей – к борьбе с государством.
Отсутствие публичной политики – важнейшие решения (например, о вводе войск в Афганистан или о начале «антиалкогольной кампании») принимаются без общественного обсуждения, неизвестным кругом лиц, по неизвестным мотивам и неизвестным путем, а граждане лишь ставятся перед фактом.
Важнейшие кадровые назначения производятся по неизвестным критериям, но преданность «делу партии» и лично Первому лицу (на любом уровне) ставится заведомо выше профессионализма. Пробиться «наверх», опираясь исключительно на способности, а не на происхождение или связи внутри «элиты» (тогда именуемой номенклатурой) практически невозможно…
И как неизбежное следствие – невозможность для граждан повлиять на власть, на принимаемые ей решения, от которых зависит наша жизнь.
Исходная посылка – «от нас ничего не зависит». У нас ничего не спрашивают. Нас рассматривают как подданных, которых полагается всего лишь уведомить о принятом властями решении, никак не объясняя его мотивов.
Все это нас категорически не устраивало. И потому важнейший принцип советских сантехников «тут всю систему менять надо» стал нашим главным лозунгом. А «хождение во власть» виделось тогда единственным надежным способом его практической реализации…
Прошла четверть века – и что мы видим? То, что, будь оно показано нам 25 лет назад, расценивалось бы, в лучшем случае, как неудачная шутка, а в худшем – как издевательство: практически полное воспроизведение ключевых особенностей советско-коммунистического режима. Хотя и в чуть другой оболочке.
Все та же монополия на власть – сосредоточенная в руках одной партии, и ныне называемая «вертикалью», с превращением всех ветвей власти в ретрансляторы команд, парламента – в отдел по законодательной «штамповке» предложений президента, а правительства – в придаток к не руководствующемуся никаким законом органу – президентской администрации.
Все та же монополия на информацию: государственные или контролируемые государством СМИ являются коллективным агитатором и пропагандистом власти, транслируя ее позицию, не подвергая ее сомнению, и так, как будто бы иных подходов к проблеме вообще не существует. Возможность систематически излагать на федеральных телеканалах и в других массово распространяемых СМИ точку зрения, отличную от официальной, блокирована. Представители оппозиции если (крайне редко) и приглашаются в общественно-политические передачи на ТВ, то лишь в сопровождении множества персон, излагающих точку зрения властей. Редкие исключения лишь подтверждают правило.
Все то же отсутствие независимого правосудия: судебная система как де-юре (через назначение судей президентом), так и де-факто поставлена в зависимость от исполнительной власти. Ситуации, когда суд принимает не то решение, в котором заинтересована власть, встречаются все реже, а ситуации, когда суды принимают ангажированные решения, отвергая по ходу рассмотрения дела любые разумные аргументы противников власти, – все чаще.
Все те же «выборы без выбора», обеспечивающие лишь воспроизводство власти (подробности излишни – о них написаны тысячи статей).
Все то же отсутствие публичной политики: все самое важное принимается узким кругом окружающих президента лиц, без публичного обсуждения, политическая элита рекрутируется исключительно путем назначений. Реальные механизмы для формирования и ротации политической элиты подменены имитационными – «резервы управленческих кадров», «народные фронты», «общественные палаты» и другие подобные структуры. Назначение на руководящие посты в системе власти в отсутствие политической конкуренции (а значит, и в отсутствие ответственности за качество проводимой политики) проводится по принципу преданности, а не профессионализма.
И все то же приравнивание оппозиционной деятельности к враждебной: приоритет «государственных интересов», нелояльные СМИ объявляются «антигосударственными», оппозиционные партии – «дестабилизирующими обстановку», а те, кто выступает против президента и его политики – «пятой колонной» и «национал-предателями»…
Режим, который, как нам казалось, навсегда ушел с подмостков отечественной политической истории, вернулся.
Реванш, о котором так много говорили в середине 90-х годов, наступил – но не с той стороны, с какой его ждали.
Новое оказалось еще не забытым старым.
Все, как в старом анекдоте, надо начинать сначала.
Борис Вишневский, депутат ЗакС Петербурга
