Эпидемия личного банкротства:

Санкт-Петербург в тройке лидеров по числу банкротов. Юристы, банкиры и управляющие на круглом столе «Фонтанки» рассказали, что число заявлений будет только нарастать в ближайшие годы: реальные доходы населения не растут, бизнес режет зарплаты и штаты. А суды становятся все придирчивее к должникам и неохотно освобождают их от кредитов.

Руководитель юридической практики компании «Современная защита» в Москве Алексей Передера рассказал, что банкротства физлиц — это непаханое поле в России. Нынешнее количество тех, кто решился признать себя банкротом в России, — почти сотня тысяч человек, это сопоставимо с такими же данными по Израилю. Для сравнения: в Америке полмиллиона банкротств в год. Поэтому Передера ожидает в среднесрочной перспективе ежегодный рост граждан-банкротов на 25 - 50%.

С ним согласился и арбитражный управляющий Союза арбитражных управляющих "Саморегулируемая организация "Северная Столица" Олег Разуленко. По его словам, если раньше должники присматривались к новому закону, то теперь видят, что он работает. У многих уже есть друзья и знакомые банкроты.

«Экономическое положение в стране не такое, как в 2014 году. Посмотрите, сколько в Петербурге закрытых заведений, пустующих помещений. Это все сокращенные работники, люди берут кредиты и остаются на улице. Поэтому рост числа банкротств продолжится», — уверен Разуленко.

Генеральный директор «Юридического бюро № 1» Юлия Комбарова добавила, что еще не все сложные ситуации, которые копились до принятия закона о банкротстве физлиц, успешно разрешились: «К 2015 году накопился большой объем проблемной задолженности, с которой стали разбираться с помощью нового закона. Обработать весь этот объем сразу — невозможно. Поэтому мы будем видеть рост числа банкротств по нарастающей. Рост будет до 2020-2021 годов, затем он снизится — нынешняя кредитная политика уже не такая свободная, проблему отчасти удалось купировать».

Олег Разуленко разделяет всех потенциальных банкротов на три категории.

• Первая категория: так называемые «бытовые» банкроты. Типичный представитель — разведенная мама, с одним или двумя детьми на руках. В последнее время их становится все больше: они добросовестно работали, но лишились дохода или не смогли заплатить вовремя. А после первого звонка коллекторов у них началась паника и они побежали банкротиться. С такими можно работать, но у них, как правило, мало денег и активов

• Вторая большая группа: люди, чья задолженность связана с ведением бизнеса. Типичный представитель — руководитель фирмы, который несколько раз занимал денег под проект фирмы, но остался в долгах и решил от них избавиться. С такими наиболее интересно работать управляющим, потому что у них есть в прошлом сделки, имущество, зарубежная недвижимость.

• Третья категория: «пестрая публика». Это люди, которые либо брали кредиты, откровенно зная, что не смогут их отдать, либо сказочники, которые во что-то верят и набирают под это долгов, либо откровенные мошенники с многомиллионными исками и уголовными делами. Но таких становится меньше.

Алексей Передера дополнил классификацию подвидами: «Очень часто приходят предпенсионеры и пенсионеры, которые активную трудовую деятельность закончили по каким-то причинам. По большей части уважительным. И лица среднего возраста, у которых значительно сократился доход. Как правило, это сотрудники крупных предприятий, даже системообразующих, которым срезали зарплаты на 20-40%. А «зарплатные» клиенты в банках в прошлом пользовались особо лояльным отношением и редко когда их задолженность меньше 3 млн рублей».

Антон Слободин, адвокат Адвокатского бюро "ФРЕММ", добавил такую категорию банкротов, как субсидиарные должники по долгам юридических лиц, и вторую, для которых банкротство —это способ урегулирования корпоративного конфликта.

«В этих случаях основная цель — не обанкротить гражданина, а добиться от него уступок в определённых вопросах, склонить к выгодным договорённостям», — пояснил он.

За четыре года работы нового закона суды научились работать с новой категорией банкротов. И серьезно изменили свое отношение к должникам физлицам — стали подходить к таким процессам более вдумчиво, отметил Олег Разуленко.

«Очень часто стал возникать вопрос — а куда банкрот дел деньги? А почему за должника не платят родственники? То есть судьи с подковыркой рассматривают вопрос, особенно, если сам должник решил явиться на заседание лично, — отметила Юлия Комбарова. — В нашей практики были случаи, когда судья стыдил заемщика, что он безработный, или требовал, чтобы совершеннолетние дети оплачивали долги родителей».

По словам Карины Епифанцевой, руководителя группы антикризисного управления и банкротства «Дювернуа Лигал», сейчас практически любой гражданин, предоставив в банк для кредита справку по форме банка на «серую» зарплату, рискует потом в суде получить обвинение в недобросовестном поведении и введении банка в заблуждение относительно своего финансового положения.

Все чаще судьи, по опыту Владимира Комбарова, коммерческого директора «Юридического бюро № 1», просят полную историю клиента: «Буквально чтобы он расписал, кто и что он, и указал, что с детства не хотел быть банкротом. Судья ищет признаки недобросовестности, подозревает в умышленном банкротстве, а должнику надо доказывать обратное, то есть у него презумпция невиновности отсутствует».

Также суд сейчас неохотно идет на увеличение прожиточных минимумов, выделяемых должнику на время процедуры, требуя железных обоснований. Чаще от людей просят выписки по счетам, смотрят, не было ли там злоупотребления и преднамеренного банкротства, добавила Юлия Комбарова.

«Есть иногда ощущение, что суды встают на сторону кредиторов. Потому что суммы небольшие, и многие банки сами не принимают участия в процедуре, управляющие довольно вольно действуют — и суд становится зависимым от них. И они пытаются это уравновесить», — считает она.

Антон Слободин также полагает, что судебная практика все больше идет на то, чтобы как можно сильнее защитить интересы кредиторов и как можно реже допускать ситуации, когда закон используется для ухода от долгов.

«Суд ищет критерии добросовестности, по которым можно понять, когда должник ведет себя добросовестно, а когда нет. Но чем выше инстанция, тем больше прослеживается обратная тенденция более «продолжниковской» позиции судов», — отметил Алексей Передера.

Карина Епифанцева, считает, что необходимо увеличить размер вознаграждения для управляющих. Сейчас он составляет фиксированные 25 тысяч рублей ежемесячно, плюс процент от реализации имущества, но в большинстве случаев его нет, и они без энтузиазма занимаются такими делами, что сказывается на качестве ведения процедуры.

«Чаще всего страдают молодые арбитражники, которые недавно в профессии — они всегда работают в минус. Им тяжело, и они не защищены. Из 25 тысяч рублей, которые положены управляющему за каждую процедуру, СРО берет по 5 тысяч рублей, но при этом особо им не помогает», — отметил Владимир Комбаров.

Также, по его словам, нужно отрегулировать и поведение банков при работе с потенциальными заемщиками.

«Менеджер банка обучен навязать заемщику кредит, поэтому подсказывает что писать в анкете, чтобы сумма одобрения была даже в большем объеме, чем планировал клиент. И он пользуется разными уловками: «У нас в программе минимум 70 тысяч, а вы только 20 запросили. У вас же есть дополнительные доходы, вы же знаете, что можете осилить и большую сумму!» А заемщик через 1-2 года сваливается с таким долгом», — отметил эксперт.

Олег Разуленко считает абсолютно лишними затраты на публикацию в газете «КоммерсантЪ»: «11 тысяч рублей каждая такая публикация стоит. Точно такая же публикация в ЕФРСБ стоит 420 рублей и она доступна онлайн. А эту бумажную версию газеты еще надо попробовать купить. Но отказаться от «Коммерсанта» — это как зарезать священную корову».

Алексей Передера заявил об невероятно высокой административной ответственности управляющих, при которой за малейшую провинность их дисквалифицируют на полгода: «Поголовно применяется наказание в виде дисквалификации на полгода. Я считаю, что необходимо дифференцировать наказания, ввести, возможно, их новые виды наказания, например, замечания».

Кроме того, законодатель уже несколько лет рассматривает вариант упрощенного банкротства, когда процедура будет проходить без управляющего в короткие сроки. Но и к этому предложению есть вопросы.

«Кто тогда будет анализировать состояние должника? Управляющего не будет, у суда на это нет времени. А кредитор не будет давать документы, которые ему не нужно, чтобы суд видел. Нужно серьезно поработать над этой инициативой», — считает Передера.

Вызывают вопросы и предложения финансировать процедуру банкротства из бюджета, ведь у государства и так много социальных функций, на которые не хватает денег, отметил Антон Слободин.

Абсолютное большинство банкротств граждан в России инициируется самими должниками. Банк, естественно, участвует в таких процедурах в качестве кредитора. В ряде случаев суд не освобождает должника от обязательств.

«Яркий пример — дело Кехмана, который прошел процедуру банкротства, но его обязательства перед Сбербанком были сохранены. Однако подобное происходит, в основном, в силу недобросовестного поведения самого должника, поэтому такие случаи не часты», — напомнил директор головного отделения Сбербанка по Санкт-Петербургу Анатолий Габур.

В случае, если человек сильно потерял в доходах или даже их совсем лишился, ему не обязательно сразу начинать банкротство.

В этом случае заемщик, по его словам, поможет и себе, и банку, который также не заинтересован в усугублении проблем заемщика.

«У банка будет больший инструментарий, чтобы сохранить репутацию и положительную кредитную историю клиента, избежав негативных последствий в суде, исполнительном производстве и банкротстве. Банк подскажет, какие документы необходимо собрать, — добавил банкир, — и в зависимости от ситуации будут предложены варианты решения вопроса: например, это может быть отсрочка платежа на какое-то время, реструктуризация и другое».