«Я всегда стремился быть первым»

— Друзей: с Юрой «Греком» мы дружим уже 55 лет, с Виктором «Болгарином» вместе с детского сада. Я рос среди болгар, молдаван и гагаузов. Они нас выкормили буквально: идешь в школу, голодный, дома нет ничего, плакать хочется — кто-нибудь обязательно яйцо даст съесть, мамалыги две ложки. Доброта этих людей нас и спасла. Там, где много национальностей, — люди добрее. И здесь, в Ленинграде, сколько разных народов живет, поэтому и добра хватает.

Там же ведь даже по-русски никто не говорил — каждый на своем. У нас даже присказка была сразу на четырех языках: «Яло тука, гел будра, вини кош, иди сюда». Все это варианты «иди сюда»: «Яло тука» — на болгарском, «гел бурда» — на гагаузском, «вини кош» — на молдавском. Так мы и жили на одной улице — и говорили на всех языках. А моя мама учила всех русскому языку. У нее было педагогическое образование, но работала она в торговле. Да и вообще с тех пор, как ее избрали депутатом поселкового совета, мы ее и дома не видели. Такая была общественница.

— Я всегда говорил, что я не строитель, а управленец. Если в школе надо было что-то выиграть, директор всегда говорил: «Леонид Яковлевич, давай первое место». И я давал.

— Когда в детстве спрашивали, кем я хочу быть, не задумываясь отвечал: только министром. Я знать не знал, кто такой министр, но сомнений не было никаких. С отцом мы один раз построили курятник, и неплохо так получился, все хвалили. Тогда я, наверное, первый раз подумал: а может, и строителем.

Только что строить-то было? Я двухэтажное здание впервые увидел в 4-м классе, у нас-то была деревня, все дома одноэтажные. Но с детства мне много раз снился один удивительный сон: бегу я к маме и передо мной дворец, как Зимний — может, на открытке видел где-то, вот в памяти и отложилось, — и не могу догнать, и плачу. И этот образ продолжал жить в памяти и возвращался во сне. А когда я приехал в Ленинград, и мне дали небольшой кабинетик в главке (* Главное управление по жилищному, гражданскому и промышленному строительству — «Главленинградстрой». — Прим. ред.), из окна я увидел Дворцовую площадь. Как во сне. Точнее, это и был тот самый дворец из сна — кому расскажу, не верят.

— Я всегда хотел жить в большом городе, даже Ленинград для меня маленький. Всегда хотел уехать из деревни. Там, конечно, хорошо было жить в детстве: двери все открыты, все знают друг друга. Но ведь там даже асфальта не было, так и бегали в грязи. И работы там нет — когда-то было 15 000 человек, теперь 4 000 осталось. Поэтому сразу после школы я сбежал в Казахстан — туда моя старшая сестра уехала поднимать целину. И мне тоже надо было. Меня и родные искали, и военкомат — а я уже в Актюбинске. Там и началось мое становление как строителя.

Еще раз скажу: хоть и строю всю жизнь, никогда строителем себя не называю. Если бы в те далекие времена был институт управления, я бы туда пошел. В те времена путь был один — через партию, а я ведь даже комсомольцем не был в школе. Правда, потом когда стал начальником, меня быстро приняли в партию. Потом, правда, так же быстро выгнали: молодой был очень, горячий...

— Начинал я с дорожного строительства в Казахстане. Потом директор увидел, что я не могу сидеть на одном месте — меня тогда привязывать надо, — и отправил меня строить больницу в Карабутаке. Ее строили до меня 10 лет, никак построить не могли. А я достроил. Мне главное было — найти Пятницу: я как Робинзон Крузо — ничего не умею своими руками делать, мне лишь бы командовать. А командовать приходилось кем — заключенными на «химии», девушками нетяжелого поведения. Я же сам мелкий, студентик. Как руководил? Выбирал в бригадиры самого крупного и страшного из них, чтобы все боялись. И все работали. По 12 часов в день. И построили больницу. Когда ее открывали, приехал министр — и позвал меня, студента, в трест заместителем управляющего.

— Когда я стал управляющим трестом Сельстроя, то мы сразу строили весь поселок. Дома для людей, школы, детские сады, а также фермы, коровники, свинарники. Все, что положено — вся социалка, — строилось одновременно. Да, тяжело, да, муторно — зато интересно. Да и людям проще: тут и магазин, и детский сад, можно сразу жить. Так мы строили все районы. Сейчас хватают территории и говорят о комплексном освоении, а ничего нового никто не придумал. В новое время мы первые стали строить так в Горелово — до нас все строили точечно, — а за нами уже все остальные пошли.

Вообще в советском строительстве было много интересного. Например, когда восстанавливали Ташкент, то дали возможность всем союзным республикам строить так, как хотят. И все дома называли экспериментальными. Например, там были квартиры, где совмещались кухня с гостиной — с раздвижной стенкой между ними. Учли восточный менталитет, так как в узбекском доме нужна большая кухня. Сегодня мы называем это европланировками, а их строили в 1968 году в Ташкенте.

Мне очень нравился советский подход к планированию. Сейчас это называется стратегия — а тогда был Госплан. Только не надо извращать идею, не надо «пятилетку за три года». А без долгосрочного планирования ни дом не построишь, ни город, ни страну.

— Я менял города, страны, строил в Казахстане, в Армении, на Украине, в Белоруссии, Молдавии, Казахстане. В Средней Азии канал рыл, в Каракумах в Туркестане дорогу строил. Как можно не любить наш тот Советский союз? Ощущение, что ты живешь в большой стране, — это как большие дома строить. Солженицын, когда уехал в Париж, сбежал потом в Канаду, США, говорил, что не может жить в маленьком пространстве.

Мы в 90-е ненадолго уезжали на Кипр — так там жить невозможно, на этом маленьком острове, воздуха не хватает. И мы вернулись. Я скажу словами Николая Зиновьева:

— Сначала вообще никто не понимал, как можно продавать квартиры: все получали квартиры по ордерам. Мы создали свою компанию «Обсидиан» и первыми начали строить и продавать жилье за «живые деньги». То есть мы первыми тогда занялись долевым строительством, когда об этом и речи еще не шло. Никто не знал, как платить налоги, — мы два года придумывали сами, как оформлять отчетность. Просто надо быть неугомонным, верить в себя, идти вперед и не сдаваться.

— Мы всегда стараемся быть первыми. После долевого строительства было проектное финансирование. Причем многие же берут кредиты под залог какого-то имущества и строят дома. А мы взяли именно под залог нашего участка и будущего строительства дома, т. е. непосредственно под проект. Мы первыми в Ленинградской области стали продавать через эскроу-счета.

Следующим этапом будет выход на биржу. Да, мы не будем первыми, но и не станем последними. Раньше это считалось прерогативой крупных строительных компаний. Но мы считаем, что сейчас экономика должна строиться на конкуренции, но не по объемам, а по качеству. И не будем слепо подражать тому, что делают другие. Мы не собираемся бездумно набирать участки, наращивать объемы стройки, только чтобы превзойти конкурентов. У нас есть своя стратегия — и мы ее будем придерживаться.

— Как говорил Цезарь: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Я так и живу всю жизнь по-цезаревски. Всегда управлял всем: можно сказать, у меня привычка такая. Вся моя жизнь — никогда вторым не был, всегда первым.

Я люблю стихотворение Роберта Рождественского:

— Я всегда говорю: сначала подумай о своих ближних, особенно о тех, которые работают с тобой, а потом уже о себе. Поэтому условия на работе должны быть комфортными. Например, кормить всех обедами — это не те деньги, о которых стоит жалеть, они вернутся сторицей. У нас 1 500 сотрудников, но мы называем себя семьей.

Больше половины руководящего состава с нами с первого дня компании. Они пришли молодыми, неопытными, росли вместе с компанией, вместе с домами, которые они строили. И сейчас молодежь приходит — мы их учим, воспитываем. Иногда не обходится без эмоций. Но я всегда говорю: уволить всегда успеешь, ты вот научи сначала, посмотри, на что человек способен. Я никого не увольнял никогда — куда бы не приходил. Если люди сами не увольнялись, то я и мертвого могу заставить работать. И мое кредо — вывести команду на первое место, сделать всех сотрудников членами команды.

— А детей не надо воспитывать, они, как губка, должны впитывать то, как вы живете. Если мы на работе — и они должны быть на своей работе. Нас в детстве тоже никто не воспитывал, знали одну заповедь: не укради, не твое — не бери. Вот и все, самое главное. Остальное только личным примером.

— Случайно получилось. Я вернулся с Кипра, приехал сюда, показали мне это место. В Горелово раньше совхоз был, капусту сажали. Я семь месяцев ходил к директору совхоза, он отказывался мне землю отдать. А потом согласился — и не прогадал: в первом же доме, который мы построили, люди его 100 квартир получили, совхоз технику импортную закупил. А мы начали строить.

— У меня вообще принятие решений очень мало времени занимает. Как-то ехал я, будучи управляющим трестом, смотрю — общежитие горит. Выскочил на улицу, затормозил КАМАЗ — он меня чуть не сбил. Вырвали мы решетки из окон первого этажа и людей спасли.

Я сиюминутный: в Чернобыль пожарных отвозил, поэтому в семье никого лысых нет, а я — лысый. В Ленинакан сразу поехал, раньше Силаева и Рыжкова приехал.

Я и в Горелово пришел — в кармане было 100 долларов. А я уже знал, что построю здесь город. Мы прямо на карту поставили брусочки из пенопласта — где будут дома, где школа. Потом уже проектировщики настоящие подтянулись. Но как мы нарисовали в первый раз — так и строим дома.

Узаконенное понятие КОТа (*комплексное освоение территорий. — Прим. ред) появилось только в 2010 году, а мы так строили всегда. Потому что здесь было поле, и нужно было сначала подвести все сети: воду, электричество, — а потом уже дома строить и социалку.

— Мы понимаем, что дома, которые строили 10 лет назад, сейчас уже строить не нужно. Поэтому «Новое» — это не только название, а еще и новая идеология, которую мы воплощаем на практике. Мы не ждем изменений: внедряем их сами, опять стремимся быть первыми. Хотим построить дома, чтобы самим хотелось тут жить. Плюс — это жилье должно быть еще и доступным. Ведь все-таки Горелово, а не центр Санкт-Петербурга.

— У нас не стоит задача менять стереотипы. Мы продаем квартиры, и большинству людей не интересно, панель это или нет. Тем более, что назвать его чисто панельным нельзя: есть навесной фасад, утепление. Да и панели уже другие — шов такой, что вы его даже не увидите. Мы сейчас новую линию на ДСК запускаем.

Есть и экономический аспект. Сегодня строители переходят на эскроу-счета, когда до сдачи дома нельзя пользоваться деньгами покупателей. Дом сдал — деньги получил. А как же зарабатывать? Единственный способ — быстро строить. И только за счет ДСК можно это делать быстро. Мы строим панельный дом за год, монолит надо строить два года, кирпичный — три. А чем дольше, тем дороже. Так что наш продукт еще и рентабельный.

— Сейчас главная ценность — это клиенты. Сегодня нужно работать так, чтобы человек приходил к нам снова, покупал квартиру для детей, родителей, чтобы его братья и друзья приходили к нам. Поэтому мы изначально должны создавать в наших домах такие условия, чтобы наш покупатель не сомневался, где ему купить следующую квартиру, какую компанию порекомендовать знакомым.

— Я родился в деревне, в колхозе вырос, в Казахстане был управляющим трестом Сельстроя, да и строили мы тут на сельской земле — сам бог велел заняться сельским хозяйством. Сейчас у нас 500 коров, телята, мы ежедневно сдаем молоко. Не хватает в нашей жизни общения с живой природой — вот мы и восполняем. В том году в Псковской области ячмень сеяли, урожай собрали. Я люблю управлять: если строю, то много строю, если ферма — то большая, на 1000 голов. Еще сеть магазинов, рестораны — скучать не приходится.