Начнем хрестоматийно: на рубеже XIX и XX века в Петербурге и в России стал популярен стиль архитектуры, называющийся неоклассицизм.

И вот тут сразу начинается путаница в терминологии, потому что во Франции классицизмом называется то, что строили греки и римляне, а все, что было позже, веке в XVIII, к примеру, идет с приставкой «нео». Но нам греки не указ, мы сами себе греки, поэтому в России в начале XIX века — классицизм, в конце века — неоклассицизм, а на Францию мы не оглядываемся. Кстати, в этом с нами солидарны Германия и немножко США (у тех свои заокеанские сложности, которые называются американским ренессансом).

В любом случае классицизм — это от простоты и величия греческой и римской цивилизации: колонны, портики, простые линии и строгие формы. Он возникает как реакция на приевшуюся роскошь, вычурность и сложность предыдущего архитектурного стиля.

Поэтому как в начале XIX века на смену пышному, витому, полному излишеств барокко пришел ясный, простой и линейный классицизм, так через столетие в противовес романтичному, природному и орнаментальному модерну появился четкий и, как бы мы теперь сказали, «урбанистичный» неоклассицизм.

Исторические корни и новейшие ветви неоклассицизма

Этот стиль ввел в моду, совершенно, может, того и не желая, художник и публицист Александр Бенуа, который опубликовал серию статей, посвященных красоте и величию Петербурга начала XIX века. До этого классическое наследие города не больно-то ценилось — и перестраивали, и сносили, не думая о том, как бы передать все это богатство потомкам. А тут вдруг у многих как будто глаза открылись. В том числе и у архитекторов: вот же оно, наше богатство, вот лицо нашей столицы! Тогда еще, напомню, она была не Северной, а вовсе даже основной, поэтому от имперского духа — в том числе от римского — в Петербурге никуда было не деться.

Но полностью копировать наследие старых мастеров тогдашним архитекторам было скучно. Поэтому они взяли его за основу, а потом добавили немного от ренессанса, немного от совсем уж древних греков, чуть-чуть от древнерусского стиля — и в этом плавильном котле родился наш, петербургский, неоклассицизм. Столица обрела новую моду, ну и, как водится, ее немедленно переняли в провинции, начиная с Москвы и дальше вглубь. И так оказался удобен и практичен новый стиль, что продержался «в тренде» до двадцатых годов XX века и, ненадолго уступив место конструктивизму, вернулся в середине тридцатых победным шествием сталинского ампира.

Итак, неоклассицизм характеризуется возвратом к классическим пропорциям, колоннам, портикам, прямым линиям и совсем немного эти линии смягчающим украшениям. Из новшеств ввели приоритет натурального камня перед штукатуркой. Я подозреваю, что это из-за того, что трудно было так сразу после модерна с его диким камнем перестроиться.

Декоративность уступает место функциональности. На смену романтическому туману приходят прямота и ясность. И главное — архитекторы начинают снова мыслить не домами, а ансамблями. Ну а потом уже речь шла не более и не менее как о стилевой целостности столицы и ее гармоничном и историчном развитии на основе самых прогрессивных достижений строительной отрасли.

От зданий к ансамблям, от ансамблей — к планированию города

Особенно пристально архитекторы смотрели на те части города, которые еще были не застроены или нуждались в немедленной перестройке: Васильевский остров, Петроградскую сторону, Пески, Коломну. Однако и уже сложившимися ансамблями (например, на Невском проспекте) не пренебрегали. Кстати, вам это ничего не напоминает? Реновацию и точечную застройку не мы изобрели, поверьте.

«Новый Петербург», рисунок И. А. Фомина, 1912, wikipedia.org

В это время были разработаны такие широкомасштабные проекты как жилой район «Новый Петербург» на острове Голодай (И. А. Фомин, Ф. И. Лидваль), ансамбль общественных зданий на Тучковом буяне (И. А. Фомин, О. Р. Мунц, М. Х. Дубинский, С. С. Серафимов). Архитекторы Ф. Е. Енакиев и Л. Н. Бенуа в своем «Проекте преобразования Санкт-Петербурга» даже замахнулись чуть ли не на генеральный план развития города (и это тоже не советское изобретение): планировалась не только архитектурная, но инфраструктурная перестройка, обещали расширять улицы и прокладывать новые. Но тут началась Первая мировая, и как-то стало не до того. Ну, а потом революция… В общем, к генеральному плану вернулись попозже, во времена сталинского ампира.

Мы так привыкли к эффектному ансамблю Михайловской площади (ныне площадь Искусств), что не задумываемся о том, что не все здания на ней построены в начале XIX века. А между тем рядом с наиклассичнейшим Михайловским дворцом (Русский музей) находится музей Этнографический, и вот он-то построен вовсе даже с 1900 по 1911 год архитектором Василием Федоровичем Свиньиным — догадайтесь, в каком стиле? Ну, я так не играю, вы сразу угадали!

Василий Свиньин выиграл конкурс на проектирование зданий Этнографического отдела Русского музея — и не в последнюю очередь потому, что именно по его программе в недалеком прошлом Михайловский дворец реставрировали и реконструировали, чтобы сделать из него Русский музей. И в проектировании нового здания зодчий старался достигнуть гармонии с главным корпусом Русского музея.

Мощное серое шестиэтажное здание доходного дома, несмотря на свою массивность, вливается в окружающий ансамбль — видимо, по контрасту с легкостью колокольни Никольского собора, к которому выходит углом. Оно было сооружено в 1912-1914 годах по проекту архитектора Сергея Осиповича Овсянникова при участии военного инженера Ивана Павловича Ставицкого.

Особое внимание привлекают фигуры атлантов, поддерживающие арку парадного въезда во двор, декоративный фриз в римском духе и горельефные женские головки выше фриза. Здание решено в стиле неоклассицизм с явным влиянием итальянского ренессанса. Владельца дома предпринимателя Роберта Веге называли «шоколадным королем» — он сделал себе состояние на торговле сладостями.

Народный дом был построен в 1899-1900, а затем достроен в 1910-1911 годах. Главный фасад здания украшен тремя высокими арками, боковой — аркадами с колоннами тосканского ордера. Железобетонный купол на тот момент был крупнейшим из построенных в мире. Залы Народного дома пользовались такой популярностью, что через некоторое время понадобилось пристроить к зданию еще одно. Его автором стал архитектор Григорий Николаевич Люцедарский, построив сооружение в стиле... ну, вы поняли! Однако критики считают, что здесь следование неоклассическому стилю в его петербургском варианте было лишь формальным. Мы с ними не вполне согласны.

Кстати, с открытием Народного дома связана легенда, больше напоминающая анекдот: тираж почтовых карточек, посвященных этому событию, заказали в Стокгольме. И техническое задание писали не по-русски. И в перевод с русского и обратно вкралась досадная ошибка: весь тираж сиял надписью «Публичный дом Николая II». Скандал был великий, тираж уничтожили.

После революции, конечно, было не до строительства в каком бы то ни было стиле. Но страна понемногу оправилась от потрясений — и архитекторы продолжили с того места, на котором остановились.

Парадный въезд на территорию Смольного был сформирован в 1923-1924 годах. Пропилеи работы архитекторов Владимира Алексеевича Щуко и Владимира Георгиевича Гельфрейха по праву считают чуть ли не лучшим образцом ранней советской архитектуры — еще до эпохи конструктивизма. Эти два пятиколонных портика-павильона обрамляют главную аллею партерного сада и связывают в единый ансамбль площадь Пролетарской Диктатуры и здание Смольного.

Пропилеи Смольного дали начало своеобразной архитектурной моде и послужили образцом для множества подобных конструкций как в Ленинграде (например, в Московском парке Победы), так и на всей территории Советского Союза.

Сталинский ампир как преемник неоклассицизма

В 30-х годах XX века начало становления Советского Союза как великого государства потребовало появления монументального и величественного архитектурного стиля. Далеко ходить не пришлось — смахнули пыль с неоклассицизма, приспособили его к новым технологиям и способам строительства и получили сталинский ампир. Как и в неоклассицизме, архитекторы мыслили ансамблями и стремились к классическим пропорциям, так же тяготели к портикам, колоннам и героическим фризам — только здания делали побольше, чтобы величием подавлять.

И Ленинград не смог остаться в стороне от новых веяний — теперь-то на него Москва влияла, а не он на Москву, как раньше.

Типичным примером зданий в стиле сталинского ампира могут служить два здания, обрамляющие створ Тульской улицы на широком перекрестке перед Большеохтинским мостом. Фасады каждого из них выходят на две улицы, поэтому и нумерация сложная: 5/10 (5 по улице Бонч-Бруевича, 10 — по Тульской) и 11/28 (11 по Тульской, 28 по Новгородской). Построенные в 1950 году архитекторами Игорем Ивановичем Фоминым и Михаилом Константиновичем Бенуа (продолжателем дела семьи художников и архитекторов Бенуа, много сделавших для становления неоклассицизма), они составили часть незавершенного градостроительного комплекса, который должен был включать в себя несколько окрестных кварталов.

Неоклассицизм наносит ответный удар

В последнее время, устав от типовой застройки (ее еще иногда называют стилем минимализм, хотя какая же это вообще архитектура?) или совсем уж новых веяний вроде бионического хай-тека и деконструктивизма, архитекторы вновь обращаются к неоклассицизму как к источнику ансамблевых решений, четкого планирования, небанальной функциональности и — что уж греха таить — петербургского духа.

Одним из примеров творческого осмысления неоклассики стал воплощаемый в квартале, ограниченном Смольным проспектом, Смольной набережной, Тульской улицей и улицей Бонч-Бруевича, проект жилого комплекса «Смольный проспект». Его разработало известное испанское архитектурное бюро Taller de Arquitectura, которое возглавляет Рикардо Бофилл. На счету этой организации свыше 1 000 проектов в 56 городах Европы, США, Канады, Китая — с 1960-х годов и до наших дней.

Основная особенность деятельности Taller de Arquitectura — это интегрированный урбанизм: бережное отношение к архитектурному окружению проектируемых зданий, национальным и местным градостроительным традициям. Учитывается и то, что между, например, Москвой, где бюро выполняло несколько проектов, и Петербургом есть значительная разница в подходе к застройке.

Как деликатно встроить архитектурное решение в исторический центр города? В том месте, где ведется строительство, это было весьма сложной задачей. Окружающие кварталы демонстрируют всю палитру архитектурных стилей города: в прямой видимости нарядное барокко Смольного собора, напротив — современное здание Сбербанка, рядом — сталинский ампир, модерн, эклектика…

Архитектор Рикардо Бофилл выбрал неоклассицизм как стиль, который не только органично подходит архитектуре Петербурга, но и тактично объединяет сразу несколько веков европейского зодчества. Пропорциональность, сдержанность и благородная простота, присущие этому стилю идеально подошли для нашего города.

Интересен тот факт, что архитектурное решение комплекса перекликается с частично осуществленным проектом реконструкции этого района в 1944-1946 годах, согласно которому новая улица должна была быть застроена монументальными зданиями в стиле сталинского неоклассицизма.

Комплекс занимает значительную часть квартала и состоит из трех вновь построенных корпусов и трех восстановленных исторических зданий — домов 11, 13 и 15 по Смольному проспекту.

Дом №11 на Смольном проспекте (по современной нумерации, существующей с 1913 года) — доходный дом петербургских купцов Беляевых, часть исторического «Беляевского квартала». Дом был построен в 1888 году по проекту известного архитектора Михаила Лаговского. Кстати, в этом доме жил и сам его создатель.

Вообще квартал, в котором строится «Смольный проспект», тесно связан с историей купцов Беляевых, которые его плотно застраивали. Беляевы были лесопромышленниками и производителями строительных материалов, а заодно вели строительный бизнес в качестве подрядчиков. А раз в семье и материалы, и подряды — тут просто нет никакой возможности не построить для себя пару-тройку доходных домов. На одном только Смольном проспекте Беляевым принадлежали пять жилых зданий — правда, не в одно время. А внутри квартала размещалось лесопромышленное предприятие — товарищество «Петра Беляева наследники», и не просто контора, а целое производство — лесопильный завод и лесная биржа. Кстати, среди представителей влиятельной купеческой династии Беляевых был и член III Государственной думы, принадлежавший к умеренно-либеральной партии «октябристов» («Союз 17 октября»).

Дом 13 по Смольному проспекту построил в 1901 году архитектор Петр Гилев. Этот дом архитектор спроектировал в стиле эклектика с элементами неоклассицизма.

Дом №15 был построен в 1907 году по проекту гражданского инженера Бориса Фурмана в стиле модерн. Здание состоит из лицевого и дворового флигеля.

А теперь вспомним, что одной из особенностей неоклассицизма является использование всех новшеств, предоставляемых строительной отраслью. Поэтому капитальный ремонт всех трех домов выполнен с применением передовых строительных технологий и инженерных решений. Удалось сохранить все несущие конструкции домов, «переставив», по сути, здания на новые, современные сваи. А в рамках обращения к истории архитектуры были полностью сохранены не только фасады зданий, но и их объемно-пространственные характеристики: дома не надстраивали, не перекрывали двор атриумом, не увенчивали новомодными мансардами. Приближены к исторической правде интерьеры вестибюлей и лестниц, воссозданы чугунные перила и дубовые двери парадных.

Стремление архитекторов, работающих в стиле неоклассики и создавших проекты трех современных зданий, находят в функциональной эстетике жилых помещений отражение в удобной и практичной планировке квартир, применении в них новейших систем механической вентиляции с естественным притоком воздуха, поддерживающих оптимальный микроклимат, и других современных инженерных решений.

На комфорт и уют жильцов работают также виды из окон — на исторический район и на бесконечно изменчивую Неву: застекленные лоджии и даже видовые террасы на верхних этажах, а также многоступенчатое обеспечение безопасности и приватности каждой квартиры и всего комплекса в целом.

Важно, что инфраструктура комплекса включает вместительный двухуровневый подземный паркинг, так что на каждую квартиру предусмотрено целых два машино-места — редкость для центра города, где каждый сантиметр парковки на счету. В комплексе построят три детских сада, в том числе большой садик со своей оборудованной площадкой на 66 мест. В уютном дворе комплекса, где нет автомобилей, конечно, будут спортивные и детские площадки — с интересным и безопасным оборудованием финской компании Lappset. Причем для разных возрастов — разные площадки: малыши не мешают подросткам, и наоборот. Двор также будет удобен и красив для взрослых — бюро Рикардо Бофилла специально для него разработало проект ландшафтного дизайна: фонари, скамейки, ограждения, прочие мелкие архитектурные формы и клумбы, живые изгороди, группы деревьев — разнообразное и приятное глазу озеленение.

Материал публикуется в партнерстве с компанией АО «ЮИТ Санкт-Петербург»
Текст: Елена Виноградова
Редактор: Галина Леонтьева
Корректор: Елена Иванова
Верстка/дизайн: Ксения Горшкова
Координаторы проекта: Елена Таранущенко, Ольга Голубева

Фото предоставлены компанией АО «ЮИТ Санкт-Петербург»

ЖК «Смольный проспект», застройщик АО «ЮИТ Санкт-Петербург», проектная декларация на сайте