Скандал в Санкт-Петербургской духовной Академии: отчаявшийся священник обращается с открытым письмом к патриарху Московскому и Всея Руси.
13 августа в Москве в Храме Христа Спасителя открылся Архиерейский собор Русской православной церкви. Несмотря на то, что главное внимание будет приковано к предстоящей канонизации царской семьи, архипастыри намерены обсудить и социальную доктрину русского православия. Каким представляется лицо современной православной церкви и к кому оно обращено? Демократично или авторитарно ее устройство? От ответов на эти вопросы, безусловно, зависит место православной церкви среди других конфессий и религий. И одной из важнейших проблем церковной жизни является фактическое забвение церковного суда. К чему это приводит, демонстрирует конфликт в Санкт-Петербургской духовной Академии, которому была посвящена статья «Патрирах не рассудил» в одном из последних номеров «Новой газеты». Жертва «академического» скандала дьякон Александр Мусин, отчаявшись добиться правды, обратился в редакцию «Новой газеты» с открытым письмом к патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II. Публикуем письмо без изменений.
ПоделитьсяВАШЕ СВЯТЕЙШЕСТВО!
Позвольте мне вторично побеспокоить Вас просьбой принять близко к сердцу происходящее в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Я делаю это в форме открытого письма, ибо не вижу иной возможности донести до Вас всю сложность сложившейся ситуации. Накануне Архиерейского собора Русской Православной Церкви, посвященного 2000-летию пришествия в мир «Солнца Правды» - Господа нашего Иисуса Христа, я искренне надеюсь, что Вы найдете способ разобраться во всем и восстановить мир и справедливость. Ибо должен же наконец появиться в Русской Православной Церкви честный и справедливый церковный суд.
Позвольте напомнить Вам последовательность происшедших событий. 11 апреля 2000 г. воспитательское совещание Академии отклонило просьбу иеродиакона Игнатия (Тарасова) о рукоположении во священника, причиной чему было злоупотребление Игнатием служебным положением и оскорбительные для преподавателей и студентов высказывания.
Тем не менее, ректор Академии епископ Тихвинский Константин проигнорировал мнение совещания и 23 апреля рукоположил Игнатия. Во время рукоположения хор от лица всей церковной общины должен петь «Аксиос» - «Достоин». Но студенты, примерно треть от присутствующих в храме, грянула «Анаксиос» - «Недостоин». Вы сами знаете, что такого в Русской Церкви еще не бывало. По обычаям Православной Церкви в Греции в этом случае рукоположение прекращается, и назначается расследование причин народного несогласия. Очевидно, студенты рассчитывали именно на это. Однако ректор продолжал совершать хиротонию.
Еще до проведения какого-то ни было расследования, ректор через прессу объявил, что происшедшее является «обычным бурсацким хулиганством», а автору настоящего письма в частной беседе предъявил обвинение в организации бунта. Я посчитал такое обвинение недоразумением, которое исчезнет в процессе расследования конфликта.
Несмотря на просьбы студентов выслушать их, ни митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир, ни ректор так и не встретились с ними. Трудно упрекать студентов, полтора месяца тщетно ожидавших встречи со своими архипастырями в том, что 3 июня они согласились встретиться с православными журналистами.
13 июня, накануне заседания совета Академии, который должен был включить в повестку дня обсуждение происшедшего, я был уволен общим решением митрополита и ректора со всех академических должностей: преподавателя, заведующего церковно-археологическим музеем и координатора церковно-научного центра «Православная Энциклопедия». Причин отставки мне никто не объяснил. А митрополит и ректор так и не позволили совету обсуждать конфликт.
Это увольнение явилось для меня шоком. 20 июня, в Москве, я передал Вашему Святейшеству свой рапорт и попросил Вас выслушать меня. Сославшись на вполне понятную занятость, Вы сказали, что встреча, возможно, состоится на будущей неделе. 28 июня я снова был в Москве. Вы сказали мне буквально следующее: «Ну, с кем я буду разбираться ? Митрополита нет в городе. Я буду в Питере. Я буду разбираться. И не давите на меня». Но и эта краткость была для меня лучом надежды. 12 июля в Петербурге я вновь попросил Вас о возможности поговорить с Вами. Вы столь же кратко ответили мне: «Нет. Не со мной. С митрополитом». Надежда потухла. Позиция митрополита была мне известна. Владыка Владимир при нашей первой встрече в 1996 г. «по-отечески» заявил мне: «Вы - заика. Вы не должны преподавать в Академии». В 2000 г. митрополит добился своего.
Встреча состоялась 8 августа. Чудовищная несправедливость и абсолютная беспочвенность обвинений повергли меня в ужас. Митрополит обвинил меня в том, что я организовал студенческий бунт, научил студентов возгласам «Анаксиос», изготовил листовки с призывами к бунту, дирижировал криками «Анаксиос» с амвона, пытался сорвать богослужение. При этом я, по мысли митрополита, руководствовался завистью к Игнатию, как талантливому и перспективному студенту. Все же происшедшее явилось заговором против ректора, направляемым извне. Во время беседы митрополит дважды назвал меня «циником», «нахалом» и «неверующим человеком», а мое десятилетнее служение диаконом обозвал «дуриловкой» (sic !). В конце беседы было сказано, что мне нет места для служения в Петербургской епархии.
На уровне слухов и сплетен эти безумные обвинения доходили до меня и раньше. Но когда в качестве официальной причины моего увольнения их произносит митрополит Санкт-Петербургский, постоянный член Священного Синода, то становится страшно. Как легко у нас можно оклеветать человека и лишить его доброго имени и любимой работы!
Ваше Святейшество ! Я готов свидетельствовать перед Богом и людьми, что все эти обвинения - ложь и клевета от первого до последнего слова. Я не злоумышлял, не организовывал, не учил, не дирижировал и не пытался срывать богослужение. Единственное, что я себе позволил - это не согласиться с ректором в оценке происшедшего, расценивая его как серьезный канонический инцидент, сочувствовать протестовавшим студентам, поскольку считаю их претензии к Игнатию обоснованными, общаться с ними, пытаясь выяснить их позицию в этом конфликте, и участвовать в беседе с журналистами и студентами, обсуждавшими конфликт. Я искренне хотел разобраться, что же произошло в Академии. А два петербургских архиерея совершенно не захотели разбираться в этом. Им все было ясно с самого начала. Истина их не интересовала. Не чувствовалось в их действиях и увещевающей пастырской любви. А может быть они просто побоялись встретиться с юношами и девушками, которые всего лишь не захотели, чтобы их пастырем был человек непорядочный и откровенный карьерист...
Со слов митрополита я понял, что ситуация в Академии обсуждалась, официально или неофициально, на заседании Священного Синода 19 июля. Митрополит довел до Вас свою позицию и Вы ее приняли: происшедшее в Академии - бунт кучки обиженных смутьянов, а я - его вдохновитель. Очевидно, Вы внутренне согласились с митрополитом и ректором еще раньше, поскольку мой рапорт так и не был принят Вами во внимание.
Неужели, Ваше Святейшество, позиция, высказанная Вам митрополитом и ректором, делает излишним знакомство с позицией студентов? Ведь Ваши студенты видят в Вас своего архипастыря и в этой ситуации могут уповать только на Ваше участие. Заочное, без всякого разбирательства, осуждение может убить в них веру в Церковь. Доверяя Церкви, студенты справедливо считают, что в Церкви они всегда смогут быть выслушанными и услышанными.
Сейчас многие полагают, что с точки зрения церковных канонов студенты не имели права возглашать «Анаксиос». Пусть так. Но мое общение со студентами показывает, что их исключительной целью были не месть или бунт, а забота о благе Церкви. И если бы авторитетная комиссия от лица всей Церкви сообщила им, что они совершили то, на что не имели права, я уверен - их покаяние было бы столь же искренним. Мир и вера укрепились бы в их сердцах. Но, быть может, их «Анаксиос» все же был справедлив? Ответ на этот вопрос смогло бы дать только разбирательство дела, которого так и не было...
Моя беседа с митрополитом Владимиром происходила в форме монолога. На все мои попытки возразить я слышал: «Меня не интересует, что вы думаете!». По существу, митрополит, являющийся председателем Епархиального Совета - церковного суда первой инстанции (ст.45 Устава об управлении РПЦ), отказал мне в объективном разбирательстве выдвинутых против меня обвинений. Поэтому я прошу Вас, Ваше Святейшество, как Председателя Священного Синода, являющегося, согласно 32 ст. Устава, судом первой инстанции по делам архиереев и последней инстанции по делам клириков, принять к судебному разбирательству дело об обвинении меня митрополитом Владимиром и епископом Константином в организации студенческого бунта. Поскольку процедура подачи судебных исков в Русской Православной Церкви до сих пор не определена, то прошу Вас рассматривать это открытое письмо как мое официальное заявление в церковный суд.
Вашего Святейшества смиренный послушник и молитвенник
диакон Александр Мусин,
кандидат богословия, кандидат исторических наук,
член Геральдического Совета при Президенте РФ
9 августа 2000 года
Открытое письмо Александра Мусина было опубликовано 14 августа в «Новой газете»
Фото: фотоархив современной истории Санкт-Петербурга, агентство «Интерпресс»
