Новая архитектура или градостроительный вандализм

«Застывшей политикой» назвали участники дискуссии современную архитектуру: она отражает множество разных аспектов жизни города, выступая своего рода зеркалом состояния общества и страны. Применительно к архитектуре нельзя ставить выбор: «либо дешево, либо красиво», — считает председатель комитета по градостроительству и архитектуре Владимир Григорьев. Можно было бы сказать, что нельзя делать некрасиво, однако понятие красоты у всех разное: для кого-то это сусальное золото, а для кого-то — «Черный квадрат».

По словам главного архитектора, любое согласование дисциплинирует исполнителей, а жесткость закона — не гарантия отсутствия нарушений. «Мы обозначили рамки и правила, которые не дают выйти за пределы нормативов, но решения в указанных пределах лежат на совести и порядочности участников процесса», — сообщил Владимир Григорьев.

Главный архитектор оказался чуть ли единственным участником градостроительного процесса, кого волнует вопрос красоты как понятия и востребованного параметра жилья:
«Если все определяется только запросом покупателя на жилплощадь, когда у человека нет финансовых вариантов и ему безразлична архитектура, тогда кому вообще нужна красота? Или же вопрос в другом: люди покупают, что дают, но хотели бы лучше — а лучшего им не предлагают, у них нет возможности выбора. Кто защитит город от градостроительного вандализма? Ведь то, что мы делаем сейчас, будет очень тяжело исправить в будущем».

Строителей пугают не столько само регулирование создания внешнего облика, сколько огромная масса правил: внушительный перечень федеральных и городских норм, которые можно по-разному толковать.

Скорость смены норм отметил и главный архитектор группы ЦДС Федор Опарин: «Цикл объекта пять лет, мы начинаем его делать по одним нормам, потом узнаем, что срезали высотность, скорректировался КИТ и добавились ЗНОП. В итоге получается то, что остается после всех изменений».

Для регулирования градостроительных вопросов хватило бы и городского законодательства, считает руководитель службы заказчика ГК «ПСК» Андрей Пирогов, и в целом роль города должна быть повышена. По его словам, наличие или отсутствие закона не является определяющим для правопорядка, закон может быть или не быть, здесь главное — правовая система.

Владимир Григорьев согласился, что строительное законодательство значительно изменилось, исчезли проекты детальной планировки. Иногда проекты готовят буквально по границам участка. Бурно прошедшая в нашем городе приватизация породила множество собственников, чьи земельные интересы пересекаются в любом крупном проекте, каждый имеет свое представление и категорически не согласен с соседями, что очень затрудняет комплексную реализацию концепции развития района.

Но не совсем верно считать, что заказчик застройщика заинтересован в максимальном КИТ и максимальном количестве квартир на участке, отмечает Федор Опарин. Часто застройщики считают, что лучше построить меньше, но лучше и качественнее, чтобы быстрее продать и выше была оборачиваемость. То есть прямой задачи выжать максимум метров из площади нет.

На периферии города до сих пор актуальны представления о жилье и среде 30-40-летней давности, считает архитектор Liphart Architechts Степан Липгарт:

В любом случае все сводится к профессионализму конкретных архитекторов. Андрей Пирогов отметил, что система профессионального образования в этой сфере практически утеряна. По словам Валентина Когана, хорошая архитектура подразумевает некую сложность, трату времени на проработку и поиск лучшего решения. В современных условиях на это просто не хватает людей — профессионалов, адекватно отвечающих на актуальные задачи. А по мнению Степана Липгарта, профи и неоткуда взяться, ведь архитектурные школы с 70-80-х годов не менялись. Рост качества среды и архитектуры не произойдет быстро в том числе потому, что нет учителей, способных дать адекватные знания, а современные архитектурные школы и институции не могут охватить массовой застройки.

Прозвучала мысль, что при сравнении панельного «советского» Купчино и новостроек Мурино, в Купчино жить окажется приятнее в плане среды: девять этажей, большие дворы и так далее. А район Тореза, по мнению Андрея Пирогова, — вообще на данный момент идеальная среда. Она сложилась в советское время, когда в массовой застройке планировка территории была определяющей, работало комплексное освоение. К сожалению сейчас, по его мнению, изменились подходы, в том числе и к разработке документации. Застройщик часто считает, что проектирование вообще ничего не стоит — можно привлечь чуть ли не студентов или завести свое собственное «карманное» архитектурное бюро.

«Так что, боюсь, хороших архитекторов больше не станет. Город мог бы выступить лидером и задавать тон в этом направлении, но бюджетные заказы на строительство — не выход, никто не хочет с ними связываться. Там нет задачи продать, скорее, напротив — задача через тендер сэкономить как можно больше», — подытожил он.

Если говорить о квартальной застройке, то в новых районах ее облик формируют еще и общественные здания. Город может через инвестиционные соглашения это контролировать, считает Андрей Пирогов. Но это опять правовой вопрос — вмешиваться в деятельность застройщика город не может, но может поставить условия: квартальная застройка должна быть увязана с общественными зданиями.

— Больших театров во всех новых кварталах не построишь, но общественные здания значительно влияют на облик застройки и уровень комфорта, — согласился с тезисом Пирогова главный архитектор. — Не секрет, что мы сильно задолжали нашим гражданам объекты соцкультбыта. Сейчас у нас существенный дефицит мест в садах и школах, что с учетом демографических изменений грозило бы нам катастрофой, если бы продолжалось в том же духе. Поэтому было принято решение погашать этот дефицит за счет застройщиков, которые, к сожалению, приносят на согласование совершенно примитивные вещи: здания без единой детали. Это те объекты, что строят за свой счет и передают городу. Если в жилых зданиях мера красоты и продаваемость как-то связаны, то когда речь идет о социальном участии застройщика, получается, что красота здесь никого не интересует. А заказчик — администрация района — просто не имеет соответствующих компетенций, чтобы оценивать внешний облик и красоту таких зданий.

Говоря о социальных объектах, Федор Опарин уточнил, что в рамках квартала у трех разных застройщиков в проектах может быть в сумме три маленьких школы, когда как району здесь, может быть, нужна одна большая на полторы тысячи человек.

В целом эксперты отметили, что рынок сузился: переход на проектное финансирование и эскроу-счета отрезал тех, кто не готов «показать свое истинное лицо» и бороться за покупателя за счет качества. Так что возросла роль репутации застройщиков. Теперь, чтобы продать свой новый проект, должно быть еще и не стыдно за старые. Но острая конкуренция пока развернулась на поле качества остекления, отделки ванной и т.д., а вопрос эстетики среды в этом списке пока оказывается последним — и для покупателя тоже.

«Надо просвещать и покупателя, и застройщика. У нас все регулируется объемами, высотой и плотностью, этого явно недостаточно — нам не хватает дизайн-кода», — считает Федор Опарин.

А поскольку в конечном счете все продают «воду с песком», то лучше продавать их в наиболее приемлемом виде.