В эту по-зимнему волшебную ночь скульптурный ансамбль Петра Клодта "Укрощение коня" организованно и в полном составе возвращался на свою законную стоянку. Кони не шли своим ходом, а ехали на двух трейлерах по всему городу, едва не задевая мордами многочисленные провода. К их приезду на Аничков мост дождь, который хлестал весь день, казалось, угомонился.
Поделиться"Нас предупредили, что будем до двух ночи стоять, а то и до шести", - отрапортовал скукоженный курсант из оцепления. Народ активно забивал места на мосту, и согреть его мог только пафос общения с бронзовыми животными. Люди нервно перебегали от одной скульптурной группы к другой, разглядывали, трогали. Особенно привлекали петербуржцев конские хвосты. Всяк уважающий себя конелюб считал обязательным за них подержаться. На счастье, что ли?
"Господи, да они все разные, - удивлялись в толпе. - Раньше-то вроде одинаковые были". Спорили, чего в конях поприбавилось и наоборот. Фотоаппараты обшаривали скульптуры не хуже доброго доктора. Клодтовых питомцев наверняка бы кондрашка хватила, увидь они это море возбужденных лиц. Но глаза и уши их были покрыты сначала белой материей, а потом резиной. Все не так страшно, да и провода, глядишь, током не ударят.
Кстати, о проводах. По словам директора Государственного музея городской скульптуры Владимира Тимофеева, залогом успеха всей операции было ювелирное мастерство крановщиков. Им нужно было поднять и опустить четыре глыбы, около 6 тонн весом каждая, среди огромного количества проводов, висящих над Аничковым.
Первый конь не вышел комом, хотя и встал на дыбы. Устанавливали его дольше всех - минут сорок. Он какое-то время торжественно висел в наполовину пасмурном питерском небе. Может, это было высшей точкой в его биографии. Перед тем как окончательно поставить скульптуру на место, под подставку был положен символический камень, брошена мелочь - тоже, видимо, на счастье. Раздались нестройные свистки и аплодисменты.
Народ между тем сравнивал его нынешний вид с прежним. "А он ничего стал, сексуальный", - раздражал своей однобокостью молодой человек в кепке. Какая-то молодежь спорила с уважаемой дамой на тему, из чего сделаны кони. Победила зрелость. Женщина, оказывается, не только была знакома с конями раньше, но и видела Клодтовых двойников в Неаполе. Были и другие нескромные взгляды. Бабуля голубых кровей, которая видела, как устанавливали коней сразу после войны, высказала свой диагноз: "Кони стали какие-то неживые. Прежней зеленцы им как-то не хватает".
Озябший народ не буйствовал. Никто не рвал на сувениры ткань, упавшую с коней. Некоторые, правда, делали робкие попытки стащить памятную гайку, валявшуюся без надобности. Лишь один из установщиков был замечен в артистизме. В эйфории он поцеловал ткань, которая прикрывала глаза усмиренного на четной стороне Невского коня. Правда, облобызал он ткань как-то скромно, не то что капитан "Баварии" - Кубок Лиги чемпионов.
Где-то в час ночи все действо завершилось. Народ намерзся, но на радостях перецеловался. Рабочих и организаторов сфотографировали всех вместе. Общее веселье подытожили выкрики: "Спасибо, мужики! Спасибо, губернатор! Слава Клодту Вандамму!"
